Блаватская Елена Петровна » Статьи (1888 1896 Гг )

Не покажется ли это черезмерной хитростью, если, основывая наши слова на жизненных наблюдениях и опыте, мы осмелимся предложить наши идеи в качестве быстрейшего и наиболее эффективного средства для того, чтобы получить нам сегодня всеобщее уважение и стать "авторитетами"? Показывать глубочайшее уважение к зернам любых партийных банальностей и предлагать себя в качестве главного палача, который казнит репутации людей и вещей, которые считается непопулярным. Понять, что главная тайна власти состоит в том, чтобы потворствовать популярным предрассудкам, тому, что нравится или не нравится миру. Как только это принципиальное условие выполнено, тот кто его практикует может быть уверен, что он привлечет к себе образованных людей и их спутников (менее образованных), тех, чье правило состоит в том, что они всегда находятся на безопасной стороне общественного мнения. Это приводит к совершенной гармонии или одновременной деятельности. Ибо, поскольку излюбленная позиция культурных людей состоит в том, чтобы прятаться за интеллектуальными бастионами любимых лидеров научной мысли, и jurare in verba magistri (клясться словами учителя), то менее культурные люди должны трансформировать себя в доверчивые, механические телефонные аппараты своих владык и повторять, как тренированные попугаи, слова своих непосредственных лидеров. Афористическое наставление мистера А. Уорда, "Почешите мою спину, г-н Редактор, а я почешу вашу", є доказывает свою вечную правоту. "Восходящая звезда", будь он теологом, политиком, писателем, ученым или журналистом, должен начать с "чесания спины" общественных вкусов и предрассудков, є гипнотический метод, столь же старый, как и человеческая суета. Постепенно загипнотизированная масса начинает мяукать, они становятся готовыми для "внушения". Внушите им то, что хотите, и они скоро отплатят вам за вашу ласку и будут приветствовать ваши увлечения, и потворствовать, в свою очередь, чему-либо внушаемому теологом, политиком, писателем, ученым или журналистом. Таков простой секрет процветания и превращения в "авторитет" или "лидера масс"; и таков секрет нашей современной мудрости.  

И это также є секрет и истинная причина непопулярности "Люцифера", и остракизма, устроенного современным миром по отношению к Теософскому обществу: ибо ни "Люцифер", ни Общество, к которому он принадлежит, никогда не следовали золотому правилу м-ра А. Уорда. Ни один истинный теософ, на самом деле, не согласился бы стать идолом модной доктрины, так же как он не стал бы рабом пришедшей в упадок системы, дух которой изчез навсегда. Не будет он потворствовать кому-либо или чему-либо, и он будет постоянно отказываться от того, чтобы обнаруживать веру в то, во что он не верит, и не сможет он поверить в то, что кажется ложным для его собственной души. Поэтому там, где другие видят "красоту и изящество" современной культуры, теософ видит только нравственное уродство и кувыркание клоунов так называемых культурных центров. Ничто не кажется ему более относящимся к современному модному обществу, чем описание папских ритуалов, сделанное Сиднеем Смитом: "Поза и обман, сгибания и коленоприклонения, поклоны направо, реверансы налево, и огромное количество мужских и особенно дамских шляп". Несомненно, для некоторых мирских умов соременная цивилизация может выглядеть весьма привлекательно; но для теософов все ее щедроты едва ли могут оплатить те злодеяния, которые она принесла в мир. Их так много, что в рамках этой статьи невозможно перечислить те плоды культуры и физической науки, последние достижения которых начинаются вивисекцией и заканчиваются усовершенствованными способами убивания посредством электричества.  

Наш ответ без сомнения не рассчитывает на то, чтобы сделать из нас скорее друзей, чем врагов, но этому едва ли можно помочь. Наш журнал можно признать "пессимистическим", но никто не может обвинить его в том, что он публикует ложь и клевету, или что-либо помимо того, что мы искренне считаем истиной. Как бы там ни было, мы надеемся никогда не утратить нравственной смелости в выражении своих взглядов и в защите теософии и ее Общества. И если бы даже девять десятых населения выступило бы против Теософского общества, им никогда бы не удалось подавить истину, которую оно высказывает. Пусть массы последователей материализма, воинство спиритуализма, все церковные конгрегации, фанатики и иконоборцы, поклонники Гранди, обезьянничающие последователи и слепые подражатели, пусть они клевещут, оскорбляют, лгут, разоблачают, публикуют всякие фальшивки о нас, є они не смогут искоренить теософию, они не смогут даже разрушить ее Общество, если только его члены будут держаться вместе. Пусть даже такие друзья и советчики как тот, кому мы сейчас отвечаем, отвернутся с неудовольствием от тех, к кому он нарасно обращается є это не имеет значения, поскольку наши жизненные пути идут в диаметрально противоположном направлении. Пусть он держится за свою "земную" мудрость. Мы будем верны тому чистому лучу, "который приходит свыше", от "Древних".  

И что должна делать Мудрость, Теософия є Мудрость, "полная милосердия и добрых плодов, послушная, беспристрастная и нелицемерная" (Иаков III,17), є с нашим грубым, эгоистичным, хитрым и лицемерным миром? Что общего есть между божественной Софией и достижениями современной цивилизации и науки, между духом и буквой, которая убивает? Это тем более так, поскольку на этой стадии эволюции самый мудрый человек на земле, как сказал мудрый Карлейль, это "лишь умный ребенок, произносящий буквы из иероглифической пророческой книги, словарь которой содержится в вечности".  

v"Люцифер", сентябрь 1890 г.  

Блаватская  

~~~ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ  

Один №Подписчик¤ из Америки просит нас №прокомментировать¤ некое любопытное сообщение в №Chicago Tribun¤, которое он прислал нам. Мы делаем это столь охотно, потому что оно содержит весьма искреннюю, заново изобретенную №попытку¤ открыть истинную природу таких трюков, как №выращивание манговых деревьев¤, №мальчик из корзины¤ и тому подобных феноменов, производимых индийскими №фокусниками¤, и прилагаемое №научное¤ объяснение того же самого. Последнее, однако, старо, как мир, и известно каждому оккультисту, и из него никогда не делалось секрета. Заголовок статьи №ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ГИПНОТИЗМ¤ є (это всего лишь что?) є претендует на то, чтобы вытащить кота из мешка, и №Чикагский¤ интервьюер кажется очень гордым таким подвигом своего соотечественника. Однако, перейдем к фактам; посмотрим:  

~~~КАК ИНДИЙСКИЕ ФАКИРЫ ОБМАНЫВАЮТ  

~~~СВОИХ ЗРИТЕЛЕЙ  

ФРЕД С. ЭЛЛМОР, МОЛОДОЙ ЖИТЕЛЬ ЧИКАГО, ПРОДЕМОНСТРИРУЕТ ПРАВОТУ СВОЕЙ ТЕОРИИ В ГАЙЯ, ИНДИЯ,є МАНГОВЫЕ ДЕРЕВЬЯ, ДЕТИ И ДРУГИЕ ОБЪЕКТЫ, СОЗДАВАЕМЫЕ ФАКИРОМ, КАК ПОКАЗАНО, ЯВЛЯЮТСЯ СОЗДАНИЯМИ ВООБРАЖЕНИЯ є КАК БЫЛ ОСУЩЕСТВЛЕН НЕКИЙ УМНЫЙ ПЛАН.  

Почти каждый путешественник, возвращающийся из Индии, привозит с собой более или менее удивительные истории о представлениях индийских факиров или фокусников. Всякому, кто когда-либо слышал одну из таких историй, было бы любопытно узнать объяснение тайны. Предлагались различные виды теорий, и все они были более или менее неудовлетворительными. Юному жителю Чикаго не оставалось ничего другого, как самому найти объяснение, которое действительно объясняет, и представить то, что явилось бы решающим доказательством правильности его идеи. Его открытие имеет шанс привлечь внимание во всех частях света, и он может стать столь же широко известным, как открыватель электричества.  

Да, он мог бы, без сомнения, достичь этого, если не учитывать двух пустяковых фактов: (а) если бы то, что он открыл, не было известно на Востоке в течение много веков благодаря оккультистам как ГУПТА МАЙЯ, или №тайная иллюзия!¤; и (б) не существовало бы около сорока лет Теософское Общество, которое рассказывало историю №Эллмора¤ каждому gobe-mouche, склонному верить в таинственный и сверхъестественный характер индийских так называемых №фокусников¤. Уже свыше десяти лет назад все такие явления є более удивительные и феноменальные, поскольку они являются вполне научными и объяснимыми при помощи естественных причин,є были многократно охарактеризованы настоящим автором в Симле как №психологический трюк¤, к глубокому разочарованию ее чересчур восторженных друзей. Что из себя представляют в реальности такие психологические трюки, и в чем состоит разница между ними и №фокусничеством¤, это будет объяснено дальше. А теперь вернемся к сообщению в №Tribune¤. После сообщения некоторых частных подробностей относительно м-ра Фредерика С. Эллмора, описывающих его детство, учебу в колледже и цвет его волос и дающих адрес местожительства его семьи, интервьюер показывает его, вместе с его другом и одноклассником, м-ром Георгом Лессингом,є один из них №фотограф-энтузиаст¤, другой є искусный художник,є в стране Священной Коровы и хитрых факиров.  

~`Рассказывая корреспонденту №Tribune¤ о своем замечательном опыте, полученном в Индии, м-р Эллмор сказал: №Мы нашли Западную Индию совершенно очаровательной, и провели некоторое время в Калькутте. Оттуда мы отправились на север, остановившись на короткое время в Раджмахале и Динапуре. Из последнего города мы поехали южнее, к Гайе, которую и достигли к концу июля. Лессинг и я часто говорили об индийских факирах и их удивительных представлениях, и мы решили провести тщательное изучение их сил. Мы были постоянно наготове в ожидании первоклассных фокусников. Однажды после полудня, когда я собирался вздремнуть, Лессинг ворвался в комнату и сказал мне, что перед домом находится факир, готовый начать свое представление. Я был так же обрадован, как и он. Никто из нас до этого времени не имел возможности увидеть кого-нибудь из этих людей, но мы разработали небольшой план, который и привели в действие, когда представилась возможность. Я теоретически предполагал, что объяснение всех приписываемых им сверхъестественных трюков могло бы быть найдено в гипнотизме, но я не все же не знал, как они это делают, пока Лессинг не предложил такой план для проверки моей теории. В то время, как факир проделывал свои фокусы, Лессинг должен был бы сделать быстрый карандашный набросок того, что мы видели, а я в тот же самый момент сделал бы моментальный снимок моим №Кодаком¤.  

Приготовившись привести наш план в исполнение, мы вышли из нашего жилища и обнаружили факира, толпу его соотечественников и одного или двух европейцев. Факир оказался чудаковато выглядящим стариком. Его волосы были длинными и спутанными, и его борода низко свисала на его грудь. Его единственным украшением было медное кольцо или браслет, одетый на его правую руку между запястьем и локтем. Его глаза были замечательны своим блеском и своей напряженной глубиной, если можно так это выразить. Они были совершенно черными и казались сидящими необычайно глубоко на его лице. Когда мы вступили в небольшой кружок вокруг него, его глаза охватили нас от головы до пят. Он расстелил на земле грубый ковер из необычной ткани, около четырех футов в ширину и шести є в длину. Справа от него находилась небольшая глиняная чаша, и на коленях лежал музыкальный инструмент странного вида.  

Получив сигнал, что все готово, он взял чашу в свои руки и высыпал содержимое є красноватую, похожую на песок, смесь є на ковер. Он перемешал ее своими пальцами, очевидно, чтобы показать, что она не содержит никаких скрытых предметов. Вновь насыпав песок в чашу, он поместил ее в центр ковра, на расстоянии нескольких футов от своих коленей, и покрыл ее небольшим платком, предварительно положив в смесь несколько зерен манговых плодов. Затем он сыграл таинственную мелодию на своей дудочке, раскачиваясь взад и вперед, и, делая это, неторопливо всматривался в каждого из толпы наблюдателей своими удивительными глазами. Раскачивание и игра на дудочке продолжалась две или три минуты. Затем он внезапно остановился и приподнял один из краев платка. Мы увидели несколько зеленых ростков в два или три дюйма высотой. Он опустил платок, поиграл еще немного на своей дудочке, и я мог бы поклясться, что я увидел платок, поднятый на три фута в воздух. Он снова остановился и убрал платок. В это время там было настоящее дерево, двух или более футов в высоту, с длинными тонкими плоскими листьями. Лессинг легко подтолкнул меня, и я сделал свой фотоснимок, тогда как он нарисовал набросок. В то время, как мы наблюдали создание странного старика, оно, как показалось, исчезло из наших глаз. Когда это произошло, он перенес чашу и разостлал ковер перед собой. За этим последовало еще больше музыки и раскачивания, еще больше смотрения в землю, и так как мы следили за грязным прямоугольником из ткани, который он постелил на землю, мы увидели под ним очертания двигающегося предмета. Когда мы наблюдали за этим, он схватил платок за два угла и рывком приподнял его с земли. На том месте, где он был за мгновение до того, сидел самый странный, рябой индийский ребенок из всех, которых я видел в моих путешествиях. Нервы Лессинга были в лучшем состоянии, чем у меня. Я бы забыл, что я должен делать, если бы он не напомнил мне об этом. Я сделал фотографию, а он є свой рисунок. Ребенок оставался лишь одно мгновение, после чего м-р Факир вновь покрыл его платком, и, вытащив нож, нанес удары по тому месту, где сидел ребенок. В следующее мгновение он сорвал платок, под которым ничего не было.  

Едва мы успели оправиться от изумления, как факир вытащил из-под своих колен клубок серой веревки. Зажав свободный конец между своими зубами, он резким движением вверх бросил клубок в воздух. Вместо того, чтобы возвратиться к нему обратно, клубок все поднимался и поднимался до тех пор, пока не скрылся от нашего взора, и остался лишь длинный качающийся конец веревки. Когда мы опустили глаза после попыток увидеть клубок, мы все были изумлены, увидев стоящего около факира мальчика примерно шести лет. Его не было там, когда клубок был брошен в воздух, но он был там теперь, и по команде факира обошел вокруг веревки и начал карабкаться по ней, некоторым образом подражая обезьяне, поднимающейся по виноградной лозе. Когда он начал подниматься, я навел на него фотоаппарат и сделал снимок, и в то же самое время Лессинг делал зарисовку. Мальчик исчез, когда он достиг высоты тридцати или сорока футов над землей, по крайней мере мы не могли его увидеть. Моментом позже веревка исчезла. Затем факир встал, свернул свой ковер, взял чашу и, обходя толпу, стал просить вознаграждения.  

У меня не было возможностей для проявления фотографических пленок, и Лессинг взял их с собой для проявления, вместе с тысячей или еще большим количеством других негативов. Изображения факира вместе с некоторыми другими я получил сразу после обеда. После ухода факира Лессинг дополнил свои наброски и оставил их у меня. Вы увидите, сравнивая рисунки Лессинга с фотографиями, что ни в одном случае камера не зарегистрировала удивительных особенностей представления. Например, набросок Лессинга показывает дерево, выросшее из куста, в то время как камера не обнаруживает там никакого куста. Лессинг, а также и я, видели мальчика, и он попал в его набросок, хотя камера демонстрирует отсутствие мальчика. Рисунок Лессинга, на котором изображен карабкающийся по веревке мальчик,є это доказательство, что он видел это, но камера утверждает, что не было никакого мальчика и никакой веревки. Поэтому я был вынужден поверить, что моя теория абсолютно верна,є что м-р Факир просто загипнотизировал всю толпу, но не смог загипнотизировать камеру. Я собираюсь написать историю об этом, сделать копии с рисунков и послать их в Лондонское Общество Психических Исследований. Я не сомневаюсь, что они найдут им хорошее применение`~.