Метафора и идентичность

Идентичность может быть и результатом, и процессом. Процесс идентичности относится к тому, кем я являюсь именно сейчас. С кем я соотношу себя сейчас. Результат идентичности появляется в итоге некоего индивидуального для каждого результата числа ассимиляций процессов.

Иногда идентичность надстраивается. Я-гештальт-терапевт. Я-гештальт-терапевт, использующий метафорические карты в процессе терапии.

Иногда для обретения идентичности прежняя должна разрушиться. Приобретая идентичность «гештальт-терапевт», я разрушаю идентичность «обучающегося гештальт-терапии». Нельзя быть одновременно девочкой и женщиной в результативной идентичности, но в процессе движения от идентичности «девочка» к идентичности «женщина» можно себя попеременно идентифицировать то той, то другой. Когда прежняя идентичность пытается разрушиться ради обретения новой, такие процессы мы называем «кризисами». Кризисы бывают инициированы внешними событиями – беременность. А могут стать результатом внутреннего процесса – менструация.

Какими бы причинами не был вызван кризис, в нем возникает два вектора движения – в развитие (разрушение старого ради строительства нового) или в стагнацию (ради безопасности человек пытается оставить все как есть). Именно попытка остановить развитие в кризисные периоды в основном и приводит человека в терапию.

В кризисе конкурируют две идентичности. Первая кажется безопасной в силу изученности и понятности. Вторая пугающей в силу новизны. Парадоксально то, что чем менее поддерживающая и опорная утрачиваемая идентичность, тем сложнее совершить переход. Кризис откладывается тем, что «мне бы еще остаться и дорасти в этом качестве», но среда уже не является питающей. Чаще всего это невозможно сделать, и надежда «дорасти» приводит к угасанию.

Ребенок, которого резко перестали кормить грудью,  может учиться пользоваться зубами и поглощать предлагаемую вместо молока пищи, а может упрямо ждать возвращения прежнего питания, не требующего усилий пока не умрет с голоду. Каждый кризисный момент даже во взрослой жизни чем-то похож на такое вот лишение. Внешний кризис, когда грудь отняли пока я еще в ней очень нуждался. Внутренний – грудь больше не питает, в молоке не хватает элементов, необходимых мне для роста.

Если внешний и внутренний кризисы совпадают их прохождение, как правило, значительно проще. Если они расходятся во времени, то внешний кризис может быть пройден ценой остановки внутреннего. Например, ребенок начнет есть другую пищу, кроме молока, но большинство веществ из нее не будет усваиваться, он начнет худеть и остановится в развитии. Или они станут токсичными для него: еще нет чего-то внутри, способного их расщепить, и возникнет угроза здоровью или жизни.

Чем в эти кризисные моменты, моменты «между идентичностями» могут быть полезны карты (и вообще любая метафора)? Путем метафоры мы можем постепенно знакомиться с новой идентичностью. До появления психологии, как науки, люди активно использовали сказки и мифы в качестве таких поддерживающих средств. Я еще не знаю, как это развернется в моей жизни, но мне уже это знакомо через опыт предков, сконцентрированно выраженный в символической форме. Тревога новизны снижается. Метафора становится новой опорой в процессе перехода.

При этом терапевту может быть знаком этот кризис на собственном опыте именно как путь, которой был пройден. Но что появится на этом пути у клиента, в чем будет проявляться его собственная уникальность, мы знать не можем. Одна единственная карта вызывает массу разнородных проекций у разных людей. Наша общность в том, что мы все проходим кризисы, но как именно, и что возникнет в результате, мы не можем знать, можем лишь предполагать. Есть канва, остов метафоры. Сказка с сюжетом свадьбы. А вариантов развития этого сюжета великое множество. Пройденный кризис – это лишь мой сюжет, сюжет моего уникального бытия в этом мире, который внешне может выглядеть типовым, но именно внутри переживаться особенным образом.