Копинг-стратегии и защитные механизмы: что же исследуется? (любительский перевод)

В любой момент человек может столкнуться с ситуацией, которая вызовет у него негативные эмоции или как-то повлияет на его самооценку. Существует достаточное количество теорий о том, как люди справляются с такими ситуациями. В них описываются варианты поведения, сознательных и бессознательных процессов и механизмов регулирования эмоций. В основном, исследователи и практики фокусируются на двух концептах: копинг-стратегиях и защитных механизмах.  И копинги, и защиты – это психологические механизмы, которые помогают индивиду справиться с неблагоприятными событиями (Cramer, 1998), однако, не ясно, они отображают похожие или же различные феномены. Например, с психиатрической точки зрения, копинги и защиты используются как синонимы (в DSM-IV). Однако, оба концепта были развиты независимо, и развитие одного из них игнорировалось другим (Erickson, Feldman, & Steiner, 1997). Отношение защит и копингов интересовало исследователей как с теоретической (Cramer, 1998; Kramer, 2010a), так и с эмпирической (Erickson et al., 1997; Grebot, Paty, & Dephanix, 2005) позиций, однако, на данный момент чёткого вывода относительного того, насколько эти конструкты являются независимыми, не существует.

Эта неясность имеет негативный эффект: невозможно перенести новые знания с одного концепта на другой, что осложняет объединение похожих выводов из разных исследований. Например, обзор литературы показывает, что использование копингов, ориентированных на решение проблемы, имеет связь с  общей приспособленностью пациентов с ВИЧ (Moskowitz, Hult, Bussolari, Acree) и  пациентов с диабетом (Duangdao, Roesch), или же с более позитивными результатами связанными со здоровьем в общей выборке взрослых (Penley, Tomaka, Wiebe). Эти эмпирические данные, однако, не предоставляют чёткой картинки относительно адаптивных защитных механизмов, которые похожи с копингами, направленными на решение проблем. В результате этого, медицинские работники, которые используют модель защитных механизмов в своей практике, не смогут использовать результаты исследований, связанных с копингами.

Цель данного исследования – предоставить новое и более убедительное доказательство относительно отношения между шкалами копингов и опросниками о защитах. Достигнув этой цели, мы предоставим интегрированный взгляд, который позволит переводить результаты новых исследований из одного концепта в другой. Дабы достичь этой цели, мы использовали большую выборку взрослых и тестировали все связи с помощью модели структурных уравнений. Насколько нам известно, этот подход является новым в литературе и он будет способен внести более достоверные выводы в дискуссию об отношениях между копингами и психологическими защитами.

Концепт копинг-стратегий (или копинг-механизмов) возник в социально-когнитивной теории стресса, которая разрабатывалась в 1966 Лазарусом. Понятие «копинг-стратегии» упоминается как «организационный конструкт, используемый для того, чтоб охватить бесчисленное количество действий, которые используются индивидами для того, чтоб справиться со стрессовым опытом» (Skinner, Edge, Altman, & Sherwood, 2003). В этой работе Скиннер с коллегами показали, что теории копингов фокусируются в основном на том, как люди реагируют когнитивно и в действиях на объективные проблемы, в то время как пассивные и избегающие реакции встречаются в классификациях реже. Именно поэтому некоторые авторы считают, что исследования копингов не дают полезных результатов для клинической практики (Sommerfield & McRae, 2000).  Психологические исследования идентифицируют более 400 вариантов копингов (Skinner et al., 2003), которые могут быть классифицированы по различным критериям; наиболее часто встречаемые группы: копинги, сфокусированные на решение проблемы, поиск поддержки и признание (acceptance).

Понятие защитных механизмов впервые было введено З. Фрейдом (позже детализировано А. Фрейд), который описал их как бессознательные процессы, которые помогают Эго справиться с внешними и внутренними угрозами, которые создают тревогу (Cramer, 2000). Академические психологи исследовали бессознательные защитные процессы в экспериментальных условиях и обнаружили слабую эмпирическую доказательную базу в поддержку этого концепта. Вследствие этого, интерес академических психологов относительно исследования защит был ослаблен (Cramer, 2000). Вопреки слабой экспериментальной поддержке этого концепта, некоторые клинические психологи продолжали его использовать и разработали опросники и объективные методы для оценки защитных механизмов (Cramer, 1998). На данный момент исследователи различают защитные механизмы (теоретическое объяснение интрапсихической динамики) и защитные стили (поведенческие формы защитных механизмов). Прогресс исследования защитных механизмов привёл к  тому, что они были включены в DSM-IV. В нём подана иерархия 30-ти защит, группированых в 7 уровней. Однако, в 5-тую версию DSM защитные механизмы включены не были (APA, 2013; Vaillant, 2012).

Теоретический анализ концептуальных различий между копингами и защитными механизмами приводит нас к выводу о двух конструктах: «не может быть дифферинцировано на основе результата» (Cramer) и «критерий функциональности и адаптивности фундаментально не дифференцирует защиты от копингов» (Kramer).

Cramer утверждала, что копинги и защиты похожи тем, что они (а) защищают индивида от негативных эмоций и (б) направлены на восстановление комфортного уровня психологического функционирования. В свою очередь, некоторые другие теоретические взгляды предполагают, что защитное поведение появляется после того, как копинги терпят неудачу (Haan).

Не смотря на то, что копинги и защиты имеют схожие цели, теоретики предлагают критерии для их разделения. Различия между ними могут быть выделены по критерию сознательности-несознательности процессов, вопроса интенциональности, иерархической природы процесса, ситуативности характера конструкта (Cramer, Kramer), а так же по критерию «манипуляция / пересмотр субъективного отношения» (Miceli, Castelfranchi). На наш взгляд, наличие различий между копингами и защитами с теоретических позиций отстаиваться может, однако очень сложно предполагать их независимость без каких-либо эмпирических подтверждений. 

Как мы ранее уже упоминали, существует некоторое количество эмпирических доказательств наличия отношений между копингами и защитами (Cramer, 1998; Erickson et al., 1997; Kramer, 2010a). В паре исследований были изучены эти отношения, в результате чего было найдено несколько умеренных корреляций (между .30 и .50), но их заключения противоречивы. Некоторые учёные рассматривали доказательства взаимосвязей как неубедительные и, соответственно, считали, что методики, которые исследуют копинги и защиты – не взаимозаменяемы (Vickers & Hervig), а найденные корреляции – исследовательские артефакты (Callahan & Chabrol). Другие (Erickson, Grebot, Paty, Dephanix) интерпретировали корреляции между копингами и защитам как доказательство частичного совпадения между этими двумя концептами и призывали к дальнейшим исследованиям.

Мы считаем, что предыдущие исследования не достигли заключения о совпадении между копингами и защитами по причине того, что им приходилось подводить итог о большом числе корреляционных коэффициентов. Такая ситуация известна под названием «проблема множественных сравнений» (Shaffer), которая увеличивает шанс возникновения ошибки первого рода (откидывание нулевой гипотезы H₀ в случае, когда она должна была быть принятой). Следовательно, в исследованиях необходимо свести вероятность ошибки первого рода к минимуму, дабы сформировать валидный общий вывод относительно связи между копингами и защитами. В некоторых исследованиях проблема множественных сравнений была решена использованием мультивариативных статистических методов, таких как факторный анализ (Muris, Merckelbach, & Bogels) или канонический корреляционный анализ (Kramer). Kramer обнаружил сильные канонические корреляции (значения выше .50) между зрелыми защитами и копингом «полагаться на себя» (self-reliant coping), между зрелыми защитами и копингом «сговорчивость» (accommodating coping), копингом «конфронтация» и нарциссическими, а так же пограничными защитами. Не смотря на то, что эти результаты подтверждаются другим исследованием (Muris), к ним следует относиться с осторожностью, поскольку первое исследование было построено на слишком малой выборке (n=18), а выборка второго состояла исключительно из студентов.

В некоторых других исследованиях анализировалось влияние психотерапевтических сессий на копинги и защиты; в них делается вывод, что копинги и защиты описывают разные грани одних и тех же процессов. В этих исследованиях копинги и защиты измерялись в первую и двадцатую сессию психотерапии; были найдены значительные различия в функционировании копингов между этими сессиями, а так же незначительные различия в общем защитном функционировании (Kramer). Похожее исследование  было проведено Kramer, de Roten, Michel, и Despland (2009), в результате которого было выяснено, что терапевтический альянс спровоцировал изменения в функционировании копингов, но не имел эффект на защитное функционирование. Эти исследования показывают, что защитное функционирование – о стойком адаптационном процессе, в то время как концепт копингов описывает гибкие формы адаптационного процесса.

В любом случае, эти исследования показывают, что копинги и защиты по-разному "реагируют" на психотерапию, что означает, что они репрезентируют разные формы адаптационного процесса. 

Мы хотим проверить предположение о том, что копинг-стратегии и защитные механизмы являются независимыми конструктами. Исходя из вышеописанного, мы предполагаем 3 гипотезы:

Н1. Копинги и защиты – разные конструкты, которые описывают коррелирующие стратегии борьбы с несчастьями.

Н2. Адаптивные защиты продемонстрируют корреляционную связь с копингами, ориентированными на проблему (problem-oriented).

Н3. Неадаптивные защиты продемонстрируют корреляционную связь с копингом «избегание».

Информация была получена от 542 взрослых человек из Румынии (75,53% женщины). Это были добровольцы, которые прошли 2 опросника за одну сессию. 51.3% участников не обучались в колледже. Возраст – от 18 до 62 лет (средний возраст – 31,28 лет). Большинство участников – студенты (25%) и медицинские работники (20%). 

Для исследования копинг-механизмов была использована методика «The COPE scale» (Carver et al., 1989). Этот опросник содержит 60 вопросов, которые объединены в 15 стратегий, классифицированных в 4 группы:

- копинги, сфокусированные на проблеме (планирование, подавление конкурирующей деятельности и аффективный копинг);

- копинги, сфокусированные на эмоциях (принятие, позитивное переформулирование и личностный рост, сдерживание и обращение к религии);

- копинги, сфокусированные на социальной поддержке в решении проблемы (концентрация на эмоциях и их активное выражение, использование инструментальной социальной поддержки, использование эмоциональной социальной поддержки);

- копинги, направленные на избегание проблемы (отрицание, мысленный уход от проблемы, поведенческий уход от проблемы).

Румынская адаптация методики «СОРЕ» повторяет оригинальную факторную структуру (Crasovan & Sava, 2013).

Опросник DSQ-60 (Thygesen et al., 2008) содержит 60 вопросов, которые оценивают уровень проявления 30 защитных механизмов, включенных в DSM-IV. Респонденту предлагается оценить каждое утверждение по 9-тибальной шкале Ликерта (1 – «я полностью не согласен с утверждением»; 9 – «я полностью согласен с утверждением»). Все шкалы этой методики могут быть классифицированы в 7 уровней защитного функционирования, описанных Perry (1990) [Подробнее можно посмотреть в таблице в этой статье]. Румынская адаптация этой методики имеет полное соответствие с оригиналом по факторной структуре.  

Для того, чтоб преодолеть проблему тестирования множественных гипотез, мы использовали индексы общего соответствия (overall fit indices), характерные для моделей структурных уравнений (structural equation models, SEM). В отличие от канонического корреляционного анализа, который использовался Kramer’ом, такой подход более адекватный для анализирования не-каузальных связей, поскольку SEM не предполагает, что одна группа переменных является предиктором для другой группы переменных.

Мы считали наличие связей не только между отдельными копингами и защитами, но и между группами защит и группами копингов. Такой подход имеет преимущество в возможности генерализации результатов: если группы копингов и защит коррелируют между собой, то эти результаты могут быть распространены на включённые в эти группы защиты, которые, однако, не вошли в опросник. Для классификации копингов мы использовали подход, предложенный Carver’ом (1989). Для классификации защит мы использовали 2 подхода: предложенную Perry (1990) 7-ми уровневую модель и модель защитных стилей, описанную Thygesen’ом (2008). 

 Из 450 пар «копинг-защита» лишь 14 имели коэффициент корреляции выше .30 (что указывает на наличие связи между ними). Из этого следует, что эти два конструкта являются независимыми друг от друга. [К сожалению, в статье не указано, о каких именно парах идёт речь :(] 

Исследование показало наличие сильных корреляций между:

- адаптивными защитами и копингами, направленными на 1) решение проблем (.58); 2) эмоции (.62); 3) поиск социальной поддержки (.35).

- избегающими копингами и любыми неадаптивными защитами (коэффициенты корреляции между .52 и .74)

Коэффициенты кореляции, близкие к нулю, были найдены между избегающими копингами и адаптивными защитными механизмами, а так же между не-избегающими (сфокусированными на проблеме, сфокусированны на эмоциях, сфокусированные на поиске социальной поддержке) копингами и неадаптивными защитами.

Отсюда следует, что копинги и защиты могут быть группированы в два типа адаптивных процессов. Первый тип включает в себя зрелые (адаптивные) защиты и все формы активного копинга (сфокусированного на проблеме, сфокусированного на эмоциях и сфокусированного на поиске социальной поддержке). Второй тип включает в себя неадаптивные защитные механизмы и избегающий копинг (см картинку).

 Цель представленной работы – исследовать взаимосвязь между копинг-стратегиями и защитными механизмами. Наличие таковой обуславливалось вышепредставленными аргументами, однако эмпирическая поддержка была неубедительной. Проверка математическими методами предоставляет сильные доказательства того, что копинг-стратегии и защитные механизмы являются независимыми концептами, что подтверждается некоторыми из прошлых исследований (Kramer, 2010b; Moris et al., 1995). Эти результаты так же подкрепляют идею о том, что копинги и защиты могут быть дополняющими гранями общего психологического процесса. Корреляционный анализ показывает, что избегающий копинг имеет сильную связь со всеми формами не-адаптивных защит, в то время как все формы не-избегающих копингов имеют сильную связь с адаптивными защитами. К тому же, учитывая тот факт, что коэффициенты корреляции между не-избегающими копингами и не-адаптивными защитами близки к нулю, мы можем предполагать наличие двух конструктов, которые независимы один от другого. Эти конструкты – о различных типах реакции на неблагоприятное событие: 1) активная и адаптивная реакция (куда входит адаптивные защиты, копинги, сфокусированные на решение проблемы, эмоции или на поиск социальной поддержки); 2) пассивная и неадаптивная реакция  (куда входит избегающий копинги и все неадаптивные защиты).

Наличие сильных корреляций между группами копингов и защит показывает, что научные находки из одного концепта могут быть перенесены и использованы практиками, которые обычно работают с другим. Например, Moskowitz с соавторами (2009) пришли к выводу о том, что активный копинг и позитивное переформулирование имеют связь с положительным исходом (positive outcomes) у людей с ВИЧ. Поскольку активные копинг-стратегии и адаптивные защиты – коррелирующие адаптационные процессы (исходя из данного исследования), мы можем предсказать, что адаптивные защиты (сублимация, подавление и др.) так же будут связаны с положительным исходом у людей с ВИЧ.

Весьма интригующим результатом является слабая связь между двумя типами реакций. Традиционно, зрелые и незрелые реакции на неприятные события рассматривались как два полюса одного континуума (Vaillant, 2000), однако результаты данного исследования показывают, что эти реакции, вероятно, независимы друг от друга. От этой независимости выходят несколько следствий. Во-первых, отсутствие связей предполагает, что эти реакции не являются противоположными. Следовательно, противоположные названия (адаптивные – неадаптивные; зрелые – незрелые; активные – пассивные) могут привести к ошибочному выводу о существовании негативных отношений между двумя типами реакций. Мы бы могли порекомендовать исследователям в будущем предоставлять результаты исходя из этих групп: "активное защитное функционирование" и "пассивное" для возможности трансфера результатов относительного другого концепта. Во-вторых, эти результаты подразумевают, что в реакции индивида на неблагоприятные ситуации могут просматриваться элементы обоих типов защитного реагирования одновременно. Вследствие этого, клиническая и психотерапевтическая практика должна фокусироваться на активных и пассивных реакциях, поскольку изменение в одном типе реагирования не означает автоматическое изменение в другом. В-третьих, будущие исследования должны изучить индивидов, которые проявляют оба типа реагирования в сравнении с индивидами, которые проявляют только один тип реакций. 

Данное исследование может иметь некоторые ограничения. Первым является использование модели копинг-стратегий Cramer – оно не может включить в себя все копинги, идентифицированные Скиннером. Например, выводы этого исследования не могут быть распространены на такие категории копингов как уступка (negotiation), противодействие и делегирование. Последующие исследования должны изучить связь между этими категориями копингов и двумя типами адаптивных процессов, изложенных выше. Второе ограничение/недостаток данного исследования заключается в использовании опросников, поскольку ответы респондентов могут не отражать их актуальные мысли (Glass & Arnkoff, 1997), следовательно, наши результаты описывают представление респондентов об их копингах и защитах, не обязательно реальные адаптационные процессы. Обойти это ограничение можно с помощью создания и использования других, не-опросниковых методик. Третье ограничение заключается в использовании выборки лишь одной культуры (румыны) – результаты могут не повториться для другой страны. Четвёртое ограничение заключается в том, что в нашем исследовании большее число респондентов – женщины. Однако, учитывая использованный статистический анализ, данное ограничение не имеет сильного значения. Пятое ограничение заключается в том, что мы использовали группы защит и копингов, а не отдельные защиты и копинги. Потому, сложно делать вывод относительно связи между, например, антиципацией (как защита) и планированием (как копинг). Наконец, метод поперечных срезов может быть интерпретирован как ограничение, однако, учитывая суть получаемой информации, мы его за ограничение не считаем. 

Итак, данное исследование показало, что копинг-стратегии и защитные стили – схожие концепты, которые описывают одни и те же адаптационные процессы. Этот вывод должен послужить стимулом для лучшей интеграции результатов с двух теоретических точек зрения, а так же для поиска нового пути концептуализации адаптационных процессов. Основная находка этого исследования заключается в создании модели двух типов адаптационных процессов: активного (зрелого) и пассивного (незрелого). Большинство копингов, включенных в методику «COPE», описывают активные адаптационные процессы, и только 3 из 12 копинг-стратегий описывают пассивные адаптационные процессы. В то же самое время, большинство защитных стилей, включенных в DSM-IV, отражают пассивные адаптационные процессы, и только 8 из 30 защитных стратегий выделяются в активные адаптационные процессы. Учитывая это, отдельно ни модель копингов, ни модель защит не может быть исчерпывающим взглядом на процессы адаптации человека. Поскольку активные и пассивные процессы адаптации независимы друг от друга, настоящие результаты могут стать шагом вперед в направлении улучшения теоретических точек зрения, касающихся взаимосвязей между копингами и защитами.

Перевод: Депутатов В.А.