Резонанс среди участников группы и его терапевтическое значение в групповой психотерапии

Ави Берман. Резонанс среди участников группы и его терапевтическое значение в групповой психотерапии

Источник. Avi Beman. Resonance among Members and its Therapeutic Value in Group Psychotherapy. Jeffrey L. Kleinberg editor The Wiley-Blackwell Handbook of Group Psychotherapy  2012, p. 187-196

"Резонанс" является одним из основных понятий в групповом анализе, который представляет собой психодинамический перспективный вид групповой терапии. Основываясь главным образом на психоаналитической теории и практике, групповой анализ исследует матрицу общения между людьми, которая может быть преобразована в терапевтическое сотрудничество. Резонанс является изначально бессознательным и спонтанным общением между людьми, в котором все общечеловеческие темы вдохновляют друг друга, образуя межличностные групповые мысли и общий эмоциональный опыт.

В психотерапии "резонанс" является акустической метафорой человеческого взаимодействия, которая опирается на явление, в котором "звук усиливается за счет отражения или особенной синхронной вибрации" (Оксфордский словарь английского языка). Звук (вибрация) одной струны, может вызвать  звук из другой соседней струны на той же высоте тона (частоты).

В групповом анализе термин "резонанс" был предложен Foulkes (1977), так как он заметил некоторое спонтанное бессознательное, вербальное или невербальное взаимодействие между участниками в группе, напоминающее для него струны, которые вибрируют и усиливают звучание друг друга. "Человек резонирует в ключе, к которому он настроен, в котором устанавливается его конкретная структура личности ..., термин резонанс подчеркивает, что это происходит довольно инстинктивно и неизбежно. Каждый отдельный участник выбирает из общего звучания то, что имеет отношение к нему "(Foulkes, 1977: С. 298 - 299.).

Согласно Foulkes (1977), резонанс всегда учитывает бессознательное значение и "длину волны стимулирующего события" верно и правильно. В группаналитической группе участники не только резонируют в широком диапазоне друг с другом, одновременно и взаимно, но и с группой в целом и, в частности, с дирижером группы, который, в свою очередь, зависит от своего собственного резонанса. В группах создаются условия, при которых глубоко индивидуальный материал разделяется самой группой. То, что неизвестно и непознаваемо для каждого отдельного участника, тем не менее активируется этим общим процессом, и может быть возвращено обратно в общую матрицу.

Термин резонанс представлен сегодня в психоанализе, особенно в рамках таких отношений, которые подчеркивают взаимное влияние бессознательного как пациента, так и аналитика. Резонанс рассматривается как основной аспект человеческого общения. Например, Mitchell (2000) использует этот термин как являющийся частью аффективной проницаемости человека. Он пишет в удивительно сходных терминах с теми, которые использовались Foulkes десятилетиями ранее. "Аффект является заразным, и на самом глубоком уровне аффективные состояния часто трансперсональные. Сильные и интенсивные воздействия, подобные тревоге, сексуальному возбуждению, гневу, депрессии и эйфории, имеют тенденцию вызывать подобные аффекты в других. В начале жизни, на самых глубоких бессознательных уровнях и на протяжении всей жизни аффекты вызываются межличностно через сильный резонанс между людьми, безотносительно от того, кто и что чувствует" (Mitchell, 2000: стр. 61).

Кажется, что психо-неврологическое открытие системы зеркальных нейронов (Iacoboni, 2008) создало основу для лучшего понимания резонанса (и зеркального отражения) в качестве врожденной и ранней формы человеческого общения. Системы зеркальных нейронов демонстрируют, как выражение чувств, поведения и речевого общения одного человека вызывает ту же реакцию в мозге другого человека и дублируют опыт в чужом разуме. "Учет опыта других людей является «связующей нитью» в структуре мозга, так же, как зрение, слух, или способность двигаться" (Seligman, 2009). Разумы, которые соединены друг с другом через систему зеркальных нейронов образуют вместе то, что мы можем назвать "мы - self". Reis (2009) предполагает, что резонанс является одной из форм общения зеркальных  нейронов. Непосредственно и предсознательно.

Когда резонанс проходит через self, размышления и вербальные концептуализации могут создавать более развитые формы общения. Наш сознательный опыт сопереживания и идентификаций, вероятно, основан на спонтанных и непосредственных резонансных реакциях выработанных рефлексией и мышлением. Проективная идентификация может продемонстрировать, что она, вероятно, является фазой в рефлексии и вербализации резонанса в более развитых формах связи. На этом этапе взаимное эмоциональное переживание по-прежнему предсознательно и чувство дифференциации между субъектами размыто.

В следующем примере я хотел бы продемонстрировать спонтанное проявление резонанса между двумя участниками в терапевтической группе.

Клинические иллюстрации

Сара является новым участником в группе. Ей 28 лет, это умная, элегантного вида женщина. Она никогда не представляла себя нуждающейся в терапии, не говоря уже о групповой терапии. Для нее это было трудно всегда - раскрываться перед другими людьми. Несмотря на то, что она жаждала любви и близости, ее отношения с мужчинами были короткими и поверхностными. До участия в моей группе она наблюдалась у психиатра, который встретил Сару после разговора с одним из ее начальников в банке, где она работала. Ее руководители сказали ей, что она была хорошим кандидатом для продвижения по службе, но не преминули  заметить, что ей трудно было говорить с другими людьми, коллегами по работе и клиентами. Она выглядела напряженной и замкнутой. Она была нужна им, чтобы сделать офисные отношения более открытыми и дружелюбными. Они предложили, чтобы она поговорила с психиатром. Она сделала это и начала принимать некоторые лекарства, которые действительно успокоили ее, но, к сожалению, она стала стыдится этого и сделалась даже более социально замкнутой.

Участники группы тепло приветствовали ее. На этом этапе они уже испытывали значительное доверие друг к другу и ко мне, как их дирижеру. Они могли идентифицировать себя с ее тревогой, чувствуя себя чужой среди чужих. Сара приходила на каждую сессию и нерешительно улыбаясь, сидела не разговаривая, потягивая молча из маленькой бутылочки воду и пытаясь скрыть свое присутствие на протяжении всей встречи. Остальные участники обращались к ней время от времени, приглашая ее к разговору, но в основном они просто позволяли ей присутствовать на группе.

В качестве дирижера я предпочел не оказывать никакого давления на эту молодую женщину. Я обращался к ней по крайней мере один раз во время каждой сессии и терпеливо ждал дальнейшего развития событий. В групповой терапии, как я это вижу, участники, частично через резонанс, принимают участие в построении психотерапевтических отношений. В этом случае что-то новое спонтанно произошло за счет участия другого участника, Даниэля.

Даниэль, молодой человек в возрасте 20 лет. Он был участником в группе с момента ее начала. Он работал в компании программного обеспечения в качестве программиста и был также актером-любителем. Он был застенчив и нерешителен и имел некоторые затруднения в построении отношений с женщинами. Он был весьма воодушевлен в группе, тем что впервые были поняты его переживания отвержения и исключения, когда он пришел из более низкого социального класса в класс средней школы более высокого статуса. Как только он приобрел больше уверенности  и доверия со стороны группы, за счет поддержки и сопереживания других участников, он начал смело и все больше и больше рисковать в принятии решений в своей жизни. Он начал петь и играть на гитаре перед молодежной аудиторией. Когда он поделился этим с группой он получил любовь и восхищение от всех участников.

Это оказалось вдохновляющим событием и для других и в течение нескольких недель некоторые другие участники поделились в группе некоторыми новыми начинаниями в своей жизни.

Тем не менее, атмосфера в одной из следующих сессий была очень разной. Даниэль попросил слово первым. Он выглядел напряженным и грустным. Группа сразу же стала очень внимательной к нему. Даниэль рассказал нам о своем большом путешествии в Индию бывшее пять лет назад. Оно было, как мы могли понять, каким-то инициирующим поиском для него. Оно начиналось радостно: небольшая группа из трех друзей вместе поехала в Индию, по собственному желанию, в неизвестность, побыть вдали от своих родителей. Они много были вместе, наслаждаясь вечеринками на пляже, танцами под индийскую музыку и пытались пробовать некоторые местные индийские лекарства.

Даниэль стал рассказывать подробности. Постепенно участники группы и я поняли в какой-то момент, что дальше нас ждет какая-то важная сюжетная линия. Там в Индии Даниэль встретил девушку, они полюбили друга друга и стали парой. Они путешествовали вместе в течение трех месяцев. Поначалу они наслаждались близостью и гармонией, но позже Даниэль стал напряженным и замкнутым, а она сердилась и была недовольна им. Препараты больше не слишком хорошо работали. Наоборот, он тогда чувствовал себя более тревожно и подозрительно. Конфликты вызвали разобщенность между ними и в конце концов они расстались. Даниэль отправился в Таиланд, а затем обратно домой.

На этом моменте в рассказе Даниэль замолк на несколько минут. Потом было окончание: когда он вернулся домой, он был так встревожен и напуган, что ему нужно было обратиться к психиатру. Он должен был принять психиатрическое лечение и... Да, он все еще находится на лечении.

Самораскрытие Даниэля прорабатывалось в группе в течение нескольких сессий, среди прочих тем. Стало ясно, что он не мог наслаждаться любовью и признательностью участников группы, не сообщая им болезненную (позорную) правду о себе. Большинство участников группы могли понять его. Большинство из них реагировало с сочувствием и поддержкой, но два участника группы сделали замечания. Одна женщина, Ханна, которая была старше, чем большинство участников, сказала, что вероятно наркотики испортили отношения Даниэля со своей подругой и стали помехой его психической устойчивости. Она сердилась на тех участников, которые не возражают против употребления наркотиков. Три месяца спустя она рассказала нам, что ее сын принимал наркотики. Он оставил свою работу и его отношения с его подругой распались. Она упрекала себя в том, что не знала достаточно о его жизни.

Я часто сосредотачиваюсь на групповых занятиях Даниэля, когда я говорю о появлении «истинного - я» (Winnicott, 1965) в группе и где основная потребность человека быть любимым и ценна тем, что он на самом деле представляет, а не только для его грандиозной самости - впечатлении, которое он хочет произвести. Тем не менее, сейчас я хотел бы остановиться на влиянии на историю Даниэля в группе с точки зрения резонанса.

Давайте вернемся к Саре. В качестве дирижера, я наблюдал реакцию каждого участника на историю Даниэля. Сара давала ясные и точные ответы с того момента, когда Даниэль рассказал, что его беспокоило в Индии. Она нервно двигалась в своем кресле, глядя на меня, как будто ей нужно мое внимание и помощь, все время улыбалась, как будто она чувствовала себя постоянно под наблюдением других или, возможно, даже психически прозрачной для других. (Они, казалось, не замечали ее реакцию, будучи сконцентрированы только на Даниэле). Она цеплялась за свою бутылку воды, интенсивно потягивая из нее воду. Когда Даниэль раскрыл свое слабое место (прием психиатрических препаратов), казалось, что Сара не может больше терпеть. Она клялась себе, что она будет держать свою личную жизнь только при себе даже за счет того, чтобы быть социально далекой и банальной. Но теперь она просто должна была говорить. Более того, хотя она ничего еще не сказала, она чувствовала в себе необходимость говорить, и она чувствовала, что ей нечего терять. Она заговорила после того, как Давид первым выразил признательность за его искренность. Сара сказала: "Я понимаю, вас Даниэль (первое время она никогда не упоминала ничьих имен в группе), я такая же, как и вы. Я тоже принимаю эти препараты. У меня всегда были трудности  в общении с другими людьми. Мой босс на моей работе сказал мне, что люди не знают, как общаться со мной. Они думают, что я холодная." Она сказала. "Я знаю, что я не такая на самом деле, и я знаю, что мне действительно нужны люди, но не показываю этого. Так что я пошла к психиатру так же как и вы, Даниэль, и он сказал мне, что я страдаю агорафобией. Он дал мне некоторые транквилизаторы и рекомендовал групповую терапию."

Как вы можете себе представить, после ее очень личного отклика и ее мягкого и теплого отношения к Даниэлю, она была тепло принята в группе. Даниэль поблагодарил ее за присоединение к нему в его одиноком мире психического заболевания.

До этого момента я почти совсем не вмешивался в групповой процесс. Моим главным вмешательством в этой сессии было заниматься выявлением общих тем в группе и подбирать слова к неприятным, непризнаваемым чувствам. Я сослался на опыт Даниэля и Сары как на представляющий бессознательный опыт других участников группы. Я предположил, что стыд может быть одним из барьеров, который может заставлять участников воздерживаться от обмена подобным опытом, и что, возможно, Даниэль и Сара сознательно преодолели свой стыд и страх отказа, несмотря на то, что не хотели раскрывать свои секреты.

В последующих сессиях, другие участники присоединились к Даниэлю и Саре, каждый из них раскрыл свою собственную версию своей постыдной тайны. Так как Даниэль постепенно доверял участникам все больше, он смог извлечь пользу из их зеркального отражения. Он стал более напористым, самостоятельным и уверенным и его жизнь продолжает меняться.

Терапевтическое значение резонанса

Foulkes называл резонанс универсальной стороной человеческого общения. Тем не менее, в своем анализе клинических проявлений резонанса, он сосредоточился на патологии и механизмах защиты. В соответствии с его точкой зрения, понимание феномена резонанса помогает дирижеру реагировать на деструктивное развитие и формирование нарциссического характера. “Все хорошо известные “защитные механизмы”, такие как подавление, отрицание, соматизация или конверсионное представление, разыгрывание, изоляция, проекция, интроекция и проективная идентификация вступают в действие” (Foulkes, 1977: стр. 298).

В то время как многие резонансные реакции выражают точный ответ на происходящее в группе и идентифицируются с этим содержанием, в то же время они могут вызывать защитные реакции у участников группы от той уязвимости, которую они могут вызвать, когда сталкиваются с их отрицаемыми сторонами психики. Поэтому, как это было предложено Foulkes, участники в группе могут реагировать самопроизвольным (иногда враждебным) отказом от возможной личной значимости вопросов, всплывающих в группе. Участник, который вызывает эмоциональный отклик в других может ответить проекцией соответствующего содержания, в которой отказано другому участнику. Этот процесс способствует улучшению самоосознания в выделении собственных отщепленных частей личности, которые проецируются на окружающих (Bromberg, 1998 ). Рассмотрим, к примеру, ответ Ханны Даниэлю выше в клиническом описании. Она винит его во вреде своему психическому состоянию с помощью наркотиков. Спустя три месяца она говорит о ее собственных угрызениях совести по поводу того, что не обнаружила подобное поведение сына в свое время. Эта поздняя реакция придает дополнительное значение ее проекции и гневной реакции на Даниэля. Терапевтический эффект в группе занимает много времени. Это время необходимо для Ханны для ее собственного отражения смысла истории Даниэля. После Foulkes, я полагаю, что то, что начинается как резонансное выражение отрицания, проекции или другого защитного механизма, может быть переработано в благотворную саморефлексию. Правда, что часто чувствительная резонансная реакция может представлять не только простую идентификацию с темой, которую затронул участник, или с самим участником, который затронул ее, но также может являться скорее формой отрицания, или даже какой-то враждебной реакции на создание этой темы. Мы все могли бы перейти к отрицанию того, что является наиболее актуальным для наших скрытых болезненных тем в жизни. Тем не менее, такие грубые реакции дают способ дальнейшей разработки гораздо больший, чем благоприятные, положительные ответы, не говоря уже о безопасном избегании этой темы.

Тем не менее, в наших текущих размышлениях о резонансных реакциях в группе они не всегда должны нести патологическое значения. Они часто присутствуют в нашей текущей психической жизни. Каждая тема, которая привносится благодаря резонансу, является частью нашей общей внутренней реальности. Таким образом, резонансные прояснения в группе могут усиливать чувство принадлежности каждого участника и позволяют доброкачественный переход от одиночества и отрешенности в значимые отношения.

Ответ Сары на рассказ Даниэля является примером спонтанного неизбежного резонансного отклика. В приведенном выше примере, в решении Даниэля о самораскрытии его психиатрической ситуации была опасность того, что вызовет всевозможные резонансные реакции в группе. Сара просто не могла выразить себя в форме идентификации с его тревогами. С одной стороны, симптомы ее агорафобии представляют некоторые аспекты патологического состояния, которое привело ее к групповой терапии, как утверждает Foulkes. С другой стороны, это позволило ей вмешаться и сделать первый шаг к принадлежности к группе. Кроме того, она помогла Даниэлю чувствовать себя менее одиноким в группе, присоединившись к нему как испытывающая похожие страдания. Ее эквивалент самораскрывающей информации, сделанный с таким усилием, означал для него больше, чем поддержка своих опытных коллег в группе. Я считаю, что это означало даже больше, чем то, что я, как дирижер, должен был сказать в тот момент. Даниэль и Сара могли понять друг друга немного лучше, чем все те, кто никогда не испытывал такого рода стыда и страха.

Кроме того, универсальные темы, что затронули в группе Даниэль и Сара были шире и глубже: Все могут чувствовать стыд и страх быть отвергнутым другими людьми из-за своих тайн. Иногда людям трудно устоять перед соблазном быть принятым и любимым, и, следовательно, не отступать от своих ложных самопрезентаций. Мы все колеблемся между чувством самосохранения и безопасности, и риском разоблачения нашей истинной сущности среди других. Желание близости предполагает самораскрытие, которое может восприниматься, как переход межличностного барьера для тех, кто стремиться к ней. Неотвратимость резонанса делает такие шаги к самораскрытию на удивление более возможными, особенно для замкнутых или самокритичных людей. Во многих случаях, я заметил, что их способность вступать в близкие отношения выигрывает от такого первоначального резонанса в группе.

Не удивительно, что в этом групповом процессе другие участники следовали за Даниэлем и Сарой через свои собственные резонансные реакции. Весь групповой процесс был вдохновлен возможностью совместного использования скрытых до сих пор душевных состояний и преодоление стыда и страха быть отвергнутым. Растущее признание в группе, которое было продемонстрировано в данном случае рекомендуется другим участникам для того, что быть более смелым. Вслед за Сарой и примером Даниэля, участники группы разделяют чувства собственной неполноценности - сомнения по поводу образа своего тела, отсутствие формального высшего образования, а также неудовлетворительных браков. Их страхи превратились в новые неожиданные переживания доверия. Этот опыт оказал существенное терапевтическое значение на них, а также на других участников группы.

В групповой терапии резонанс усиливает самовыражение. Растущее самовыражение в группе усиливает взаимное признание (Benjamin, 1988). Личное содержание может быть преобразовано в тему группы-как-целого и в то же время зеркальное отображение других участников усиливает чувство субъективности и уникальности каждого.

Опыт резонанса и группового мнения повышает чувство принадлежности к группе. Опыт принадлежности сам по себе считается (Foulkes, 1977; Fromm, 1947) очень терапевтическим фактором в человеческой жизни. Резонанс способствует как психическому, так и межличностному переходу от одиночества к принадлежности. Осознание здесь-и-теперь того, что "мое совместное использование личного содержания в группе вдохновляет других" может создать личное чувство единения. В то же время будучи глубоко тронуты чьим-либо личным и уникальным взглядом мы можем прийти к чувствам близости, эмпатии и заботы.

Резонанс: Субъективный опыт

Резонанс является профессиональным термином, данным наблюдателем для некоего группового процесса. Личный опыт участника не столь объективен. Я полагаю, что есть два основных аспекта субъективного опыта участника всякий раз, когда он бессознательно участвует в этом межличностном процессе. Первым является опыт более эмоционального участия. В процессе резонанса можно почувствовать, что участник становится чрезвычайно эмоционально вовлечен в какую-то тему в группе. Эта тема, как правило, представлена в группе каким-либо другим участником, который заряжает ее своей эмоциональной реакцией. Сильные идентификации или сопротивление являются типичными в этих эмоциональных реакциях. Например, женщина из группы жалуется на постоянное отвержение мужчинами, несмотря на ее самоотверженные усилия. Два других участника сразу реагируют интенсивной эмоциональной вовлеченностью: Один из мужчин группы, которому такое поведение ранее было несвойственно, обещает ей свою помощь на каждой будущей сессии. Еще одна участница очень сердится на нее и высмеивает ее зависимость. (На следующих сессиях станет ясно, что эти резонансные реакции имеют отношение к личной терапевтической истории каждого из этих участников.) Мужчина подвергался эмоциональному насилию со стороны своей матери, которая хотела, чтобы он был не в состоянии отделиться от нее. Он реагировал на страдания женщины с некоторым регрессивным преувеличением в попытках спасти ее. Женщине пришлось преодолеть свое желание зависимости, так как она будучи ребенком после смерти родителей впала в депрессию. Она выразила всю свою жизненную независимую позицию, спроецировав свое сопротивление на своего одногруппника, которого она считала по-детски зависимым.

Вторая форма субъективного опыта участника, участвующего в процессе резонанса, это чувство прозрачности для других. Другими словами, участник может чувствовать, что когда некоторые очень актуальные темы всплывают в группе, его эмоциональная реакция настолько очевидна, что он теряет социальные манеры, которые обычно помогают ему защитить свою частную жизнь. Он может чувствовать, что его внутренний мир стал подвергаться воздействию других без его контроля. Это может быть очень сложным моментом для любого участника.

Большинство пациентов, как правило, выбирают самораскрытие при условии, когда они чувствуют, что группа стала безопасным местом для этого. Другие могут чувствовать себя крайне небезопасно и даже параноидально. В одном случае, новый участник присоединился к группе на сессии, на которой другой участник только что рассказал группе о своем страхе неудачи на своих выпускных медицинских экзаменах. Тревога при экзаменах всегда была кошмаром для нового участника. Она чувствовала, что не была готова говорить об этом. В конце сессии она подошла ко мне и сказала, что решила бросить группу: "Вы помните фильм про кролика Роджера?" - спросила она. “Когда за кроликом Роджером охотится злой преследователь, то кролик, чтобы показать что он ничего не боится распевает песню. Но кролику Роджеру не помогло это распевание песни и он был пойман. Этот человек со своим страхом поет мою песню. Я не хочу говорить об этом еще и потому, что это может разрушить мое внутреннее равновесие. Так что я должна уйти.” Она ушла из группы и вернулась к индивидуальной терапии.

Дирижер должен иметь в виду насколько сильными резонансные реакции могут быть. Я вернусь к этому вопросу на более позднем этапе.

Роль дирижера

Терапевтическое использование резонанса в группе требует безопасности. В отличие от индивидуальной терапии, пациент в группе редко чувствует себя в полной безопасности среди людей, которые имеют свои собственные потребности и неожиданное поведение и которые не так профессионально привержены ему, как терапевт. Тем не менее, большинство пациентов, которые присоединяются к групповой терапии готовы взять на себя некоторые риски, при условии, что они будут использовать дирижера как профессионала, который имеет в виду их потребность в безопасности и защитит их.

Проведение группы в соответствии с фиксированными правилами времени, места и функционирования способствует безопасности участников. Напоминание участникам группы основного правила конфиденциальности является важным элементом. Тем не менее, на мой взгляд, дирижер должен также обнаруживать любое преждевременное самораскрытие в группе и иметь в виду, что интенсивность резонансного процесса может привести к тому, что участники слишком рано потеряют свою социальную защиту. Это может привести, в некоторых случаях, к параноидальному беспокойству или даже к мазохистскому подчинению вуайеристским потребностям других людей. Я полагаю, что роль дирижера в этих случаях, это напоминать участникам группы об их сознательном выборе, чтобы восстановить чувство самоконтроля над их разделенным опытом в группе, и самим решать, когда и какими аспектами их жизни и их внутренней реальности они хотят поделиться с группой. С помощью этих мер, дирижер не только повышает способность участников использовать свои эго-функции, но он также рассматривается как своего рода защитник против межличностного давления в группе.

Со временем, участники группы постепенно согласовывают свои основные взаимные потребности в области безопасности. Они формируют совместную заботу и чувствительность для личного темпа самораскрытия каждого участника. Они узнают, как помочь друг другу, чтобы выразить себя полнее, и в то же время, как уважать потребности в личной жизни даже в присутствии других людей. В этих условиях, резонанс может быть наиболее терапевтическим и плодотворным.

Кажется, что достаточно хорошо безопасность в группе устанавливается там, где основная роль дирижера состоит в том, чтобы вносить свой вклад в выработку резонанса в саморефлексии и вербальной коммуникации.

Я полагаю, что работа с резонансом требует, чтобы у дирижера было контрпереносное убеждение, или я должен сказать "кредо" в смысле данном Eigen (1981), что все, что происходит в группе, вербальное, а также невербальное, может быть результатом резонанса и причиной дальнейшего резонанса. Не только эмпатический ответ, но также и сопротивление, волнение, и более того выражение скуки, закрытые позы, а также уход в туалет в определенный момент - все может быть формами резонанса. Например: одна женщина набирается смелости рассказать в группе, что она была обманута бывшим мужем. Другая женщина быстро вмешивается и спрашивает ее: "Как долго вы были женаты?" Позже оказывается, что вторая женщина имеет дело с точно такой же проблемой в ее браке и у нее похожий опыт. Ее попытка быстро сменить тему, оказалось, была её резонансной реакцией на то, что беспокоило ее. Основные критерии для обнаружения резонанса должны быть тем, что называется "текущий момент" (Stern, 1998) в событиях и времени проявления поведения. Дирижер должен спросить себя: “Почему именно сейчас?” Тогда он может исследовать эти реакции с участниками группы.

Другая функция дирижера, конечно же, это определение схожих тем в рамках дискурса различных участников. Обычно резонанс бывает наиболее мощным, когда он раскрывает темы, которые настолько эмоционально нагруженные, что они, как правило, сознательно скрыты, блокированы или отрицаются. Глубокий стыд и снижение собственной самооценки (как я показал в приведенном выше клиническом примере) может быть воспринято иногда только через неизбежный резонанс. Резонанс может коснуться тревожных или подавленных воспоминаний о архаической психической боли. Дирижер должен иметь в виду, что каким бы одиноким и исключительным участник группы не чувствовал себя, ни один человек не является неким островом. Всегда есть другие участники группы, которые разделяют подобную боль. На практике это может быть полезно для дирижера, чтобы услышать каждого участника во время систематического изучения реакции остальных.

Дирижер может внести большой вклад в группе, когда он предполагает, что может быть скрытая или бессознательная тема, которая нуждается в резонансе, чтобы быть усиленной в группе. Он может сказать: "То, что Энн только что сказала о браке, о неверности и секретах может занимать умы многих людей в группе." Такого рода вмешательства в группе могут помочь другим людям присоединиться к нему и говорить о своих самых сложных вопросах, и в то же время помочь Энн, чтобы чувствовать себя как дома со своими страхами выглядеть плохой женой и плохим человеком.

Резонансные реакции нуждаются в пространстве. Такое пространство может быть предусмотрено в группе, когда дирижер воздерживается от слишком раннего вмешательства, и позволяет участникам реагировать в первую очередь. Здесь я имею в виду эмоциональную способность терапевта ждать, контейнировать и обратить на это внимание в его ревери (Bion, 1962; Ogden, 1997a, 1997b).

Сверхконтролирующий дирижер может остановить процесс резонанса в группе. Некоторые межличностные реакции среди участников группы могут быть трудно контейнируемыми и будить аннигиляционную тревогу у дирижера в его контрпереносе. Рассмотрим, например, реакцию женщины в группе, которая стала возмущаться другой женщиной, которая жаловалась на постоянное отвержение ее мужчинами. Дирижер может беспокоиться, что некоторые участники в его группе могут получить травму и даже бросить группу, или что агрессивные побуждения могут выйти из-под контроля, или участники группы будут обвинять его в том, что он их не защищает.

И последнее, но не менее важное: Дирижёр должен знать о своей собственной резонансной реакции, которая может заставить его чувствовать на себе воздействие своей собственной более эмоциональной реакции. В этом случае он должен отсрочить свое возможное вмешательство. Часто бывает гораздо лучше для дирижера использовать его внутреннюю реакцию как ревери (Ogden, 1997a, 1997b) для лучшего понимания невысказанных тем в группе и выйти вперед со своими идеями, что могут быть темы о которых трудно говорить.

Перевод Юшин В.А.