Сегодня он приехал к своей матери.
Приехал как обычно, раз в неделю. Не то чтобы он уже соскучился по ней, скорее наоборот, но мать была уже стара, и с каждым годом это было всё заметнее.
Она одиноко жила в их старой пятиэтажке, почти никуда не выходила, и кроме него её никто не навещал.
Как обычно, она встретила его занудными но, как она говорила, очень важными(!) вопросами о здоровье, питании и его совершенно никуда негодной личной жизни.
Не забыла и своё коронное: "Что-то ты как-то невзрачно одеваешься. Купи себе уже что-нибудь приличное".
И каждый раз так… Чёрт бы её побрал…
Сидя на их старой кухне, он, как обычно, давился её ненавистным картофельным пюре с фрикадельками, которым она его пичкала с самого детства.
Напротив, в старом буфете, за стеклом по-прежнему стоял его детский портрет. Вернее обрезанная и увеличенная часть их совместной семейной фотографии в парке рядом с домом.
Ему тогда лет шесть было, но даже сейчас он очень хорошо помнил, как был рад гулять и играть вместе с папой и мамой. Они были такие весёлые, счастливые, молодые! Вместе они каждые выходные ходили гулять в этот парк.
Тогда он был совершенно счастлив.
Теперь от всего остался только вот этот огромный обрезок в рамке (и как она умудрилась сварганить это уродство в подвале за углом?).
Обычно он и не смотрел на него. Но сегодня, привычно пропуская мимо ушей её болтовню про Малахова, программу "Жить здорово!" и другой ТВ-шлак, он почему-то думал про того улыбающегося мальчика на снимке, а в груди как-то особенно больно щемило.
- Мам, почему ты увеличила меня и поставила в буфет?
- Потому что ты для меня – самое главное, и должен быть на самом видном месте.
Его чуть не вырвало прямо на скатерть. Он судорожно рванулся в туалет и минут пятнадцать приходил в себя.
Всё это время она, конечно же, упрямо стучала в дверь: «С тобой всё в порядке?».
От неё он вышел совсем мутным.
Его качало, хотелось куда-нибудь себя деть, выбросить на свалку…. или броситься под машину.
Он упал на старую лавку возле подъезда, рванул пуговицы на горле и задохнулся холодным осенним воздухом.
А перед глазами всё так же стоял тот мальчик с фотографии.
Счастливый, улыбающийся и чужой.
Чужой ли?..
