УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ОХРАНЫ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЖЕРТВ СЕКСУАЛЬНЫХ ПОСЯГАТЕЛЬСТВ. Е. И. Цымбал, А. П. Дьяченко (Москва) - Социальные и клинические проблемы сексологии и сексопатологии (Материалы международной конференции)

1. Витальный характер сексуального влечения, особое место, которое занимает сексуальность в мотивационной сфере личности преступника, приводят к тому, что искажения сексуального влечения по объекту или способу его удовлетворения нередко приводят к совершению сексуальных посягательств. Уголовная ответственность за такого рода парафильные действия наступает в зависимости от психического состояния лица, определяющего его способность к осознанной регуляции деятельности. Если психическое расстройство не исключает вменяемости, то лицо подлежит уголовной ответственности, наказание может соединяться с принудительными мерами медицинского характера в тех случаях, которые предусмотрены ст. 22 УК России.

Такая позиция вызывает определенные возражения. МКБ 10 относит к психическим расстройствам практически все виды нарушений полового влечения, которые могут служить мотивами совершения сексуальных посягательств: F64 (расстройства половой идентификации), F65 (расстройства сексуального предпочтения) и F66 (расстройства, связанные с психосексуальным развитием и ориентацией по полу). Коль скоро психическое расстройство повлекло совершение общественно опасного деяния, то в интересах охраны жертв от сексуальных посягательств целесообразно более широко назначать принудительные меры медицинского характера.

Изучение экспертной практики свидетельствует, что в настоящее время принудительные меры медицинского характера рекомендуются каждому шестому подэкспертному обвиняемому, у которого выявлено психическое расстройство. Суды же назначают эти меры каждому четвертому подсудимому, которому они рекомендованы. Таким образом, даже ограниченные возможности применения принудительных мер медицинского характера не в полной мере реализуются правоприменительной практикой. Это дает основание полагать, что процесс совершенствования законодательной базы следует сочетать с комплексом мер, направленных на совершенствование правоприменительной практики по делам о сексуальных посягательствах.

2. Значительное число сексуальных посягательств совершается в отношении несовершеннолетних жертв в возрасте 14-18 лет, однако действующий УК, на наш взгляд, не обеспечивает их должной охраны, что нарушает международно-правовые обязательства России. Это связано с двумя обстоятельствами: во-первых, для преступлений, не связанных с применением физического насилия (ст. 134, 135 УК), необоснованно установлен низкий возраст уголовно-правовой защиты — 14 лет. Во-вторых, привлечение к ответственности за сексуальные посягательства против несовершеннолетних, предусмотренные ст. 131, 132 и 134 УК, возможно в том случае, если виновный заведомо знает возраст ребенка. Учитывая ситуатив-ность сексуальных посягательств, доказать этот факт представляется практически невозможным. Поэтому большинство лиц, совершивших сексуальные преступления против несовершеннолетних, несет ответственность на общих основаниях (т.е. пониженную).

Проблема установления возраста уголовно-правовой охраны детей от любых сексуальных посягательств связана с брачным возрастом. Семейный кодекс РФ разрешает вступление в брак с 18 лет, а в исключительных случаях — с 16 лет. Однако кодекс допускает возможность дальнейшего его снижения, если это пре-

к дусмотрено региональным законодательством. В некоторых субъектах Федераций эта возможность реализована, что стало формальным основанием для снижения возраста охраны половой неприкосновенности детей до 14 лет. Принятое решение вряд ли можно признать обоснованным. Анализ многолетней практики судебно-медицинских экспертиз половых состояний свидетельствует о том, что большинство девушек достигает половой зрелости не ранее 16-18 лет. Поэтому любые сексуальные контакты с ребенком, не достигшим половой зрелости, наносят вред его нормальному физическому, нравственному и психосексуальному развитию. Нередко эти контакты осуществляются с использованием беспомощного или зависимого положения жертвы. Представляется, что такого рода посягательства могут рассматриваться как сравнительно распространенные и имеющие повышенную общественную опасность. Тем более что в ряде европейских УК (например, Германии, Испании, Швеции) установлена охрана несовершеннолетних от сексуальных посягательств до 16 лет.

3. По выборочным данным прокуратуры Москвы, в учреждения здравоохранения в 2000 г. обратились 80 малолетних детей, больных сифилисом или гонореей, а также около 35 малолетних беременных девочек. Медицинские работники и родители редко сообщали в правоохранительные органы о родах или производстве аборта у детей 14-15 лет, а также о заболевании детей 12-13 лет сифилисом или гонореей, хотя во всех этих случаях имели место сексуальные контакты с малолетним ребенком, запрещенные законом под угрозой уголовного наказания. Как видим, снижение возраста уголовно-правовой охраны половой неприкосновенности несовершеннолетних до 14 лет привело к тому, что жертвы ненасильственных посягательств в возрасте 14-18 лет оказались полностью вне охраны уголовного закона, а в 11-13 лет — недостаточно защищенными от сексуальных посягательств.

Сказанное позволяет сделать следующие выводы и рекомендации:

Принудительные меры медицинского характера, соединенные с исполнением наказания, могут оказаться эффективным средством профилактики сексуальных посягательств в отношении детей.

Устанавливая 16-18-летний возраст, до которого должна осуществляться повышенная уголовно-правовая охрана несовершеннолетних от сексуальных посягательств, целесообразно руководствоваться следующими критериями: гражданским совершеннолетием, брачным возрастом и достижением половой зрелости.

Учитывая приоритетность охраны несовершеннолетних и малолетних жертв сексуальных посягательств, целесообразно отказаться от признака «заведомости», включенного в ст. 131, 132, 134 и 135 УК России, который, на наш взгляд, серьезно понижает Уровень правовой охраны детей.