ШИЗОИДЫ: МЫШЛЕНИЕ,ТВОРЧЕСТВО,ТЕРАПИЯ
Такие люди своеобразного личностного склада есть в окружении каждого человека. Или каждый может вспомнить, что сталкивался с кем-то похожим по описанию. Они сами выглядят внешне как люди, которые не стремятся общаться с окружающими. Но и окружающие с ними не стремятся общаться, так как они отпугивают их своим «странным» иногда чудаковатым и даже вычурным поведением, причудливыми высказываниями, идеями, нестандартным «инопланетным» мировосприятием. Специалисты выделяют шизоидное личностное расстройство, шизотимию, хотя клинические критерии этих личностных дисгармоний весьма условны. Чаще в популяции присутствуют шизоидные акцентуанты, интроверты. Даже если интровертированный субъект и состоит с кем-то в близких отношениях, то предпочитает подпускать к себе лишь на «безопасное» расстояние. Это связано в том числе и с ранимостью, восприимчивостью – их часто называли «другими», «странными», «своеобразными» и пр., что, очевидно, коммуникабельности не способствует. Следует отметить, что личностные особенности и такое заболевание как шизофрения не являются идентичными. При выраженных шизоидных чертах человек действительно предрасположен к заболеванию, но само заболевание отличается прогрессированием эмоционально-волевых нарушений, нарастанием ментального снижения по типу «машины» с асинхронно работающим механизмом.
Что можно «увидеть» в характере шизоида, и что на самом деле с ним происходит?
В первую очередь бросаются в глаза трудности коммуникации у таких субъектов. Если люди шизоидного склада и хотят пообщаться и обсудить ту или иную тему, высказаться о чувствах, то это дается им с трудом и причиняет дискомфорт. Тактичный и понимающий собеседник, помогая высказаться, создаст пространство диалога – использует непрямые ассоциации, метафоры, схожие и резонирующие с тревогами и заботами шизоида - сюжеты книг, фильмов и пр. Эта проблема обусловлена тем, что шизоид с трудом может впустить в свой внутренний мир, зачастую богатый и фантазийный, кого-либо. С одной стороны, он отказался от контакта с внешними объектами, с другой – он все еще нуждается в них. Окружающие представляются ему слишком «сложными», непонятными. Обладая нередко развитой интуицией, умом, эрудированностью, шизоид «проигрывает» в практическом применении знаний, в жизненных навыках, прагматизме. Он признает приоритет окружающих в бытовом отношении, вероятно, из-за фрагментированного восприятия реальности, трудностях при установлении «мостиков» в структурировании бытия. Шизоид может стараться стать общительнее. Но самостоятельное «продвижение» занимает у него годы. Как правило, он находит одного друга, «канализирующего» его контакты с реальностью, с сочувственным отношением к его особенностям мышления и личности. Такой друг, исключая ложь, лицемерие, двусмысленность в общении, создает безопасность в личном пространстве, одобряет поведение «чудика».
Таким образом, шизоид «расщеплен». С одной стороны, ему комфортно в своем безопасном внутреннем мире, но он переживает потерю полноценных отношений с людьми и стремится восстановить их. С другой стороны, внешний мир таит много угроз и опасностей для него, активизируя «уход» и замкнутость. У шизоидов страдает восприятие человеком себя в качестве значимого и осмысленного целого, которое мы и называем личностью.
Удивительным свойством шизоидов, связанным с регрессом, является анимизм – они способны воспринимать неживые объекты как одушевленные со своей динамикой и влиянием на жизнь человека. Болезненным проявлением, по мнению исследователей, является доминирование архаического мышления, псевдосимволического, по сути близкого к магическому. Такое мышление появляется как «сплав» недифференцированного фрагментированного восприятия и мифологической поэтики с использованием в качестве психозащиты «волшебных заклинаний» и символов, с объяснением естественных явлений верой во что-то сверхъестественное. .
Надо отметить, что фиксация и оценка болезненных нарушений мышления в дебюте шизофрении имеет некоторые трудности. С одной стороны, ведущим признаком шизофрении традиционно служит поверхностность, «рыхлость», аморфность ассоциаций, их вычурное формирование по каким-то «боковым тропинкам». «Расщепление» («схизис») проходит через мышление заболевшего человека. С другой стороны, можно задаться вопросом о субъективности и формальности самих применяемых методик. Очевидно, они неплохо могут оценить «руинирование» мышления к конкретному уровню, снижение и искажение возможности абстрагирования и обобщения. С другой стороны, на стимульный материал абстрактного содержания вполне психически здоровый человек может спонтанно отреагировать конкретными ассоциациями. Попробуйте сами подобрать образные абстрактные ассоциации к переживаниям или качествам «тоска», «смелость», «доброта» и выразить их рисунком или пиктограммой. Конечно, тесты типа –«Видите ли вы сходство между самолетом и холодильником?» (и тот и другой «гудит»!), могут быть полезны. Но практика показывает, что в качестве шутки или симуляции психического расстройства болезненное мышление несложно имитировать или создать впечатление даже у специалиста о наличии заболевания. Надо учитывать и то, что существует большое количество шизоидных субъектов со своеобразным мышлением, но со вполне здоровым вариантом психодинамики. Интересно, что при контакте с больными шизофренией при интуитивной «подстройке» к ним и имитации их поверхностных ассоциаций наблюдался парадоксальный эффект – пациент начинал мыслить и общаться на какое-то время вполне логично. Подобный эксперимент ставил известный гипнотерапевт М. Эриксон: на его «отзеркаливающее» поведение психотический пациент начинал реагировать адекватно – «Когда вы перестанете «валять дурака» и начнете общаться со мной нормально?». Сама демонстрация мышления и рассказ о нездоровых феноменах собственной психики обязательно должны сочетаться с оценкой поведения. Это убедительно продемонстрировал психолог Розенфельд, направлявший добровольцев в психиатрические клиники с рассказом о галлюцинаторно-бредовых переживаниях. Персонал выставлял им диагноз и был уверен в их заболевании.
Талантливость человека шизоидного типа обусловлена, вероятно, его специфической педантичностью. Он погружен в себя, в свой богатый внутренний мир и «оторван» от реальности, но хотел бы с ней полноценно контактировать. Отсюда, он тщательно изучает те, или иные объекты или феномены внешнего мира и способен к весьма нестандартному взгляду на них. Там, где обычный человек упускает многие аспекты, шизоид в своей дедукции достигает оригинального видения связей внутри и между явлениями и предметами.
Между выраженными шизоидными личностными особенностями с сопровождением в виде внутренней холодности и нивелирования эмоциональных реакций и вялым шизофреническим процессом нет четких границ. Условная граница здесь проходит, скорее всего, по способности к творчеству и работе. При нарастании ментальных и эмоционально-волевых нарушений пациент апатизируется, становится аутичен, и ему уже не до продуктивной деятельности. Даже в этом состоянии он демонстрирует «искры» незаурядности. Так, инженер-радиотехник, который апатично залеживался в постели «изобрел» «пульт» управления телевизором - в зависимости от числа ударов палкой по жестяной банке телевизор включался-выключался и менял режимы работы.
Также в исследованиях доказано, что при прогрессировании болезни пациенты достоверно отличаются по отдельным характеристикам мыслительной деятельности от пациентов с шизотипическим расстройством: они хуже дифференцируют и анализируют структуру (целое); проявляют меньшую способность к динамической (быстрой) наблюдательности и прослеживанию закономерных изменений, в меньшей степени проявляют умение дифференцировать элементы и выявлять связи между элементами «гештальта» и др.
Немало шизоидов и страдающих шизофренией было в советских «шарагах», научных «конторах», изолированных секретностью от окружающего мира. За таким человеком, создающим ракетно-ядерный «щит Родины» внимательно наблюдали, ходили за ним, записывая идеи, которые «сыпались» из него как из «рога изобилия». При обострении подключали психиатров. Организаторы отечественных физико-математических школ были прекрасно осведомлены, что у них в «команде» есть такие люди. Так, к известному академику Харитону однажды пришел его талантливый ученик и заявил, что хочет сменить пол. Академик «был в теме», поэтому сразу вызвал «кого надо», что, к сожалению, даже после лечения не спасло пациента от самокастрационного акта. И в настоящее время для оценки стрессоустойчивости персонала АЭС в экстремальной ситуации в качестве модели, приближенной к реальности, используют группы студентов физиков-ядерщиков. Исследования показывают, что часть из них уже нездорова или может в перспективе заболеть. Поскольку мозг человека лишь в теории способен справится с бесконечным числом циклов высокоабстрактной информации. В реальности, к сожалению, возможен «срыв».
Очевидно участие не только шоковой и кумулятивной психотравмы, но и генетической составляющей в формировании нормального и нездорового спектра шизоидности. Так, при выявлении страдающего шизофренией пациента, в его семейном окружении легко «находятся» разнообразные «чудики», чаще всего адаптированные к социуму на том или ином уровне. На пороге кабинета психотерапевта нередко появляются люди астенического телосложения, с длинными худыми пальцами, темными длинными волосами, любители книг и природы, внешне замкнутые, но отзывчивые на принятие и понимание.
ЧТО МОТИВИРУЕТ ШИЗОИДА НА ТЕРАПИЮ?
Для людей с шизоидной динамикой терапия может быть привлекательной и полезной по следующим причинам:
1. В терапии присутствуют правила конфиденциальности и границ. Это важно, поскольку личностные особенности шизоидов исключают их «любовь» к пристальному изучающему внешнему вниманию и включают страхи быть выставленными на общественное обозрение как эксцентричные чудаки и полусумасшедсшие. Их «самораскрытие» в терапии не столкнется с пренебрежением, и они могут реализовать нужду в том, чтобы поделиться своим внутренним миром. При формировании доверия терапевт «узнает» об их богатой субъективной жизни без шока, критики или обесценивания.
2. Терапия может снизить уровень напряжения, тревоги и дискомфорта. Многие шизоиды обеспокоены собственной нормальностью независимо от того, как обстоит реальное положение вещей с ними. Их размышления о собственой девиантности, психотичности основаны на уникальности опыта их внутренней жизни, не совпадающего с опытом других людей. Их меньшинство в популяции, что и наталкивает их самих на мысли о собственной нормальности, склоняют к самостигматизации. Они переживают как собственную необычность, так и проекции окружения –«странные», «чудики», «примитивные», с несправедливыми ассоциациями их психики как «плацдарма» для шизофренического психоза. Их тревожность повышается, когда они ощущают свою способность создать креативные связи между двумя феноменами, внешне взаимно несвязанными, что другим людям малодоступно. И эмпатичный терапевт способен создать безопасный «контейнер» на пути к душевному спокойствию.
3. Высокоорганизованных шизоидных людей не удивляют и не пугают свидетельства существования бессознательного. Они высокорефлексивны и аналитичны, находят в терапии много метафор для описания своего бытия и интроспекции и решения вопроса близости-дистанции, столь актуального для шизоидов, ищущих привязанности. Ранимый человек имеет опыт отвержения и «токсичности» значимых других, но это вовсе не значит, что он не хочет инвестировать в привязанности и постоянно находиться в одиночестве. Опытный терапевт не примет за «чистую монету» отстранённость шизоидной личности, понимая, что она представляет собой защиту избеганием от гиперстимуляции и ретравматизации. Именно в терапии шизоиды способны описать свою жажду близости и яркие фантазии о вовлеченности в душевное общение и интимность. Шизоиды выглядят самодостаточными, автономными но в то же время страдают от эмоциональной нужды. Они, на самом деле, в своем большинстве хотят стать более коммуникабельными с той целью, чтобы их творческая работа имела влияние на окружение Обязательное условие при этом – сохранение их личностного пространства.
.Таким образом, для шизоида полезна терапия, направленная на возрождение и повторный рост утраченной живой основы личности именно потому, что бессознательные пласты его психики находятся в состоянии инфантильного страха бегства от жизни, ее аннулирования, чувствуя собственную неспособность с ней справится.