Книга I [Структура формалии] - Толкование Источника - С.А. Борчиков - Философия как наука

1. «Так как разумная часть – самая лучшая из частей человека, то он в первую очередь должен стремиться к познанию».

Отсюда мы узнаём, что у человека есть части. В дальнейшем выяснится, что самые существенные из этих частей ибн-Гебироль подводит под понятие субстанции и что у человека таких субстанций три: тело, душа и разум.

Телу, как и подобает для религиозного философа, ибн-Гебироль приписывает низменное положение, а душе и разуму – высшее. Функции души и разума в большинстве случаев пересекаются. И лишь очень тонкая интуиция нащупывает различия. Одно из них – в исходной фразе: разум в первую очередь ответствен за познание.

Стремление к познанию – это для людей конца второго тысячелетия уже вроде бы очевидная ценность, хотя в действительности не каждый этому очень-то и следует. Многие предпочитают жить в поле устоявшихся обыденных мнений или увлекаться всякими иррациональными, идеологическими и мистическими учениями.

«Он должен больше всего стремиться к познанию самого себя, дабы таким образом достигнуть познания других вещей помимо самого себя, ибо он сам, то есть его сущность, объемлет другие вещи и проникает в них, так что они подпадают под его познавательные силы».

«Познай себя» для истории философии тоже не новинка, а вот то, что познание себя ведет к познанию других вещей, да еще не просто декларативно, а по сущности, это уже заявка на нечто большее. Людям гораздо понятней обратное: познание окружающего мира ведет к лучшему пониманию себя.

Тотчас следует и методологическое указание, как происходят познание и самопознание: благодаря приложению познавательных сил. Именно познавательные силы подминают под себя вещи. Это дает нам зацепку для начала формославной интерпретации учения ибн-Гебироля.

Познавательные силы – это формали. Следовательно, возникает соблазн трактовать познание и самопознание как всеохватное бытие формалии в поле своих сил-модусов. Главное, что это соответствует и сущности формалии – познавая нечто, продуцировать и схватывать результаты познания в форме вещи. А поскольку формалия вкупе со всеми формами вещей располагается в человеке и в его субстанциях, то познание мира должно начинаться с познания человека, что и утверждается.

«Вместе с тем он должен стремиться к познанию конечной причины, ради которой он существует, дабы таким образом достигнуть высшего блаженства, ибо существование человека имеет конечную причину, ради которой он существует, так как всё подчинено воле единого существа».

Очевидно, что формалия (несмотря на всю ее существенность) не может играть роль смысла жизни. Такой конечной причиной, наполняющей человека этическим блаженством, может быть только высшее существо – Бог.

Очевидно также, что (несмотря на то, что формалия причастна к формированию всех вещей, в том числе и Бога) требовать от религиозного мыслителя такой кощунственной вещи, как подведение первопричины под что-то другое, бессмысленно.

Однако формалийная интуиция и здесь пробивает себе дорогу, ведь воля – это одна из важнейших сил формалии, суперформаль. Поэтому именно она приписывается Богу.

2. «Воля есть божественная сила, творящая всё и движущая всем, так что нет ни одной вещи, которая была бы независима от нее».

Поскольку формаль воли участвует в формировании каждой вещи, подспудно выясняется, что состав формы сложный: в форму, кроме познавательных формалей, входит еще божественная суперформаль. А если последняя присутствует в каждой форме (вещи), то, действительно, роль Бога в качестве первопричины становится логически понятной, а, казалось бы, метафорическое утверждение «Бог – творец мира (всех вещей)» – абсолютно точным.

Говоря «первопричины», я не оговорился, так как конечная причина является у ибн-Гебироля синонимом первой субстанции, причиняющей посредством воли другие реальности.

Для людей, вышколенных в рамках современной психологии, воля не носит столь гипостазированного значения, а является всего лишь одной из форм психики. Вместе с тем это отражает и некоторую мягкотелость современных людей, с неохотой предающихся занятиям, требующим волевых усилий: научному познанию, религиозному подвижничеству, высокому искусству и философскому мыслетворчеству, а более предрасположенных к приятствиям, проистекающим как бы сами собой.

3. «В бытии имеются всего три вещи, а именно: материя вместе с формой, первая субстанция и воля, представляющая собой промежуточное звено между двумя крайними звеньями… Материя и форма подобны телу человека и его форме… воля подобна душе, а первая субстанция – разуму».

И еще аналогичное, впереди лежащее:

«Микрокосм, то есть человек, по своему порядку и по своему строению подобен макрокосму, то есть Вселенной» [III.6].

«…Воля есть божественная сила, которая пронизывает всё, подобно тому как свет пронизывает воздух, душа – тело, а разум – душу» [V.72].

Итак, если (опять же забегая вперед) к сказанному приплюсовать строение формалии, то получим следующую структуру мирового бытия:

таблица 1

Из таблицы 1, в частности, видно взаимоотношение различных категорий.

По вертикали. Как душа относится к телу, так разум – к душе. Все вещи с их материями и формами – это как бы тело мира, воля для вещей – как бы душа Бога, Бог же – почти мировой разум. Всеобщая форма – как бы воля-душа-свет для всеобщей материи, а их единство – формалийный аналог тонкой-первой субстанции.

По горизонтали. Тело, все вещи и всеобщая материя представляют телесно-материальный уровень формалии (FМ). Душа, воля и

всеобщая форма представляют духовно-световой уровень форма­лии (FФ). А разум, Бог и Единое представляют разумно-субстанци­альный уровень формалии (FS).

Чтобы не запутаться в схоластике понятий, введу ряд математических символов для более четкой фиксации обозначенных смыслов.

Каждая вещь (В) обладает бытием. Структура этого бытия известна еще со времен Аристотеля как принцип гилеморфизма: материя (М) – то, из чего вещь «сделана», плюс форма (Ф) – то, каковой вещь «сделана»:

                М + Ф = В             (1)

Для такой специфической вещи, как формалия (F), которая имеет свою материю (FМ) и свою форму (FФ), формула 1 принимает вид:

                FМ + FФ = F         (2)

Поскольку все вещи, в том числе и формалия, «сделаны» в человеке, постольку они внутри себя, в своей природе, явно или неявно несут следы человеческого «рукоделия»: это какая-либо конкретная формаль (f) тела, души, разума, воли, познания и т.д. А поскольку еще и первая субстанция (Бог) вкупе с суперформалью (fБ) в производстве вещи участвуют, то получается, что в сотворении мирового бытия задействована вся масса формной материи, или, что то же самое, весь спектр материальных формалей (Sf):

                М + Sf (в том числе fБ) = В               (3)

В итоге ответственной за производство всех вещей оказывается единая формалия, субстанциально всё, в том числе и самоё себя, детерминирующая:

                М + F = В              (4)

Из сравнения формул 1, 3 и 4 видно, как аристотелевская форма, субстанциализируясь, превращается в формалию.

4. «То, чтó… нужно изучать раньше всего и чтó нам полезнее всего изучать, – это сущность души, ее силы, ее акциденции и всё, что касается ее и связано с ней; ибо душа – субстрат познаний; своими силами, проникающими во всё, она постигает все вещи».

Тут о душе почти дословно говорится то, что ниже [I.1] говорилось о разуме. Я отметил тогда, что роли субстанций души и разума в деле формалии равномощны. Например, есть формы «родина», «честь», «долг», «совесть». Кто скажет, чего в них больше: душевного предпочтения или разумного выбора?

Здесь, кроме прочего, возникает очередная неожиданность: «Душа – субстрат познаний». Поскольку познание уж точно связывается ибн-Гебиролем с разумом, постольку душа оказывается субстратом разума. А что такое субстрат? Обратимся к Аристотелю: «…как таковой субстрат в одном смысле обозначается материя, в другом – форма и в третьем – то, чтó из них состоит».

Данное высказывание не только не проясняет суть дела, а, наоборот, открывает простор спекуляциям. Так душа – форма или материя разума? Учитывая, что Аристотель считает душу формой тела, и исходя из таблицы 1, сразу хочется ответить: душа – материя разума. Однако не будем спешить. Вскоре выяснится парадоксальное: душа – материя для тела и форма для разума!

«Когда ты изучишь науку души, ты поймешь ее совершенство, ее бессмертие и ее способность проникать во всё; ты будешь поражен ее сущностью, когда ты увидишь, что она в некотором роде носительница всех вещей. Ты почувствуешь тогда, что ты сам объемлешь всё то, чтó познаёшь из существующих вещей, и что существующие вещи, которые ты познаёшь, существуют некоторым образом в тебе самом. Когда почувствуешь, что ты сам объемлешь всё то, чтó познаёшь, ты увидишь, что ты в одно мгновение объемлешь весь мир. Ты не мог бы это сделать, если бы душа не была и сильной, и тонкой субстанцией, которая проникает во все вещи и есть восприемница всех вещей».

Вот: душа – носительница всех вещей. Всех, значит, и тела. Носит всё материя. Следовательно, душа – материя тела. Это в последующем [IV.14] будет более строго аргументировано.

И ещё одно примечательное тут определение – определение термина «тонкий», повсеместно встречающегося в «Источнике жизни». Быть тонким – значит, не будучи природно-вещест­венным, обладать двунаправленной способностью: проникать во все вещи и принимать их в себя. Таков, например, свет.

5. «Знание – цель существования человека – это познание мира, как такового, и в особенности познание первой субстанции, которая есть его носительница и приводит его в движение. Познать истинную природу субстанции, отвлекаясь от вытекающих из нее действий, невозможно; но возможно познать ее существование, отмеченное теми действиями, которые вытекают из нее».

Пропев хвалу познанию: душе и разуму (заметим, но не телу) и воле (заметим, но не вещам), ибн-Гебироль принимается за дифирамбы познанию первой субстанции – Богу.

И первая субстанция тоже (как душа и разум) оказывается носителем (материей) вещей и мира и переносит свою природу (форму-сущность) на все вещи и даже субстанции. Однако оказывается, что абстрагироваться от этих действий и влияний Бога на вещи невозможно, а посему познавать его можно только в сцепке с миром: с вещами, с другими субстанциями, а также с их материями и формами.

Иными словами, Бог вне формалии – непостижимая трансценденция. А вкупе с формалией он основатель и вседержец трех формалийных ипостасей: всеобщей материи, всеобщей формы и их единства (FМ, FФ, FS).

6. «Если все вещи имеют одну всеобщую материю, то отсюда с необходимостью вытекает, что она обладает следующими свойствами: она имеет бытие, существует сама по себе, имеет единую сущность, есть носительница различия и всему дает свою сущность и свое имя».

Всеобщая материя, или формалия как материя форм:

а) бытийна – она дает бытие всему, чтó существует (пожалуй, верно и обратное: всё, что имеет причиной всеобщую материю, необходимо существует),

b) субстанциальна – всякое нечто, эйдос, идея, понятие, получившие бытие от всеобщей материи, существуют сами по себе вечно (это еще со времен Платона известно; например, можно уничтожить стол, но идею стола уничтожить невозможно),

c) едина для материй – все материи всех вещей из всеобщей материи (формалии) вылепливаются,

d) едина для форм – несмотря на то, что все формы различны (многообразны), носительницей и причиной всех их является единая материя (формалия),

e) всеприсуща – находится во всех вещах и дает каждой и свою формалийную сущность – «форма», и свое всеобщее имя – «материя».

7. «Различие между видимыми вещами находится в видимых формах, а различие между невидимыми вещами находится в невидимых формах, следовательно, различие имеется только в формах вещей».

Здесь постулируется фундаментальное для концепции ибн-Ге­бироля вычленение двух уровней мироздания:

1) видимого, природного, материального, вещного,

2) невидимого, идеального, божественного, тонкого.

Видимые вещи – это повседневные окружающие нас объекты и явления. Невидимые вещи – это предметы культурного, духовного, метафизического мира. Видимые формы – это собственно формы видимых вещей. Невидимые формы – это духовно-разумные формали, т.е. тоже формы, но второго, тонкого, уровня. Далее понятно (в силу [I.6.d]): различие – только в формах вещей, поскольку материя у всех форм и вещей единая – формалия.

«Но невидимая субстанция не имеет формы; это значит, что первая всеобщая материя едина и не имеет различия. Примерами могут служить серьга, кольцо и печать, сделанные из золота; их формы различны, но материя, носительница этих форм, едина и ее сущность едина».

Здесь я вынужден не согласиться: и невидимая субстанция имеет форму. Да, золото – единая материя для форм серьги, кольца и печати, но ведь оно само имеет форму: эта форма – «золото».

Могут возразить, что это верно лишь для форм природных материй: «золото», «медь», «мрамор», «вода» и т.д., а первая материя всё равно едина. Однако философская категория «первая материя» – это ведь тоже форма, форма второго (тонкого, метафизического) уровня. Аналогично и у материи формалии имеется форма тонкого (духовного, формославного) уровня – «формалия».

Вот и сам ибн-Гебироль в следующем пункте говорит об этом

(а позже [II.15], выскажется на эту тему более обстоятельно).

8. «Если мы говорим, что всеобщая материя существует, то это значит, что она существует лишь в том случае, если к ней прибавляется духовная форма; но сама по себе она не способна к свойственному ей бытию, к которому она способна, только когда к ней прибавляется форма; в этом случае она способна к актуальному бытию. Тем не менее, хотя она и не может существовать без формы, она способна к другому бытию, а именно к потенциальному бытию».

Ох уж эти потенции-импотенции! Подобные допущения идут всегда от путаницы уровней. На тонком уровне форма (формаль-субъект) и материя (формаль-объект) актуально едины (фор-

маль-субстанция), хотя потенциально материя в природе может существовать без формы (на самом деле: материя – без формали), а форма в сознании может существовать без материи (на самом деле: формаль – без материальной вещи).

Несмотря на то, что в силу [I.6.а] всеобщая материя дает всем вещам бытие, сама она бытие получает от всеобщей формы. Вот тебе и история! Это еще раз убеждает меня в истинности единого, нерасчленяемого в актуальности (в научной абстракции такое расчленение, конечно, возможно) понятия формалии.

Здесь важно уяснить, что любое усечение четырехчленной структуры формалии (М, Ф, FМ, FФ) тотчас ведет к понятию потенции, а принятие такой структуры упрочивает актуальность бытия формалии во всей ее мощи. Возникает соблазн узаконить и расчленить это открытие дальше.

9. «Материя, так же как и форма, имеет четыре вида, а именно: особенную искусственную материю, особенную естественную материю, всеобщую естественную материю – носительницу возникновения и материю сфер. Каждой из этих материй соответствует форма, носительница которой – данная материя».

Для удобства сведу сказанное в таблицу:

таблица 2

Очень важное членение, виды которого порой упускаются из виду. Это происходит потому, что, к сожалению, для понятий «материя» и особенно «форма» не разработаны четкие термины, отличающие одну разновидность от другой. Не только у разных философов, но даже внутри одного текста одного философа понятие формы может незримо менять свое значение, и если контекстная интуиция читателя не фиксирует эту замену, то может создаться нежелательная путаница.

Моя попытка ввести термин «формаль» – это как раз попытка отличить хотя бы формы двух уровней: особенного (материального) и всеобщего (формалийного), оставляя за первыми имя «форма», а за вторыми – имя «формаль». Однако должен заметить, что язык сопротивляется таким нововведениям, и я сам вынужден говорить о формалях души и разума как о формах.

Примеры, поясняющие виды таблицы 2.

1) Материя природных вещей: медь, золото, вода, мрамор и т.д. Формы природных вещей: радуга – разноцветная дуга; солнце – огненный шар; дерево – сложная фрактальная структура со стволом, корнями внизу и листьями вверху; река – текущая вода, обрамленная берегами; и т.д.

Очевидно, и материя здесь особенным образом определена, и форма тем более зафиксирована как определение-сущность вещи (это еще Аристотель понимал). Эти формы могут как бы отрываться от вещей и самостоятельно существовать в сознании человека без природной материи (можно представить радугу без самой радуги). И тем не менее их в принципе невозможно оторвать от вещей: они в них находятся. Иное чревато парадоксальным аннулированием природы и ее объектов.

2) а) Формы искусственных вещей первого подвида: нож, кувшин, дом, лепешка, костюм, колесо, самолет и т.д. Материя их, пожалуй, ничем не отличается от природной, хотя для многих вещей и материя искусственно создается: сталь, пластмасса, тесто, бумага, ситец, белковый крем и т.д.

Эти формы (да и материи), в отличие от природных, уже, как правило, существуют до вещей, в сознании их создателя. И это принципиально. Тем не менее, не будучи воплощаемы в вещи, они лишь потенции. Чтобы стать актуальными, они должны уподобить свое бытие природным вещам.

b) Формы искусственных вещей второго подвида причастны к сознанию. Таковы честь, совесть, род, нация, родина, слава, вера, месть, братство, деньги и т.д. Их бытие намного сложней. Форма их не вещная. И материя их не вещная, а психологическая,

социальная, сознательная и т.п. Даже в природные и искусственные вещи проникают такие сознательные формы, как красивость, полезность, надежность, предрасположенность и т.п.

с) Формы искусственных вещей третьего подвида: образы искусства (Венера Милосская, Алёша Карамазов), идеи религии (святой, сатана, Троица, конец света), законы и знания науки (закон Архимеда, знание «Земля вращается вокруг Солнца»), понятия и учения философии (материализм, идеализм, формославие). Они полностью существуют в сознании людей. И материя их сознательная, хотя они могут прикрепляться и к иной (природной и социальной) материи.

Именно в этих формах коренятся истоки загадочной инверсии: формы становятся содержанием сознания (искусства, религии, науки, философии и т.п.), а материя сознания превращается в формы, оформляющие это содержание. Формы сознания в таком качестве, собственно, ближе всего к формалям.

3) Всеобщая естественная материя – то, из чего складываются все материи: природная материя (как естественная, так и искусственная), психологическая и социальная материя, объективное содержание и материальная сущность. Материализм как философское учение абсолютизирует именно эту материю. Вот суть марксистско-ленинского определения материи: «Материя – объективная реальность, существующая вне и независимо от человека и данная ему в формах сознания».

Точнее было бы сказать: данная во всеобщей естественной форме, каковой является сознание в целом. Идеализм как философское учение в противоположность материализму абсолютизирует эту всеобщую форму, превращая ее в идеальную реальность. Идеальная реальность является прибежищем особенных форм и формалей (как естественных, так и искусственных).

4) Материя сфер – это материя самих форм (как вещных, так и идеальных) и самих формалей (как чувственных, так и разумных). Это субстанциальная реальность формалии как таковой, или формалия как материя (FМ).

Форма сфер – это форма самих форм и формалей, оформляющая их такими, каковы они есть, а их материю – в нечто единое, а именно: в формалию как таковую. Это формалия как всеединая форма (FФ).

В дополнение к этому и за разъяснением понятия сферы можно заглянуть вперед, в [IV.8].

10. «Эти различные виды материи и формы, как бы они ни различались между собой, имеют общим то, что все они принадлежат к материи и форме. В чувственных вещах природы, и всеобщих, и частных, нет ничего, кроме материи и формы».

Это фраза – констатация формославного монизма. Правда, хочется ее расширить. А в нечувственных вещах? А в нечувственных вещах нет ничего, кроме формалии. Однако учитывая, что сама формалия тоже единство материи и формы, я бы обобщил лозунг формославного монизма:

в мире нет ничего, кроме материи и формы в их единстве.

Было бы интересно подобрать математическую иллюстрацию этого лозунга. На эту роль могла бы претендовать формула 4 [I.3]:

                М + F = В

если бы только дело не портил третий элемент – «вещь» (В). Ведь сказано же: «ничего, кроме материи и формы». Остается сделать логичное: элиминировать «вещь» из формулы, заменив ее тем, чего не хватает – «формой»:

                М + F = Ф              (5)

Это уравнение является фундаментальным для формославия.

Я называю его основным уравнением отражения. Позже [II.29] я обосную это название.

Сравнивая уравнение 5 с аристотелевским принципом гилеморфизма (формула 1 [1.3]):

                М + Ф = В

можно заметить следующее.

Проблем с «материей» практически нет (и там и там она в принципе одинакова). Трансформация «формы» в «формалию», хотя и создает трудности для осмысления, но они концептуально преодолеваются. А вот обнаружившееся уподобление «вещи» и «формы» продолжает оставаться одной из главных тайн философии вообще и формославного идеализма в частности.

Мартин Хайдеггер сделал попытку проникнуть в эту тайну путем попятного движения, провозгласив максиму: «К самим вещам!». Нам же ничего не остается, как двигаться вперед, следуя за

ибн-Геби­ролем: «В глубины понятия формы!».