Смысл мира и жизни в древнейших религиях, мифах, философии. - О смысле жизни, самоактуализации и акме - Вахромов Е.Е.

Первыми мифотворцами и учеными древнего мира были поэты – люди, обладавшие особым даром видеть иначе, чем обычные люди, умевшие различать в циклически воспроизводящемся в природе знакомом – зарождение и проявление иного (Аристотель). Первые попытки осмысления увиденного, дошедшие до нашего времени, имели мифологическую форму сказаний, песен, легенд, эпосов и литературных произведений. Древнейший (из известных) пласт легенд и мифов – это мифы о сотворении, они повествуют о мире как едином организме, его зарождении или создании и законах существования.  Важнейшая из функций мифа – объяснительная: через миф человечество впервые строит поэтические по форме гипотезы о собственном происхождении и предназначении, пытается объяснить существующий порядок вещей и ход событий.

Важнейшей чертой наблюдаемого мира действительности, отмеченной во всех локальных культурах, является его изменчивость (Гераклит, Веды, Книга Екклезиаста, Книга перемен). Жизнь всех существ в Космосе понималась поэтами древнего мира как воспроизводящаяся и поддерживающаяся Богами, титанами, асурами, демонами и иными существами высшего по отношению к человеку порядка замкнутая цепь перемен. Изменчивому миру жизни, Космосу, противопоставлялся в древнейшем пласте мифов Хаос, характеризовавшийся отсутствием перемен; смерть рассматривалась как непреодолимая граница между Космосом и Хаосом. Космос во всех культурах древнего мира рассматривался как единое живое существо, в котором все живущие объединены поддерживаемым Богами принципом гармонии. Наилучшим, поэтому, считался такой ход событий, когда существующий порядок поддерживается и воспроизводится всеобщими усилиями изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, из поколения в поколение.

В древней Индии считали, что «мир, с твердо установленными разграничениями между ариями при установлении каст и разграничении ступеней жизни, охраняемый Ведами, процветает и не гибнет. Соблюдение каждым своего закона ведет на небо и к вечности. При нарушении этого закона мир погибает от смешения каст» (Артхашастра). Порядок устанавливается свыше и поддерживается только через систему наказаний, при наложении которого не должно быть никаких колебаний. Законы Ману гласят: «Весь мир подчиняется Закону только посредством Наказания, ибо трудно найти человека чистого. Только из страха Наказания весь мир служит пользе».    

В древнем Египте полагали, что время, когда солнечный бог Ра был властителем над богами и людьми, жившими на земле бок о бок, прошло. Боги удалились на небо, мир оказался брошенным на произвол истории, и только фараон своей властью противостоит угрозе утраты смысла существования. Религиозный принцип Маат, на котором была основана жизнь египтян, представлял моральный принцип, распространяющий справедливость, ранее действовавшую в узких пределах родовой группы, на целую страну, и, более того, на весь космос: земное государство фараона мыслится как одна из провинций вселенского государства великого Бога, а сам фараон долгое время считается богом. Полагалось, что смысл творения заключается в изобилии. Там, где есть изобилие – царят порядок и справедливость, там нет места насилию и страданию. Фараон способствует утверждению Маат верша суд между людьми и умиротворяя богов. Для этого он вооружен «пониманием» (сиа) и «действенным словом» (ху). Счастье понимается как изобилие земных плодов и их справедливое распределение. О первом заботятся боги, о втором заботится фараон. Считалось, кроме того, что он выполняет функцию гаранта загробного существования для своих подданных.

Позднее фараон рассматривался уже в качестве посредника между людьми и богами, как носитель справедливости и защитник слабого от произвола сильного. Фараон не только творит Маат, но и уничтожает Исефет – изъяны, отклонения от первоначального плана творения мира. Кроме того, Маат – это песнь, которая описывает языковыми средствами картину изобильного бытия. Исполнение этой песни посредством действенного слова должно способствовать реализации Маат как полноты в реальной жизни. Вся земля Египта считалась священной, и каждый ее участок находился под управлением бога. Город, его сакральные стены, хранящие богов, считались святынями.

В древнем Китае чувственно воспринимаемый мир рассматривался как единственная реальность бытия. Все божества, бессмертные и сверхестественные существа помещались китайской традицией в пространство между Небом и Землей. В «Книге перемен» мировой процесс рассматривается как последовательность процессов возникновения, бытия и исчезновения. Жизнь всего сущего рассматривается как чередование реализующих принцип всеобщей изменчивости «ситуаций», которые возникают в результате борьбы противоположных сил (света и тьмы, напряжения и податливости). Всего в жизни «Книгой перемен» выделяется 64 типических ситуации, образующих некоторую логическую последовательность, каждой из которых соответствует символ – «гуа», в европейской китаеведческой литературе называемый гексаграммой.

Предполагалось, что использование гадательных практик позволяет человеку, угадав с помощью гадательной процедуры символ, характеризующий его наличную ситуацию,  судить о том, что эту ситуацию породило, и о том, что его ждет в будущем. К каждой гексаграмме  «Книга Перемен» содержит поэтический по форме комментарий, который говорит об опасностях и возможностях, которые таит в себе соответствующая ситуация, и поэтический намек на оптимальную стратегию поведения человека в данной ситуации. Общий дух этих комментариев определен гексаграммой №1 («Цянь» — творчество), где все существующее в мире рассматривается как олицетворение и реализация творческой силы, которая лежит в начале всего. Эта сила является совершенной и абсолютно стойкой, поэтому в своем развитии может преодолеть все препятствия.

В Ветхом завете, в книге Екклезиаст, говорится: «Что было, то и будет; что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Если нечто и кажется кому-то новым, то только потому, что память человека слаба, а век короток, и многое ранее познанное просто забывается. Бог, в своей заботе о людях, создал все в мире наилучшим образом, но люди не могут самостоятельно постичь божественные планы и оценить созданное для них. Поэтому «участь сынов человеческих и участь животных одна: как те умирают, так умирают и эти, и нет у человека преимущества перед скотом; потому что все -  суета! Все идет в одно место; все произошло из праха, и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли  вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?». 

Поэт Овидий, в «Метаморфозах», пишет: «Говорят так же, что Бог всего сущего – кем бы он ни был, поскольку некоторые называют его «Природа», - неожиданно появившись из Хаоса, отделил землю от небес, воду от земли и верхний воздух от нижнего. Он привел стихии в тот порядок, который мы видим сейчас. Наконец, он создал человека, который – один из всех зверей – обратил свой взор на небеса и увидел солнце, луну и звезды, если только не правда, что Прометей, сын Иапета, сам вылепил первых людей из земли и воды, а душа у них появилась благодаря блуждающим божественным стихиям, сохранившимся со времен творения».  

Философия, с момента ее зарождения, выступала как искусство рассуждения о мире, и считалась производной от поэзии: «Но все же знание и понимание мы приписываем скорее искусству, чем опыту, и ставим людей искусства выше по мудрости, чем людей опыта, ибо мудрости у каждого имеется больше в зависимости от знания. Люди опыта знают фактическое положение дел (что дело обстоит так-то), а почему так – не знают; между тем, люди искусства знают  «почему» и постигают причину. Люди оказываются более мудрыми не благодаря умению действовать, а потому, что они владеют понятием и знают причины» (Аристотель).

 «Все находится в движении, и нет отдыха и покоя. Никто не был дважды в одной и той же реке, потому что ее воды, постоянно текущие, меняются; она разносит и снова собирает их; она переполняется и снова спадает; она разливается и снова входит в берега», — констатировал Гераклит. Идея жизни понималась им как движение, перемены. Как всякое движение, жизнь, казалось, направлена к чему-то, к какой-то цели. В ходе развития жизни выясняется, что цель, казавшаяся конечной, при приближении оказывается переходной, открывающей перспективу движения к следующей цели. Гераклит предполагал, что жизни, как и Огню, присуще некоторое неотчетливое стремление, тяга к чему-то, для удовлетворения которого она принимает какие-то определенные формы, но без всякого намерения удержать их;  напротив, с постоянным желанием изменить их на иные. Гармония рождается в результате столкновения противоположных стремлений и усилий; все состоит из противоположностей. Вся жизнь есть изменение, изменение же всегда есть результат борьбы.

В подобном полностью предопределенном мире предопределена и судьба каждого живущего. Единственно правильной жизненной стратегией считается безусловное следование предписанному порядку. Необходимые образцы действия человека на все случаи жизни задавались системой ритуалов и табу. Ритуальные действия считались не просто  поклонением какому-то божеству, а  рассматривались как действия, участвующие в  воспроизводстве Космоса. Считалось, что  если этих действий произведено не будет, то и космос распадется, и жизнь прекратится.

Тема жизни и судьбы Человека предстает перед нами из истории мировой культуры сначала только как тема долга человека перед миром, перед Богами, его создавшими.

   В древнем Египте считалось, что только тот, кто служит богу на земле, будет вознагражден им в ином мире. В тексте «Наставление Мер-Ка-Ре» фараон учит своего сына важности исполнения в жизни правильных действий, поскольку после смерти его будут судить представители Маат – инстанции высшей справедливости: «Знай, что они беспощадны, когда судят жалких. Не рассчитывай на долгие годы, для них человеческая жизнь – лишь час. После смерти человек продолжает существовать, и его деяния накапливаются за его спиной. Жизнь в ином мире вечна и тот, кто предстанет перед судом Маат без греха, станет там Нетером (богом) и будет ходить свободно, как эти владыки вечности».

Жизнь человека ассоциируется с рекой Нил, верхнее течение которого находится под управлением  бога Сета, а нижнее – бога Гора. Сет символизирует жизнь вне истины, основывающуюся на эгоистических устремлениях. Как и Гор, Сет – сын Осириса, однако зачатый в результате интриги, а не любви. Сет старше Гора, и Гору приходится в ходе изнурительной борьбы доказывать свое право управлять наследием Осириса. Человек изображается в древнеегипетских текстах с двумя головами на плечах: головой Сета и головой Гора. На протяжении жизни он должен добиться передачи управления Гору, для чего следует совершить переворот, духовное возрождение.

В религиозно-философских учениях древнего Китая активной деятельности человека отдается предпочтение перед простым, пассивным созерцанием, но всегда особо подчеркивается, что нужна особая бдительность и учет ситуации, чтобы эта деятельность привела к благому результату. Человек, следующий Дао, может в своей деятельности проявить такое творчество, которое благотворно отражается на всем его окружении. В «Большом комментарии к книге И Цзин» сказано: «На этом пути человек становится подобен небесам и земле, он не во вражде с ними. Мудрость его обнимает все сущее, и его Дао вносит порядок в мир; поэтому он никогда не блуждает и никогда  не ошибается. Во всем он деятелен, но не позволяет себе увлечься чем бы то ни было. Радуется он небесам и умеет познать судьбу, а поэтому его сердце свободно от тревог и забот. Доволен он, что бы с ним не случилось, доброта его непритворна, а потому обладает он способностью любить».

В античной традиции Человек рассматривается как «малый космос» (micros kosmos, - термин Демокрита), во всем подобный «большому космосу». Более того, Аристотель, в «Физике», рассматривая вопрос о движении тел, как одушевленных, так и неодушевленных, приходит к выводу, что верно и обратное: все, что происходит в человеке и с человеком, - может происходить и со всей вселенной. Он пишет: «если это возможно для живого существа, почему это не может происходить и со всей Вселенной? Ведь если это имеет место в маленьком космосе, значит и в большом».

В литературе Древней Греции появляются персонажи, стремящиеся и так или иначе обретающие бессмертие. Психея – это смертная девушка, обретшая бессмертие. Сделав это имя нарицательным, античные поэты-философы решили обозначить им то искомое, и пока не найденное в человеке, что «сильнее» смерти, отразив мечту смертного человека обрести бессмертие. Изучение условий обретения бессмертия привело философа-неоплатоника Прокла в «Первоосновах теологии» к идее о том, что бессмертие прямо связано со способностью к самостоятельным движению и активности, не детерминированным внешними по отношению к субъекту причинами и факторами: «Все первично движущее само себя, все самобытно сущее в себе, - неуничтожимо.  Все самобытное вечно».

Здесь же впервые появляются поэтические мифы, повествующие о рождении и жизни Героя, бросающего вызов хтоническим чудовищам,  демонам, и даже богам. И это не смотря на то, что жизнь человека очень коротка, смерть неотступна и неустранима, а идея посмертного существования, к примеру, в виде зыбких теней в царстве Аида, откуда нет выхода, не сулила радости и жизненного оптимизма. Так, Ахилл обращает Одиссею из Аида следующие слова:

О, Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся:

Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый.

Жизнь героя, воина, страстно любящего жизнь, любящего простодушно и плотски каждый ее момент, и подвергающего это свое самое ценное достояние риску во имя неосязаемого этического принципа, без надежды получить для себя лично компенсацию – это нечто принципиально иное, нежели героизм  рыцаря-христианина или мусульманина, жертвующего временным ради обретения вечного блаженства.

В мифах о Герое, по сути,  повествование идет о человеческой жизни, ее происхождении и цели, и о том, как следует поступать, чтобы достичь действительного успеха в жизни. Как правило, такой миф имеет форму повествования о некотором путешествии (приключении) героя, которому предстоит познать себя и мир, выйти за пределы познанного, за рамки обыденного. В процессе такого движения он переживает счастье и печаль, вступает в борьбу и получает уроки успехов и неудач. Мифы описывают его движение от неведения и тьмы к свету и мудрости. Таким образом, в мифах проявляется не только идея познания и объяснения мира, но и появляется мысль об идеале, как цели как для мира, так и для человека.  В дальнейшем развитии мировой культуры идея познания мира, такого, каков он есть в действительности, нахождения истины, - стала центральной и структурообразующей для науки; идея познания того, какими мир и человек могут и должны стать, нахождения идеала, - стала центральной и структурообразующей для религии. Жизнь и мира и человека с этого момента гипотетически рассматриваются как необходимое совместное движение от того,  что есть, - к тому, что может и должно быть, от истины к идеалу.

  В религии иудаизма считается, что главная задача каждого человека в жизни –  самоисправление, связанное с преобразованием эгоизма в альтруизм. Это не просто одна из целей, но прямая обязанность каждого человека, так как это предусмотрено Творцом, даровавшим избранному народу Тору. Избранность заключается в том, что иудеи должны показывать всем народам пример в следовании Торе. Есть два пути достижения цели: добровольный, связанный с осознанным выполнением предписанных Торой правил, и путь страданий. Страдания – это неизбежное следствие попытки уклониться от выполнения Закона. Страдания вынуждают человека, рано или поздно, вернуться на первый путь, по существу подчеркивая бессмысленность следования эгоистическим целям, и создают предпосылки для работы над собой. В Торе сказано: «все миры созданы ради человека». Все существа в мире тесно связаны с человеком, либо духовно возвышаясь, либо опускаясь вместе с ним. У Творца нет вещей хороших и плохих, таковыми их делают люди в своей практике. Мир может достичь своей цели – совершенства только вместе с человечеством. Конечная цель, описываемая как состояние «воскрешения мертвых», - достигается только после полного искоренения эгоизма,  приобретения альтруизма и   постижения Торы в масштабах всего человечества без единого исключения.

В христианской антропологии (Апостол Павел, Г. Нисский) возникает идея души человека как находящейся в состоянии мучительного выбора в жизни между духовным и плотским, что  привело к идее троичности не только в «составе» Бога, но и созданного «по его образу и подобию» человека. Бытие в мире действительности, с христианской точки зрения, ставит каждого человека перед проблемой нравственного выбора, обретения веры, и проблемой реализации этого выбора в действиях, «ибо вера без дел мертва». Мир действительности содержит соблазны, провоцирующие человека забыть в текущих делах и заботах о своем высоком предназначении.

В христианской философии развитие человека понималось как его самотрансформация, направленная на умаление в себе плотского и душевного в пользу роста духовного. Это развитие определяется общим представлением о вершинах жизни человека, акме, и цели каждого человека, благом совершенстве (в античной философии - арете), воплощенном в христианских представлениях о Царствии небесном: «Будьте совершенны как совершен Отец наш небесный!».  Философов интересовали пути к акме и арете, и то, в какой мере значимы усилия человека на этом пути: спасает ли только благодать, или же собственные усилия человека тоже имеют значение. В средние века, в промежутке между Возрождением и Просвещением,  представление о благом совершенстве -  арете как едином всеобщем ориентире, который направляет развитие и становление индивида в направлении своего личного акме, возможном только как «элемент» во всеобщем благе, в философии было утеряно. Более того, многие традиционные представления о том, что может быть благом для индивида, субъекта, души, - во многом изменились  на противоположные.