§11. Психологическое и трансцендентальное Я. Трансцендентность мира - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия

Поскольку я сохраняю в чистоте то, что благода­ря свободному έποχή представляется моему взгляду, взгляду размышляющего, в отношении бытия данно­го в опыте мира, важное значение имеет тот факт, что я и моя жизнь остаемся незатронутыми в своей бы­тийной значимости, как бы ни обстояло дело с бы­тием или небытием мира, и какое бы решение я ни принял по этому поводу. Это Я, с необходимостью остающееся для меня в силу такого έποχή, и жизнь это­го Я не являются частью мира, и если оно говорит: «Я есть, ego cogito», то это не означает более: Я, этот че­ловек, есть. Я уже не являюсь тем человеком, который в естественном опыте самопознания предняходит себя как человека, а при абстрактном ограничении чистыми компонентами внутреннего, чисто психо­логического опыта самопознания преднаходит свой собственный чистый mens sive animus sive intellectus, не являюсь душой, постигаемой сама по себе. Воспри­нятые таким естественным образом, я и все остальные люди суть темы объективных или позитивных наук в обычном смысле слова — биологии, антропологии, а среди них также и психологии. Ведь душевная жизнь, о которой говорит психология, всегда полагалась и до сих пор полагается как душевная жизнь в мире. Это относится, очевидно, и к собственной душевной жиз­ни, которая схватывается и рассматривается в чисто внутреннем опыте. Но феноменологическое έποχή, которого требует от философствующего ход очи­щенных картезианских размышлений, сдерживает признание бытийной значимости объективного мира и тем самым целиком и полностью исключает его из поля суждения, а вместе с ним также и бытий­ную значимость как всех объективно воспринимае­мых фактов, так и фактов внутреннего опыта. Для меня, для размышляющего Я, которое, пребывая в состоянии έποχή, исключительно себя полагает осно­ванием значимости всех объективных значимос-тей и оснований, нет, таким образом, никакого пси­хологического Я, никаких психических феноменов в смысле психологии, т. е. понимаемых как составля­ющие психофизического человека.

Посредством феноменологического έποχή я редуци­рую свое естественное человеческое Я и свою душевную жизнь — царство моего опыта психологического самопознания — к моему трансцендентально-фено­менологическому Я, к царству опыта трансценден­тально-феноменологического самопознания. Объективный мир, который есть для меня, который когда-либо для меня был и будет, сможет когда-либо быть, со всеми своими объектами, черпает, как уже было ска­зано, весь свой смысл и бытийную значимость, которой он для меня обладает, из меня самого, из меня, как транс­цендентального Я, впервые выступающего с началом трансцендентально-феноменологического έποχή.

Это понятие трансцендентального и его коррелят, понятие трансцендентного, должны быть почерпну­ты исключительно из ситуации наших философских размышлений. При этом следует иметь в виду: как редуцированное Я не является частью мира, так и, напротив, мир и любой объект мира не являются ча­стью моего Я, не могут быть реально преднайдены в жизни моего сознания как ее реальная часть, как ком­плекс чувственных данных или актов. К собственно­му смыслу всего, что относится к миру, принадлежит его трансцендентность1, хотя это может получить и получает весь определяющий смысл, равно как и бы­тийную значимость, только из моего опыта, из тех или иных моих представлений, мыслей, оценок, дей­ствий, — а возможный смысл бытия, значимого с оче­видностью — только из моих собственных очевид-ностей, из осуществляемых мной актов обоснования. Если к собственному смыслу мира принадлежит эта трансцендентность, состоящая в его ирреальной включенности в Я, то само Я, которое несет в себе мир как значимый смысл и, в свою очередь, с необ­ходимостью этим смыслом предполагается, называ­ется в феноменологии трансцендентальным, а про­израстающие из этого соотношения философские проблемы — трансцендентально-философскими.

См.: Ингарден, 8.