Проигранная битва за самого себя

У ряда людей, приходящих на терапию, можно выделить такие паттерны поведения: навязчивое желание помогать другим людям (высокомерная игра в «я знаю лучше, чем тебе помочь») и рьяное стремление получать одобрение со стороны окружающих. Внешне – это весьма активные и интересные люди, интеллект, как правило, выше среднего. И когда их спрашиваешь о том, какую цель они преследуют подобным поведением, то в ответ получаешь следующее: «Ну как, какую. Я могу чувствовать себя нужным и значимым».

Вот эту тему нужности и значимости я хочу немного глубже поисследовать в этой статье, исходя из своего терапевтического опыта.

Ни для кого не секрет (я имею в виду психологов), что тенденция искать одобрение и быть «миссионером» - является следствием нарциссических черт. Самооценка такого человека шаткая, подобно качелям – то в одну сторону и «я на коне», то в другую и тогда «я никчёмный». Более объёмно про нарциссизм и его проявления я не буду здесь писать, эта тема хорошо освещена. Я хочу заострить внимание именно на феномене чувства нужности и значимости, разрушение которого, отчасти и порождает нарциссизм. Я называю это проигранной войной за самого себя.

По хорошему, чувство значимости и нужности, дано от рождения, как подарок, оно ответственно за будущую самооценку. «Мир меня принял, значит, я нужен и значим». И это не требует доказательств. Это факт. Однако, зачастую растущему ребёнку начинают навязывать контракт, который словами можно так выразить: «С тобой всё в порядке, если…», далее выдвигаются условия, и их может быть великое множество. Приведу лишь несколько примеров: «с тобой всё в порядке, если ты реализуешь мои ожидания на твой счёт», «с тобой всё в порядке, если ты слушаешься меня», «с тобой всё в порядке, если ты не мешаешь». Свои первые сделки подобного характера мы начинаем заключать в очень раннем возрасте, будучи полностью зависимые от своих родителей. И это вполне объяснимо, потому что отказ от подобного соглашения может повлечь наказание. Мы маленькие, они большие и всемогущие, они гаранты безопасности и заботы. Если я не соглашаюсь принять условия контракта, то ставлю своё выживание под угрозу. И я соглашаюсь, при этом, нанося себе ощутимый ущерб и теряя силу своей самости, идентичности. Она отдаётся в руки родителей, а потом и других людей. Я больше не могу испытывать устойчивое чувство своей нужности и значимости. Теперь я обязан следовать контракту, чтобы его почувствовать. Чем жёстче контракт, тем навязчивее будет стремление к поиску одобрения, ведь внутри меня – пустота, которую нужно заполнить. У меня есть вариант окружать себя людьми, которые будут подтверждать моё шаткое чувство значимости, либо вступить в отношения и с помощью партнёра заполнить пустоту внутри себя. Думаю, не нужно говорить, что такие отношения становятся зависимыми. И в определённой мере они воспроизводят моё раннее детство, когда мать меня не воспринимала, как отдельного человечка, а делала заместителем своего внутреннего Ребёнка, которого в самой себе она исключала. Отсюда – столько ожиданий на мой счёт и гнев, если я пытаюсь отделиться. Ведь тогда ей придётся осознать, что внутри неё есть маленькая обозлённая девочка, которую она игнорирует.

Другой вариант – мне вменяют ответственность, которая мне не по плечам. Одна моя клиентка, рассказала мне, что её мать до неё родила девочку, которая в возрасте 6 месяцев умерла. Мать горевала. Потом снова забеременела, моей клиенткой. Родила, всё хорошо. Однако, мать ей с самого раннего детства говорила: «Ты меня спасла. Если бы не ты, то я умерла бы от горя». Во время беседы, когда она говорила об этом эпизоде, у меня возник образ, что моя клиентка – сестра милосердия. Когда я ей высказал эту фантазию, то она на мгновение «зависла» и опустила голову, осознавая последствия своего контракта. И этот негативный сценарий определял всю её жизнь, заставляя предавать себя во «благо» других людей снова и снова, что выливалось во множество проблем и соматических симптомов. К счастью, мы смогли это преодолеть в ходе терапии.

Ребёнок любит своих родителей и принимает подобную ответственность за радость. И тут же становится зависимым, как и в случае страха наказания (страха разочаровать). И снова чувство значимости привязывается к конкретному поощряемому поведению.

Что происходит далее? Я расту, и мне запрещают то, что я хочу, меня презирают за мои интересы и игнорируют, когда я хочу поделиться ими. Параллельно, родители и значимые взрослые насаждают мне их собственные интересы. Я снова следую контракту. Если откажусь, меня перестанут замечать и любить, я должен соответствовать, должен доказать. И снова я отказываюсь от самого себя. Война проиграна. Я проиграл самого себя вместе с чувством значимости, которое теперь полностью зависит от окружающих и их поощрения. Если не делаю того, что от меня хотят, то меня критикуют и говорят, что я плохой. И внутри тогда просыпается тот первичный детский страх угрозы выживанию. И тогда, согнувшись, я делаю то, что требуется. И я ищу поощрения будто бы воду в пустыне.

 С этими реалиями сталкиваются многие люди. Они считают, что их самооценка, их ощущение значимости связано с определёнными действиями. Делай «А», делай «Б» - и тогда сможешь почувствовать себя значимым. Эта иллюзия, по моим наблюдениям, пронизывает всё общество, особенно концентрируясь на теме помощи. Само чувство значимости связывают с помощничеством. И ведь, это тоже непростая тема. Мне нравится такой тезис, касаемо здоровой  помощи: «Можно помочь идти человеку, который уже делает самостоятельные шаги. Нельзя помочь идти тому, кто лежит и только собирается встать». Нам, иной раз кажется, что мы знаем лучше, как помочь человеку. Лучше, чем он сам знает. И это высокомерное заблуждение. Только он сам знает, как ему помочь и чем. Ему могут быть нужны ресурсы, опора, поддержка, но никак не поощрение беспомощности ради гордости Спасителя.

Я описал сам феномен ощущения человеком значимости и её искусственного связывания с поощряемыми видами поведения. Резонным будет вопрос – какие инструкции по терапии?

Я думаю, что первым шагом в терапии восстановления устойчивого чувства значимости, будет признание проигрыша в войне за самого себя. Это больно. И необходимо соприкоснуться с этой болью, и, рождаемыми из неё, злостью и стыдом. И так же важно признание факта, что проигрыш был необходимым. «Я проиграл, мне очень больно. Я предал самого себя. И это было самым лучшим решением на тот момент из всех мне доступных. Я всё для себя сделал правильно». Вы можете представить себя маленького и сказать вместе с ним эти слова, посмотреть на того малыша, которому пришлось пойти на сделку. И сказать ему спасибо, что он есть. И так же важно будет сказать ему: «С тобой всё в порядке. То, что ты делаешь, это нормально и хорошо. Я поддерживаю тебя в твоих начинаниях. Я рядом». И ведь как это важно было тогда – услышать, что ваши интересы, какими бы они ни казались со стороны, - нормальные. Что с вами всегда всё было в порядке. Именно эти слова дают ребёнку свободу и понимание того, что он может выбирать свой собственный путь и быть значимым просто потому что он есть. Такой, какой он есть.