Сначала Она рассказывала про детство. Когда Ей нужна была мама, ее нежность и тепло, ее участие и поддержка, ее улыбка и объятия, ее радость к Ней, ее любовь, - когда ей нужна была мама, то она пробовала дозваться до нее, но мама была занята, чаще воспринимая Ее как обузу и могла кричать, очень, очень громко. И Ей становилось очень, очень страшно. И тогда Она замыкалась в себе, потому что ничто на свете не сравнится с этим страхом отвержения и лучше ничего не чувствовать, чем быть с этим страхом.
И постепенно это привело к тому, что
во взрослом возрасте Она создала себе глухой «экран», за которым чувствует себя в безопасности и все, что происходит, происходит не с ней. Это так безопасно, но приводит к тому, что теряется чувствительность и ощущение самой себя. На любой вечеринке она вне событий, тревога настолько сильна, что пересиливает ее желание общаться. Ведь в любой момент Мама, этот мир, может наброситься и накричать, потаскать за волосы. И будет очень страшно, неудержимо, безысходно и отчаянно. И важно быть за экраном.
Но приходит время, когда состояние небытия начинает мешать все сильнее, но сделать уже , кажется, ничего нельзя. Ведь выход в мир не возможен. Совсем ничего? Совсем не возможен?
И Она приходит и описывает, даже не Себя, а Существо-за-экраном. Оно смотрит и не хочет выходить, оболочка, маска, функция.
В эксперименте она сначала описывает этот Экран.
А потом мы с Ней сажаем его на второй стул.
Экран сидит напротив нее. Это функция, в нем нет ничего человеческого. Если его потрогать (я беру Ее за кисти рук), то Она ничего не ощущает.
Если поменяться, пересесть, от Экрана к Ней, то Она, сидящая напротив тоже ничего не чувствует и не ощущает себя, даже телесно. Совсем. И там и там - ощущений нет. Только слова, что там - Экран, а напротив - Она. Речь. Есть тот, с кем говорю субъект речи и все.
Я пробую понять границу и она идет от кресла с Экраном к Ней на другом кресле и послушно показывает: вот я. То есть, границы существуют. Быть может, на самом деле все не так, как я вижу сейчас и даже то,что происходит это не полная картина? Как могут быть границы у Той, кто не ощущает себя? Но ведь я вижу, что она совершенно уверена в этом. И я ей, конечно, верю. И все-таки, действие сейчас, кажется, происходит на телесном уровне. Значит на нем и надо искать. Да?
И я спрашиваю тогда, может быть где-то в теле Она чувствует себя? Она задумывается и сначала смотрит с явным недоумением, а потом с видимым удивлением говорит: я чувствую себя на затылке. Если меня там потрогают, то я чувствую себя. Там кто-то есть. Она остановилась и посмотрела на меня.
Что-то было в ее взгляде, из-за чего я сказал:"в вашей голове открывается дверца и там сидит кто-то настоящий, живой?"
Она улыбнулась:"Получается, что место на моем теле, где я есть, это затылок, там сидит маленькая девочка. Если погладить меня там, она откроет дверь и выглянет".
И мы стали проверять, действительно ли, если кто-то дотронется до Нее на затылке, ощущение реальности будет более ощутимым.
Она стала представлять, кто может дотронуться и гладить по затылку.
Взяла подушку и стала ее гладить.
Ей не захотелось убирать подушку, захотелось, гладить и дальше, чтобы усилить этот эффект присутствия.
После того, как погладила подушку, необходимость в защитном экране стала меньше, Она явно почувствовала себя более защищенно. Экран не пропал, но им можно было пользоваться,когда он становился нужен.
Ее огромная потребность в нежности, особенно телесной в том времени Ее детства, когда она была не удовлетворена, сейчас развернулась, прямо из двери в ее голове.
Девочка вышла и стала осматриваться, внюхиваться,щуриться на солнце,она даже познакомилась со мной. И я ей был рад.
И защита, которую Она выстраивала всю жизнь, могла быть адекватно уменьшена.
А девочку мама гладила сейчас по голове и она замирала в этом наконец полученном удовольствии и в свете материнской защиты экран растворялся...
Молодая девушка гладит подушку, улыбается и смотрит на меня. Окутывая меня чем-то, о чем мне захотелось написать здесь...
