Найман Е.А. » Философская мысль франции XX века

ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ И ТЕКСТУАЛЬНОСТЬ

ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ ФРАНЦИИ XX ВЕКА

ДЕЛЕЗ | Ю. КРИСТЕВА | Ж.-Л. НАНСИ

G.Deleuze | J.Kristeva | J.-L.Nancy

СОДЕРЖАНИЕ

Е.А.Найман, В.А.Суровцев. От осмысления к чтению и письму

......................... 6

I. ФЕНОМЕН И СМЫСЛ

В.А.Суровцев. Интенциональность и практическое действие (Гуссерль, Мерло-Понти,

Рикер) .... 13

М. МЕРЛО-ПОНТИ. Пространство Перевод Е.А.Наймана и В.А.Суровцева. ..... 27

М. ДЮФРЕН. О Морисе Мерло-Понти Перевод Ж.В.Горбылевой ............... 96

Э. ЛЕВИНАС. Философская интуиция Перевод С.Б.Степаненко .............. 110

Э. ЛЕВИНАС. Диахрония и репрезентация Перевод В.В.Петренко ................ 141

Знание и присутствие Инаковость и диахрония Время и социальность Незабвенное

прошлое Чистое будущее

С Богом [A-Dieu] Деформализация времени

П. РИКЕР. Кант и Гуссерль Перевод В.А.Суровцева ............... 162

I Критика как имплицитная феноменология

II Критика как установление границ

III "Конституирование Другого" и "Отношение"

А. КАМЮ. Actuelles. Хроника 1944-1948 Перевод С.С.Аванесова ............... 194

Предисловие Пессимизм и мужество Зараза Век Страха

II. ЗНАК И ТЕКСТ

Е.А. Найман. "Сцена письма" и "метаморфоза истины": Ж. Деррида - Ж. Делез

....... 205

Ж. ДЕРРИДА. Конец книги и начало письма Перевод Е.А.Наймана ................ 218

Программа

Ж. ДЕЛЕЗ. Платон и симулякр Перевод Е.А.Наймана ................ 225

Ж. ДЕЛЕЗ. Лукреций и натурализм Перевод Ж.В.Горбылевой .............. 241

Ю. КРИСТЕВА. Душа и образ Перевод Ж.В.Горбылевой .............. 253

Медицина или философия? Существуют ли новые пациенты? Операциональная

фантазматическая композиция

Отрицание языка и его бессилие "Операциональный" сон катастрофической

идентичности

Теория в свете контр-трансфера Живопись и представление: называть не значит

действовать

"Набить морду" Сон о бифокальном симбиозе

"Коллажи" и "деколлажи" операциональных фантазматических композиций

Об анальной стадии в отношении к отцу. Наказание и символизация

Портрет в подарок: психическая метаморфоза

Ю. КРИСТЕВА. Читая Библию Перевод Ж.В.Горбылевой .............. 278

Два отношения к сакральному

Невообразимая любовь

Является ли психоанализ "еврейской наукой"?

Ю. КРИСТЕВА. Знамение на пути к субъекту Перевод Ж.В.Горбылевой ..............

289

Ю. КРИСТЕВА. Ребенок с невысказанным смыслом Перевод Ж.В.Горбылевой

.............. 297

Воображаемое как граница между биологией и языком Опера "Я иду, папа" Сказка как

постановщик грамматических категорий

Любовь размещает время

Ж.-Л. НАНСИ. В ответе за существование Перевод Ж.В.Горбылевой .............. 306

Издательство "ВОДОЛЕЙ" ТОМСК - 1998

ББК Фр 7.3 И48

Учредитель издательства "Водолей" - Томская областная научная библиотека им. А.

С. Пушкина

Издательство благодарит проф. Ж.-Л. Нанси за любезную помощь в приобретении

авторских прав.

Составление, общая редакция: канд. филос. наук Е. А. Найман канд. филос. наук В.

А. Суровцев

Редакция переводов: Ж. В. Горбылева

И48 Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века.-

Томск: Издательство "Водолей", 1998.- 320 с.

В сборник статей включены работы наиболее значительных французских философов

второй половины XX века, в которых нашли отражение важнейшие философские темы

этого периода - проблема смысла, сознания, тела, текста, чтения и письма.

Материалы сборника знакомят с особенностями феноменологического и

постструктуралистского подхода к анализу этих тем.

Сборник адресован специалистам в области философии, литературоведения,

лингвистики, психологии и всем интересующимся историей французской философской

мысли. Книга может быть использована в качестве хрестоматии для студентов и

преподавателей гуманитарных факультетов.

Все тексты впервые публикуются в русском переводе.

c M.Merleau-Ponty. Phenomenologie de la perception. Editions Gallimard, 1945

c A.Camus. Actuelles. Editions Gallimard, 1950

c J.Derrida. De la grammatologie. Editions de Minuit, 1967

c G.Deleuze. Logique du sens. Editions de Minuit, 1969

c J.Kristeva. Les nouvelles maladies de 1'ame. Editions Fayard, 1993

c J.-L.Nancy. De quoi sommes-nous responsables. Editions du Monde, 1997

c Переводчики, 1998 c Издательство "Водолей", оформление 1998

ОТ ОСМЫСЛЕНИЯ К ЧТЕНИЮ И ПИСЬМУ

Е. Найман, В. Суровцев

Э. Гуссерлю мы обязаны новым философским вопросом. Философская ситуация

изменилась в тот момент, когда знаменитый кантовский вопрос "Что я могу знать?"

зазвучал у Гуссерля по-новому - "В ч±м смысл того, что я знаю, и как

использовать последствия этого факта?". А поэтому "коперниканский переворот"

Гуссерля заключался в том, что истина переста±т быть чем-то скрытым за

представлениями, не является объектом познания и не представляет некий высший

идеал разума. Истина - основание познания, е± присутствие неоспоримо, е±

манифестация очевидна. Она становится условием нашего понимания и действия.

Важность для человека приобретает данность предмета сознанию, его отношение к

нему и способ его существования в границах сознания. Вопрос уже не в том,

существует вещь или нет (традиционный вопрос античной философии), и не в том,

каким способом мы знаем о е± существовании (традиционный вопрос философии Нового

времени), а в том, каким способом вещь явлена нашему сознанию и каков е± смысл.

Феноменология вовсе не требует какой-либо особой способности понимания мира;

вещь есть только то, что она нам показывает. Явленность нашему сознанию и есть

е± реальность, гарантия подлинного существования.

По Гуссерлю, сознание более не заключено в одиночную камеру, существуя

независимо от внешнего мира. Оно есть лишь интенциональность, то есть нечто

такое, что не есть оно само. Нет ничего "в" сознании, оно не субстанциально, оно

- не вместилище содержаний. Его не было бы вовсе, если бы оно не было сознанием

чего-то.

Гуссерль привн±с новый освежающий и очищающий ветер, который избавил сознание от

самого себя, вынес его за свои собственные пределы. И когда мы проникаем

"внутрь" сознания, то обнаруживаем, что оно не имеет ничего "внутри" себя. И

если нет у сознания "внутренности", то не есть ли оно не что иное, как "вне"

сознания. Гуссерль освобождает от "внутренней жизни", потока психических

От осмысления к. чтению и письму

переживаний. Благодаря Гуссерлю, мы осозна±м себя пребывающими в мире и открыты

ему. Интенциональность, по меткому выражению Сартра, вырвала человека из

"зловонного океана духа". Мысль не есть более прибежище тайных умыслов и

психологических состояний, она открыта в мир и устремлена "к самим вещам".

Трудно представить себе последствия этой революции, которая нес±т с собой

странное утверждение. Между мыслью, сознанием и предметом разрушается дистанция.

Наши естественные органы чувств не стоят теперь между нами и миром и лишены

права на посредничество. Не только наши чувственные способности (зрение,

осязание, слух и др.), но и. само тело, как нечто единое, участвуют в придании

смысла целому универсуму и являются средством его понимания.

Ярко выраженный индивидуальный, субъективный характер гуссерлевского cogito

скрывается в своей невыразимости и анонимности, в телесной интенциональности

Мерло-Понти. Не сознание человека, а само тело является основанием его

идентичности, а перцептуальный мир - основанием истины, знания и действия.

Человеческий опыт не отчужд±н от объектов, а воплощ±н в теле и мире. Tacit

cogito становится доперсональным и сохраняющим молчание. Оно видит мир, но не

тематизирует сво± видение. В противоположность Гуссерлю, Мерло-Понти призывает

нас к тому, чтобы начать действовать и понимать мир с того места, где мы

пребываем в настоящий момент. Нельзя допустить epoche, которое уничтожало бы наш

культурный и индивидуальный опыт и позволяло бы нам вс± начинать заново.

Философское понятие основания изменяет сво± значение и устраняет дилемму,

навязанную интеллектуализмом: либо субъективность является последним основанием

мира, либо мир выступает как основание субъективности. Единство мира и сознания,

обнаруженное в телесности как "естественном субъекте восприятия", - ответ

Мерло-Понти на эту дилемму.

Что труднее всего понять в феноменологии? Объективность эмоций. Сопротивление

вызывает тот факт, что страх, удовольствие, отвращение открывают нам пота±нные

стороны объекта, а не нас самих. Страх есть не то, что с нами случается, в

момент его переживания мы и есть страх. Феноменология становится

экзистенциализмом в тот момент, когда подменяется принципом существования самого

сознания. Поскольку сознание всегда есть сознание чего-то, ибо оно не может

повернуться к тому, чего не существует, то всякое чувство человека всегда нечто

обозначает и всегда открывает некоторую часть истины. Всякое субъективное

8 Е. Найман, В. Суровцев

состояние становится средством понимания. Универсальность понятия смысла в

структуре субъекта да±т возможность экзистенциальным философам обнаружить смысл,

свойственный самому существованию.

Э. Гуссерль, как и всякий новатор, - двуликий Янус. Его позиция в отношении мира

оста±тся, по существу, созерцательной: "для того, чтобы прийти к самим вещам,

нужно понять их". Для экзистенциалистов наше поведение в мире и есть его

понимание, они нераздельны. Если Гуссерль сосредоточился на структурах, которые

делают возможными наше понимание, то экзистенциализм - на факте существования

всего того, с чем сталкивается сознание. Предметом философии становится целое

существование сознания. "Человек есть вся сумма его действий", - говорил Мальро,

и это напрямую связано со знаменитой формулой Ортеги-и-Гассета: "Я - это Я и мои

обстоятельства".

Мир есть только то, каким образом он проявляется через нас в структурах нашего

понимания. Уникальность существования отвергает наличие "абсолютного

существования", свидетельством конечности человека и его сознания является факт

его пребывания в определ±нной "ситуации". Если же за сч±т меня мир открывается,

то я несу, по выражению Сартра, груз ответственности за этот мир, будучи его

свидетелем. "Я не могу судить мир, ибо мои суждения являются его частью" (Ж.-П.

Сартр).

Феноменология разрушила единый смысл бытия. Каждому региону сущего свойственно

его собственное, уникальное существование, отличное от других регионов. Смысл

интенционального анализа как раз и заключается в описании различных типов актов

сознания, наделяющих смыслом и бытием (Э. Левинас).

Интенциональность преодолевает не только отчужд±нность мира, но и отчужд±нность

Другого в границах феноменологического пространства. Мерло-Понти преодолевает

парадоксы трансцендентального солипсизма, выводя основание интерсубъективности в

доперсональный телесный опыт. Восприятие не связано с индивидуальным опытом

отдельного субъекта, его активностью и является достоянием всех тел, способных к

восприятию. Иная тенденция решения этой проблемы связана с герменевтикой

(Рик±р). Человек всегда обнаруживает себя включ±нным в различные дискурсивные

практики, где текстовая и языковая коммуникация переста±т быть функцией

субъективности, а определяется логикой контекста. Интерпретация, открывая

контекстуальные границы как таковые, отталкивается от норм и правил самого

9 От осмысления к чтению и письму

контекста, который подчиняет субъекты, рассматривая их в изначальном

со-присутствии. Именно нормативность контекста зада±т границы

феноменологического метода. Я определен Другим в той же степени, в какой Другой

определен мной. Отсутствие единого и всеобщего контекста рождает "конфликт

интерпретаций", представляющий отношения между субъектами в их разнородности,

множественности и взаимной открытости.

По пути деструкции субъекта движется и философская традиция французской мысли,

возникшая в 60-е годы нынешнего столетия (Деррида, Дел±з, Фуко, Лаку-Лабарт,

Кристева). Этих философов вряд ли объединяет какая-либо связанная теоретическая

концепция с определенным методом и конкретным набором аргументов. Возникают так

называемые "серии", позиции и стили, которые сосредоточены вокруг наиболее

важных тем: смерти "метафизики присутствия", трансцендентальной концепции

истины, сущностной природы человека и целесообразности истории. Однако все они -

деконструктивны. Деконструкция касается, прежде всего, авторитарных способов и

форм мысли и дискурсивной практики. Французские мыслители не предлагают

альтернативной философии, которая будет наиболее "адекватно" "решать"

традиционные философские проблемы бытия, истины или субъективности. Скорее, они

стремятся отговорить нас от задавания прежних вопросов и пытаются полностью

изменить предмет разговора.

Автономия субъекта пропадает в тот момент, когда он оказывается во власти

"миража" языковых структур, переписывании кодов и "перспективе цитат". Мышление

в границах современного мира не имеет практического эффекта, не будучи вовлечено

в сферу письма или "рассеянных" текстов. Любая манифестация и присутственность

уже зафиксирована в языковой системе и следует за е± игровой логикой.

"Текстуализация" мира приводит к восстанию голоса Другого в противовес

авторитарному голосу, захватывающему всю власть.

Постструктуралисты не выступают в качестве авторитетов, открывающих истину, а

предстают перед нами в качестве заинтересованных участников интерпретативных

игр, предлагающих читателю весьма неожиданные и оригинальные движения, из

которых, или вопреки которым, возникает возможность дальнейшего движения. Их

втянутость внутрь самого текста заставляет их двигаться параллельно их смысловым

линиям, прочитывая и реконструируя внутритекстовые "следы", которые были

подавлены и невидимы при его обычном прочтении. Происходит отклонение от

традицион-

Е. Найман, В. Суровцев

ной герменевтики с ее идеей существования "единственного" и "глубинного" смысла

текста, который может быть открыт "адекватной" интерпретацией и выступать

стандартом для оценки других интерпретаций. Однако не существует единственного и

корректного чтения - возможны вовсе даже противоречащие друг другу типы чтения.

Вместо поиска "глубинного" смысла Ж. Деррида предлагает "рассеивание" -

постоянное и открытое разрушение авторитета текста через вмешательства, творящие

бесконечный поток интерпретаций и значений.

С разрушением тотальных логик, с их насилием и ассимиляцией связана надежда на

возможность открытия таких пространств, в которых по-новому предстанет

подавляемая разнородность, несоизмеримость, девиантность и чуждость, становясь

при этом равноправным участником истории и метафизики. Уйти от гомогенности

господствующего дискурса в тень альтернативных практик, отказывающихся от

"истинных" утверждений и всеведущих авторов и читателей, - это значит

принципиально отказаться от единой точки зрения, универсального субъекта и

представления о такой истине, которая, в конце концов, сделает нас свободными.

Тем не менее, деконструкция предлагает путь выхода из закрытости знания.

Расширение текстуальности до бесконечности открывает как соблазн полной свободы,

так и страх перед "полным крушением мира и языка".

ФЕНОМЕН И СМЫСЛ

М. МЕРЛО-ПОНТИ М. ДЮФРЕН Э. ЛЕВИНАС П. РИКЕР А. КАМЮ

Валерий Суровцев

ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ

(Гуссерль, Мерло-Понти, Рикер)

Любая интерпретация, задающая контекст феноменологических штудий, как правило,

отталкивается от взглядов Э. Гуссерля. Это связано не только с тем, что он

фактически является создателем современной феноменологии,- по существу, его

взгляды всегда были и остаются до сих пор узловым пунктом феноменологического

движения. Центральное место, которое занимает Гуссерль, определяется не столько

тем, что он произвел полные и неизменные анализы некоторых регионов бытия,

которые, конечно, сохраняют за собой значение образца. Роль основателя

феноменологии более значительна, что связано с характером его творчества.

Большинство основных работ Гуссерля, за исключением самых ранних, носят