Страх бывает предпочтительнее ужаса

Мир в душе – счастлив тот, кому знакомо это состояние. Особенно, кому оно привычно. Судя по всему, это состояние гармонии, равновесия между населяющими человеческую психику желаниями, влечениями, разрешениями и запретами.

Согласно психоаналитической теории, два самых сильных начала в человеке, две его самые мощные энергии – это Либидо и Танатос, влечение к жизни и влечение к смерти, эрос и агрессия.

Французский психоаналитик Жерар Швек выдвигает гипотезу, что человек учится соединять эти энергии во младенчестве, когда его баюкает, укачивает мать. Это укачивание, тихое и мягкое или бурное, всегда сексуализированное, направлено на достижение младенцем долгого сна, а сон подобен смерти (помните – сон – это маленькая смерть?)

Если агрессия и сексуальность и дальше развиваются связной гармонично, плавно перетекая друг в друга, то, став взрослым, человек достигает способности к зрелой сексуальной любви, о которой Кернберг пишет:

 «Агрессия входит и в сексуальный опыт как таковой. Мы увидим, что опыт проникновения, внедрения и опыт, когда в тебя проникают, входят, включает в себя агрессию, служащую любви, используя при этом эротогенный потенциал переживания боли как необходимой составной части несущего наслаждение слияния с другим в сексуальном возбуждении и оргазме. Эта нормальная способность трансформации боли в эротическое возбуждение дает осечку, когда грубая агрессия доминирует в родительско-детских отношениях».

Эта осечка неизбежна и в случае холодности, механистичности материнского укачивания, отсутствия у матери беспокойства за судьбу младенца, его чувства.

И тогда младенец, отчаявшись обрести успокоение от материнского укачивания, развивается и растет, используя так называемые самоуспокоительные аутосадистические действия.

Жерар Швек:

«Недостаточная психическая связь между сексуальностью и жестокостью порождает аутосадистическое стремление к восприятию садистической сцены. Именно самоуспокоительное аутосадистическое действие запускает телесный механизм связывания влечения к смерти с эротическим влечением. Это действие активирует возврат к первичному единству «мать – ребенок» и одновременно разъединение матери и ребенка, а также объединяет и разъединяет комбинированных родителей. Действие, то есть второй, поведенческий путь, господствует там, где психические защиты первого, психического пути не сработали, так как оказались слабыми. Самоуспокоительный прием заменяет невозможный фантазм наслаждения оргазмом его эрзацем – поиском успокоения.»

Самоуспокоительным приемом становится любое ритмичное действие, в котором страх или некий эквивалент опасности сменяется расслаблением. Игра на ударнике, тренировка боксера с грушей, изнурительный бег или гребля, альпинизм – а также такие саморазрушительные действия, как булимия или токсикомания – все становится способами самоукачивания, самоуспокоения. Так локальные, сформированные страхи, сменяющиеся успокоением, как ритмичное укачивание, защищают психику от архаического ужаса аннигиляции.

В этом случае соблюдение психоаналитического сеттинга, как ритмичного повторяющегося действия, может стать заменой самоуспокоительного аутосадистического приема и дать терапевту возможность работать над формированием психической связи между сексуальностью и агрессией в психоаналитическом поле.