Глава 8 . Жизнь есть пророчество - Расшифруй свою реальность - Э.Цветков

История изобилует  "автоматическим свершением предсказаний".

Некогда король Франции Филипп Красивый (1275-1314) разогнал орден тамплиеров, а его предводителя, великого магистра ордена Жака де Молея, приговорил к смертной казни. На площади перед костром осужденный проклял короля и его потомков до тринадцатого колена. Великий магистр изрек свое проклятие 18 марта 1314 г. В том же году Филиппа настигла смерть. Его старший сын был убит полтора года спустя со дня пророчества. Таким образом, династия царствующих особ рода Капетингов быстро угасла. В 1328 году на смену им пришли их кузены Валуа, затем Бурбоны. История их правления оказалась столь же трагической: Генрих IV был убит, Людовики XII, XIV, XVI закончили свой жизненный путь на гильотине. Причем Людовик XVI вышел навстречу своей смерти через ту же тюремную дверь, что и Жак де Молей 467 лет назад. Это было 13-е поколение. Пророчество осуществилось. Но история, связанная с этим эпизодом, не закончилась. Можно ли говорить о случайности, когда, спустя два века, как раз в год двухсотлетия великой французской революции (1989г.) внучатый кузен Людовика XVI принц Альфонс де Бурбон, герцог Анжуйский, президент оргкомитета зимних Олимпийских игр, проверяя лыжную трассу, получил смертельное ранение головы, из-за забытой там проволоки. Он буквально "лишился головы" в тот же месяц, что и его предок.

Интригующим является тот факт, что месяцем раньше он выиграл судебный процесс у его кузена Генриха Орлеанского, оспаривавшего права на наследство. В результате принц Альфонс был признан истинным претендентом на трон Франции…

Следует ли из этого, что тем самым он автоматически подпал под влияние давнего проклятия? И не выиграй он процесса, сохранил бы он голову? Нам известно, что история не знает сослагательных наклонений, но мы вправе задаваться подобными вопросами.

По всей видимости, нам все-таки "дано предугадать, как наше слово отзовется…". Теперь мы обладаем возможностью не только «предугадать», как отзовется наше слово, но и вполне достоверно просчитать его воздействие на жизненный ряд событий того, кто это слово несет.

В связи со сказанным мы имеем возможность вплотную приблизиться к основополагающему вопросу существования человека – вопросу о его предназначении.

Трагедия многих индивидов заключена в неспособности заявить себя миру в соответствии со своим предназначением, которое есть ничто иное, как сумма его врожденных качеств. Многие из тех, кого считают бездарными и посредственными, на самом деле, таковыми не являются – по всей видимости, природа не может себе позволить такой роскоши. Скорее, их следует назвать неуместными, то есть такими которые просто оказались не на своем месте. Оттого, даже если они и добиваются каких-то формальных успехов, то затрачивают на это огромное количество жизненных сил и, приобретя вожделенный результат, оказываются истощенными и начинают понимать, что этот результат – вовсе не то, чего они ожидали, и что он не принес им ни радости, ни удовлетворения. Это вполне закономерно, ибо ни один результат не способен доставить радости, если сам процесс его достижения был безрадостным и вымученным.

В иерархии человеческих потребностей ключевое место занимает, пожалуй, потребность в определении своего предназначения. И это не риторическая фраза, не громкий лозунг «царя природы», возжелавшего исполнить гимн своему величию. Такая потребность записана уже на пренатальном уровне и при появлении индивида в этом мире прорывается вопрошанием «кто я»?

Психиатрам и психотерапевтам хорошо известна та личная драма, которая называется кризисом идентичности. Они сталкиваются с ней каждодневно, когда встречаются со своими пациентами – узниками собственного Эго, страдальцами, погнавшимися за миражами иллюзий, и в погоне этой утерявшими собственную душу. А боль души – это ее тоска, плач ее по утерянному, утраченному «я», по зарытым талантам, без которых человек становится просто унылым исполнителем чьих-то предписаний.

Обретение здоровья и счастья обретается вместе с познанием своего предназначения. И последнее есть ничто иное, как определение своей Темы.