Как познакомить детей с садо-мазо: Пробоины Мойдодыра, Несчастная мать

 Продолжение...

___________________

Пробоины Мойдодыра
____________________

История начинается с паранормального явления, известного как полтергейст. Возможно, К. Чуковский встречался с чем-то подобным в своем детстве или картина нарисовалась из бессознательного автора.

Отчего же все кругом, 
Завертелось,закружилось 
И несется кувырком

Нередко прослеживается связь между полтергейстом и ребенком, переживающем серьезную психологическую травму, которая приводит к диссоциативным нарушениям и высвобождает энергию бессознательного комплекса.

Вдруг из маминой из спальни, 
Кривоногий и хромой, 
Выбегает умывальник 
и качает головой

Из маминой спальни могут раздаваться не всегда обычные и приятные для детского слуха звуки — материнское глубокое дыхание, стоны в то время когда взрослые думают, что ребенок уже спит. По-моему это об отце, который в сознании ребенка причиняет маме боль и является угрозой ребенку. Именно отцовская фигура ассоциируется с начальником, обладающим властными полномочиями.

Я — Великий Умывальник, 
Знаменитый Мойдодыр, 
Умывальников Начальник 
И мочалок Командир! 
Если топну я ногою, 
Позову моих солдат, 
В эту комнату толпою 
Умывальники влетят, 
И залают, и завоют,
И ногами застучат, 
И тебе головомойку, 
Неумытому, дадут —
Прямо в Мойку, 
Прямо в Мойку 
С головою окунут!

Чувство вины за неопрятность и чувство стыда за то, что стал свидетелем чего-то плохого, от чего плохим и грязным ребенок чувствует самого себя. Он пытается спастись от испытанного ужаса, найти защитника на улице, но там встречает знакомого крокодила, который любит своих детей и выглядит как спаситель, но потом оборачивается своей пугающей стороной. Еще один пугающий образ наказывающего отца:

Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
А потом как зарычит
На меня,
Как ногами застучит
На меня:
«Уходи-ка ты домой,
Говорит,
Да лицо своё умой,
Говорит,
А не то как налечу,
Говорит,
Растопчу и проглочу!»
Говорит.

Избавлением является лишь полное подчинение воли ребенка грозным фигурам умывальника и крокодила, формирование навязчивостей и перфекционизма, как защиты от стыда.

Как пустился я по улице бежать, 
Прибежал я к умывальнику опять. 
Мылом, мылом 
Мылом, мылом 
Умывался без конца.

Далее следует поощрение, закрепляющее невротические шаблоны поведения и моралите со стыдящими посланиями.

Надо, надо умываться 
По утрам и вечерам, 
А нечистым Трубочистам - 
Стыд и срам! Стыд и срам!

Восприятие сказки некоей мамой из пространства Интернета:

Сказку Корнея Ивановича Чуковского Мойдодыр я до сих пор с удовольствием читаю своей дочке. Надеюсь, что Ваша деточка будет ее читать с таким же удовольствием/

Трансгенерационные травмы от раннего сексуального опыта, от насилия над матерью, передающиеся в роду от женщине к женщине, отсутствующий в жизни ребенка отец в образе умывальника и крокодила, возможно, для кого-то действительно увлекательны. Энергии там много, но она связана с негативными аспектами бессознательных комплексов и несет садистический заряд, провоцирует формирование защит мазохистического и диссоциативного порядка.

Далее сказка про маму.

 ___________________

Несчастная мать — обоср-е дети 
____________________

Следующее стихотворение является продолжением предыдущей темы, только здесь главным героем мы видим не травмированного пристыженного ребенка, а женщину без возраста — бабу Федору.

Судя по ее главному страху быть оставленной всеми Федора одержима комплексом сироты. Травмированная сама, она ведет себя садо-мазохистически и травмирует других. Мы не знаем, может Федора не смогла создать семью и бездетна, а может, разведена и ее муж покинул ее, давая пример детям.

Самоварище сидит
И товарищам кричит:
«Уходите, бегите, спасайтеся!»
И в железную трубу:
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!»

Дети Федоры десубъективированы до уровня вещей — домашней утвари. Как и в других произведения Чуковского здесь опять все страдают, и одинокая Федора и ее дети-вещи.

Но ответило корыто:
"На Федору я сердито!"

И сказала кочерга:
"Я Федоре не слуга!"

А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
"Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!"

Вместо родительского благословения дети Федоры слышат угрозы и запугивание страшной жизнью за пределами родительского дома.

Вы в канаву упадёте,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!

Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
"Лучше в поле пропадём,
А к Федоре не пойдём!»

И ответила посуда:
"Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!"

 "Да, — промолвил медный таз, —
Погляди-ка ты на нас:
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты".

Мы встречаемся с детским страхом сепарации и привязанностью к любящему объекту. Как бы ни было тяжело в грязном доме с садо-мазохистической атмосферой, там все знакомо, привычно и хочется вернуться назад. И даже в Федоре, вышедшей из темного леса и неспешно как зомби, преследующей своих жертв, есть что-то родное, вызывающее жалость и чувство вины.

А посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.
И чайник шепнул утюгу:
"Я дальше идти не могу».
И заплакали блюдца:
"Не лучше ль вернуться?"
И зарыдало корыто:
"Увы, я разбито, разбито!"
Но блюдо сказало: "Гляди,
Кто это там позади?"

И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.

И сказала скалка:
"Мне Федору жалко".
И сказала чашка:
"Ах, она бедняжка!"
И сказали блюдца:
"Надо бы вернуться!"
И сказали утюги:
"Мы Федоре не враги!"

Мораль, которую должны вынести дети из этой истории вроде очевидна: "Не будьте такими как Федора". А если ребенок, почувствовавший к ней теплые чувства и пожалел, то есть является такой же сиротой, как и Федора, то надо встать на путь исправления.

Исправленной респектабельной версией Федоры, видимо, надо считать чистоплотных женщин, идеальных хозяек, которые гоняются за каждой пылинкой, дом которых содержится в идеальной чистоте и порядке. Но это только видимость противоположности. Это все те же несчастные Федоры, спрятавшие под маской перфекционизма сиротский стыд.

__________

О чем серия этих статей? 
__________

 В лингвистическом анализе волшебных сказок В.Я. Пропп («Морфология «волшебной сказки») выделяет компоненты, которые мы встречаем и в авторской сказке у Корнея Чуковского:

Нарушение запрета, подвох, вредительство, противодействие, встреча с дарителем, перемещение в иное царство, борьба, победа, трудные задачи и решения, ликвидация беды, погоня, спасение, преображение героя, наказание антигероя, свадьба или воцарение.

Детские сказки это не сентиментальные мелодрамы, а настоящие героические истории с настоящими драмами. Во многих сказках присутствует темы сиротства, умершей мамы, убитой коровы, притеснения мачехой, выгнанных в лес детей, опасностей и пр. Многие сказки довольно жестоки и сопоставимы по интенсивности переживания с кризисами пограничного и психотического уровня.

Ребенок слушает сказки и смотрит экранизации с совершенно серьезным лицом, фантазийное и реальное для него неразличимы. Он формирует сценарии будущей жизни. Потому народные и волшебные сказки, мифы и сказания, эпос и баллады всегда должны иметь позитивную развязку. Проходя через сюжет, ребенок преображается вместе с героем и обогащается средствами преодоления кризисов. Сказка не призвана воспитать ребенка запуганным и послушным. Истории Корнея Чуковского, к сожалению, и начинаются с сиротских мазохистических страданий, и ими же заканчиваются. В этом главная претензия к этим сказкам и причина, по которой их не стоит читать детям. 

Фоносемантика произведений Чуковского показывает перегруженность текстов темами угрозы и опасностей. Названия сказок и стихов, имена героев, слова в тексте звучат угрожающе за счет шипящих, свистящих, жужжащих и рычащих звуков.

Возьмем для сравнения сказки современницы К. Чуковского английской писательницы Беатрис Поттер, написанные для детей того же возраста. Прочитайте названия вслух, почувствуйте фоносемантику сказок этих авторов "на вкус", попробуйте угадать содержание и посыл сказки.

 Рекомендую для просмотра с детьми:

Написанное выше не является критикой человека -писателя, который всю жизнь преодолевал в себе комплекс сиротства, присутствующий, к слову сказать, в каждом человеке. Это рассуждения о том, что у Чуковского не было сил и ресурсов представить для себя и своих маленьких читателей позитивное решение проблемы. Автор не только выразил свою незащищенность и слабость, но и сформировал особую садо-мазохистическую реальность силой своего таланта.

Сказки К. Чуковского как отражение его переживаний и жизненного пути заслуживают внимания биографов, литературоведов, психологов и даже историков. Но я воздержусь читать своей внучке в ее нежном возрасте сказки про то, как люди и животные изощренно мучают, насилуют и убивают друг друга. 

_____________

Важное замечание!

_____________

Сам Чуковский переживал, что именно сказки и детские стихи стали его визитной карточкой:

... в представлении многих читателей я, кроме "Мойдодыров" и "Мух-Цокотух", вообще ничего не писал.

Тем ни менее это случившийся факт и всенародная известность Корнея Чуковского связана с садо-мазохистическими историями для детей. Почему именно они оказались столь востребованными в народе отдельная история. Важнее вопрос, стоит ли сегодня читать его детские произведения своим детям и внукам из-за того, что Корней Чуковский известный детский писатель и на его произведения выросло несколько поколений в аналогичной садо-мазохистической традиции. На мой взгляд, это не является достаточным основанием транслировать новому поколению детей подобные жизненные сценарии. 

____________________________________________________________________

В Начало 

К.И. Чуковский — прекрасный человек и его ужасные сказки.

Этот мир придуман не нами, Изнасилование на именинах

Айболит против Бармалея; Мама, роди меня обратно

Первоначально статья опубликована

на личном сайте автора

Читать по теме мазохистического характера

Демонстративные и жертвенные

Демонстративная жертва: Игра со смертью

Как формируется характер демонстративной жертвы?