Выступление Клу Маданес - Эволюция психотерапии. Сборник статей. Т. 1. Семейный портрет в интерьере. Семейная терапия - Дж.К. Зейга

Я очень рада, что мне выпала честь выступить с замечаниями по докладу доктора Вацлавика, поскольку я училась у него в Калифорнии в шестидесятые годы. Именно от него я получила свою первую работу в Соединенных Штатах — в качестве ассистента исследователя. Правду сказать, это была неоплачиваемая должность, но участвуя на добровольной основе в исследовательской программе доктора Вацлавика, я опубликовала две самостоятельные работы и всегда буду благодарна ему за поддержку и веру в мои способности. Оглядываясь назад, я только сейчас осознаю, насколько простодушна и самонадеянна я была в свои двадцать шесть лет. Мне казалось, что я знаю все, и Пол, с присущей ему сдержанной добротой, не только никогда не попытался поставить меня на место, но укрепил во мне веру в то, что и я могу сказать свое слово, сделать свой вклад в нашей области.

Опираясь на свой давний опыт сотрудничества с Полом, я могу заключить, что в его работе в качестве психотерапевта и преподавателя особенно выделяются две основные черты — уважение и надежда.

Его интерес к человеческому разуму, к реальности второго порядка, к тому, как человек воспринимает мир, отражает глубокое уважение к каждому как думающей личности. Акцент на смысле жизни в качестве ориентира в психотерапевтической работе также свидетельствует о безграничном уважении к индивиду.

Не менее важны оптимизм и надежда, которые доктор Вацлавик привносит в терапию. Я полностью разделяю его мысль о том, что психотерапия — это искусство, цель которого — обрести ангела надежды в хаосе отчаяния и безумия. Хочу рассказать вам один греческий миф, из которого станет ясно, почему Господь создал психотерапевтов.

Создатель вселенной Зевс решил на досуге сотворить женщину. Назвав ее Пандорой, он облачил ее в одежды невинности и отправил на землю, вручив ей шкатулку с неким сюрпризом. Бог Аполлон счел необходимым предупредить Пандору, чтобы она ни в коем случае не открывала шкатулку.

Хотя Пандора и была совершенным творением, все же один недостаток у нее имелся: она была ужасно любопытна.

Согласно воле богов, Пандора явилась к Эпиметею и тот без памяти влюбился в нее, едва она переступила порог его дома. Узнав, что Пандору прислал Зевс, Эпиметей заподозрил подвох и тут же поинтересовался, что у нее там в коробке. Пандора ответила, что не знает. Должно быть, сюрприз. Заметив, что боги редко делают приятные сюрпризы, Эпиметей затолкал коробку на самую дальнюю полку.

Брат Эпиметея, Прометей, резонно предположил, что опасность таится не столько в коробке, сколько в самой Пандоре. Но ее поведение было безупречным. Единственная проблема: она должна знать, что там, в коробке.

Однажды, оставшись одна, она решила достать пресловутую коробку с полки и хотя бы встряхнуть, может, по звуку удастся догадаться, что лежит внутри. Сказано — сделано. Добравшись до коробки, она потянула ее к себе и нечаянно уронила. Раздался грохот, вопли, стоны, крики. На мгновение в комнате стало темно. Из коробки тучей вылетели мерзкие твари — ползающие, летающие, извивающиеся. Это было подлинное бедствие, воплощение невзгод и напастей. Пандора делала отчаянные попытки закрыть коробку, но ее содержимое уже выплеснулось из дома на улицу, расползлось по всему городу и далее — по всей вселенной.

Только одно крохотное существо трепетало на полу. Видно, оно лежало на самом дне коробки. Пандора взяла его в руки и увидела, как в маленьком тельце бьется огромное сердце. “Мне пора”, — промолвило существо, с трудом поднимаясь на слабеньких ножках. “Кто ты?” — спросила Пандора. Расправив яркие крылышки, существо ответило: “Я — Надежда. Если я замешкаюсь, людям незачем будет жить”. Вспорхнув, она полетела по белу свету. И когда Надежда поравнялась с мерзкими тварями, те как-то съежились и наглости у них поубавилось. Заметив это, Пандора подумала: “Не так уж все и плохо. У нас всегда остается Надежда”.

Я думаю, Господь создал психотерапевтов, чтобы они, существуя бок о бок с тем ужасом, которого хватает в современном мире, не уставали вселять в сердца людей Надежду. Будем помнить, что наша задача — укротить чудищ, или, как сказал бы Пол, создать реальность, которая сделает мир более радостным для обитания.

Вопросы и ответы

Вопрос: Не станет ли наше вмешательство менее эффективным, если широкая общественность узнает, что один из принципов, которым руководствуется психотерапия, это замена одной сконструированной реальности — на другую, столь же искусственную?

Вацлавик: Разделяю ваши сомнения. Популяризация иногда оказывается довольно-таки негативным фактором. Но в своей практике я нашел выход. Допустим, ко мне за помощью приходит че­ловек и говорит: “У меня есть серьезная проблема. Я, правда, про­читал чуть ли не все ваши книги и знаю все ваши штучки. И все-таки — не поможете ли вы мне?” С целью изменить ход его или ее мыслей я отвечаю: “Раз вы все прочитали, дело значительно об­лег­чается. Нам не надо тратить время на детали. Мы просто по­пробуем вести себя по-иному и посмотрим, что из этого получится”.

При активной популяризации какого-либо подхода, как правило, возникает столь же активная реакция общественности. Например, нас, конструктивистов, обвиняют в реанимации давно забытого нигилизма, в том, что, отрицая все ценности, мы выступаем как разрушители основ. Это глубокое заблуждение. Точно так же люди заблуждаются относительно парадоксальной психотерапии, потому что понимают “парадокс” в буквальном смысле этого слова, то есть как нечто странное и непредсказуемое. Но Грегори Бейтсон имел в виду совсем другое.

Мне как-то довелось беседовать с одним весьма почтенным коллегой, который заявил, что не видит смысла в системной терапии. И до меня не сразу дошло, что под “системой” он понимает государственное устройство. Конечно, при таком буквальном понимании “системная терапия” далека от своего истинного значения.

Вопрос: В недавней телевизионной передаче говорилось, что “охотники за ведьмами” искренне верили, будто очищают души своих жертв, а это важнее сохранения их жизни. Подвергая вероотступниц сожжению, они избавляли их от мук ада, и иного спосо­ба спасти их души просто не было. Сейчас мы не можем даже допу­стить такую логику, хотя нечто подобное просматривается в ужасах второй мировой войны. Полагаю, нацисты на самом деле верили в то, что они совершенствуют мир. Нам следует быть бдительными, не правда ли? Существует ли уверенность, что наши новые построения реальности безупречны с моральной точки зрения?

Вацлавик: Вы абсолютно правы. Но такова суть всех утверждений, в основе которых лежит “истина в последней инстанции” и мессианское намерение переделать мир таким образом, чтобы он принял эту истину. Истоки подобного явления можно обнаружить у Платона в его трудах о государстве и законе. Предложенные им институты, предназначенные исправлять инакомыслящих, весьма напоминают нацистские концентрационные лагеря. Поэтому я крайне настороженно отношусь ко всякому “конечному” разъяснению “действительности”, если не принимается во внимание тот факт, что сама эта действительность создана воображением. Задачей науки, по моему мнению, а равно и психотерапии, является не поиск или открытие истины, а только отработка техник, полезных для данной цели.

Вопрос: Ваше мнение относительно того, как конструктивистское мышление может помочь в решении вопросов, связанных с насилием в семье?

Вацлавик: Каждая семья создает собственную реальность, помимо уже существующей культурной реальности и личного опыта отдельных членов семьи. С точки зрения системного подхода, мы пытаемся как можно быстрее разобраться в принципах функционирования данной системы. Какова созданная ею реальность? Кстати, здесь исключается типология, поскольку “понимание системы заключено в ней самой”.

Вопрос: Основной спор на этой конференции идет об индивидуальной и семейной терапии. Вы представляете направление, согласно которому мы конструируем реальность на основе индивидуального восприятия, которое целиком содержится в нас самих. Одновременно реальность определяется и коллективным сознанием. Концентрируясь на коллективной детерминации реальности, не игнорируют ли системные психотерапевты тот вклад в общую картину действительности, который вносится отдельными индивидами?

Вацлавик: Да, здесь присутствует некий порочный круг. Система навязывает определенное видение мира, например ребенку. Но реакция ребенка зависит и от его индивидуальности. Нельзя поэтому рассматривать отдельные части системы изолированно. Ошибочно полагать, что системная теория является посягательством на достоинство индивида, что она не вникает во все тонкости его душевной организации. Поведение отдельного человека воздействует на систему, реакция системы воздействует на человека. Это ни в коей мере не задевает достоинства человека, хотя нас достаточно часто в этом обвиняют.

Вопрос: Мой вопрос касается времени. Согласно моему пониманию реальности, мы существуем в трех временных зонах: в прошлом, настоящем и будущем. Описывая предметы и явления, мы отталкиваемся в основном от прошлого. То же самое делали и вы в своем докладе, то есть брали что-то из прошлого, анализировали допущенные ошибки и делали выводы для настоящего. А что можно сказать о будущем, об этом нечто, которого пока еще нет, но которое однажды станет настоящим, а затем и прошлым? Есть ли такой способ, который позволяет выйти за рамки конструктивизма и дает возможность думать о предметах и явлениях после того, как они уже произошли, то есть работает по принципу обратной связи? Можно ли заглянуть за горизонт?

Вацлавик: Я могу сослаться лишь на феномен самоосуществляющихся предсказаний. У меня есть представление о вероятном направлении будущего развития. Это представление складывается здесь и сейчас. Но корни его могут уходить в прошлое. Моя убежденность усиливает вероятность события, то есть предсказание события ведет к факту его свершения. Поэтому, помогая людям изменить свое поведение здесь и сейчас с целью решения их проблем, мы творим для них новое будущее.

Вопрос: По сути дела, исходить приходится все-таки из прош­лого?

Вацлавик: Когда я занимаюсь какой-то человеческой проблемой, меня не интересует, как она возникла. Я стараюсь установить, что следует изменить в поведении данного клиента, что надо сделать сейчас, чтобы уменьшить его страдания. Безусловно, любая проблема уходит корнями в прошлое. Однако необязательно знать прошлое, чтобы изменить что-то в настоящем. Я в этом уверен, хотя и начинал свою профессиональную деятельность как юнгианский аналитик.