|
|
Вспышки ярости, разрушение предметов и немного из детства мужчины - часть 2Автор статьи: Александр Уразов
А вот если случается что-то очень уж экстраординарное… Например, в этот же самый послеобеденный момент мы чувствуем сильные подземные толчки и дом начинает шататься – тогда мы можем совершенно забыть про сон, вскочить и начать судорожно соображать, что из вещей схватить и бежать на улицу на тот случай, если происходит землетрясение. – Хорошо. И что? – Я к тому, что ты расцениваешь удар плечом о дверной косяк как нечто экстраординарное. Или телефон… А кстати, за что ты его так? Надо ж, забыл поинтересоваться! Что это я… А! Я сам иногда очень злюсь из-за своего телефона: его то подглючивает, то он подтормаживает. Хотя люди-то говорят, что это я, скорей, много от него хочу, так-то вполне нормальный аппарат. Поэтому, видать, я сразу как-то внутри себя предположил причину «твоих с ним разногласий» и успокоился на этом. – Да, у меня похожая история. Глючит, тормозит. Вот и достал в итоге он меня. – А в чем здесь может быть экстраординарность? Ведь, вроде, у всех та же самая история. У всех телефоны чуток подглючивают, чуток тормозят.
– Издевательство? – Да. Ну, вот я плачу же нормальные деньги за эту фиговину. А она тупит, понимаешь? А у меня внутри такое ощущение, что должна нормально работать. – Но ты же знаешь, что телефоны – они вот такие. Если только какие-нибудь топовые модели брать, наверное. Да и то, может, у них тоже что-нибудь не очень. – Умом-то я понимаю. А вот внутри… Внутри никак не могу смириться. – Интересно… – М-да, интересно. И вот, значит, я нажимаю куда-нибудь, а он еще не успел один экран на другой сменить или, там, какая-то штука из интернета подгрузилась как раз в тот момент, когда я пальцем тыкал, и вместо кнопки там реклама какая-нибудь вылезла. И я попадаю туда. О-о-о!! Это просто, б…дь, невыразимо!! Если бы мне попался разработчик вот этой вот страницы, где все так чудесно придумано – б…дь, как бы я его уработал! Просто реально вот взял бы и мордой по батарее – туда и обратно! – Хренасе! Суровый ты. – Да не суровый. Просто – ну разве так делается! – Что это значит? Что ты имеешь в виду? – Что это неправильно… Несправедливо. Какого хрена?! – Неправильно… Несправедливо… – Да. А если про дверной косяк – тут, думаю, вот как дело обстоит… Вот тоже – я иду, никого, б…дь, не трогаю, понимаешь? – Ага. – Вот. И тут – на! Кипяток на руку, с…ка, не хочешь ли, дружок?! Б…дь!! С…ка!! – М-да, вижу, сильно ты тут эмоцинируешь…
– Если одна проблема тянет за собой другую, как же все это останавливается? – Как останавливается?.. Да вот так: либо я уже что-то ломаю и тогда становится полегче, либо просто заставляю себя успокоиться. Но вот в этом, втором, случае – здесь вообще не легче. А прям-таки очень сильно тяжело становится. – Да? А от чего? – От того, что… что я спустил это кому-то, понимаешь? – Что? Кому? – Кому-то, кто виноват во всем этом. – Хм-м… – Да, вот такая вот канитель. Как будто я должен как-то отомстить обязательно. Или косяку втащить, или, там, ложечку в стену с размаху кинуть. Или чашку раз…бать. – Слушай, а жена твоя как ко всему этому? – Ну, при ней я стараюсь так не буйствовать. Давлю в себе все это. Зато без нее – «только в путь», как говорится. Бывает, что-нибудь из посуды сломаю, быстренько в магазин сбегаю, такое же куплю – она даже не в курсе оказывается. – Прикольно. Нормальный такой выход. – Ха! Да, это да.
– Да я не знаю. Видишь, мне получается, что неважно кому – лишь бы сам факт был. – Это очень интересно. – А мне-то как интересно! – Ну, попробуй послушать себя в этом месте. Вот ты рассказываешь, как ударяешься о дверной косяк, вот чай выплескивается тебе на руку… – Так… Что же тут у меня происходит… … … Слушай, очень такая получается… странная тема. – Какая? – Как будто, знаешь, есть кто-то, кто виноват во всем. И я знаю, что не доберусь до него. И я иду на такой некий компромисс: я п…зжу того, кто первый под руку попадется, потому что до «главного виновника» я не доберусь. И на этом успокаиваюсь. – А на самом деле как все обстоит, как думаешь? – Ну, я ж не придурок совсем. Понимаю, что все это какая-то моя такая игра с самим собой. Что никто не виноват, кроме меня самого. – А зачем ты тогда придумываешь его: этого кого-то? – Зачем… Зачем… Затем, что… Затем, что я не могу смириться. Не могу принять. – Чего принять? – Что я делаю это сам. – Ударяешься о косяк? – Да. – А что в этом такого? – А то, что… не знаю… Наверное, знаешь, я привык винить других. Вот в детстве как было. Я, например… А! Вон оно что! – Что?
– Раз триггером – значит, уже что-то такое было «в глубине души»? – Да. Это я от бати перенял. Он постоянно жаловался на руководство на предприятии, на правительство, ну, и так далее. Ему мать что-нибудь, знаешь, попробует предложить: мол, попробуешь, может, вот так-то и так-то сделать. А тот такой: «И что? Да там уже давно все схвачено!» И, знаешь, у меня из-за всего этого такое ощущение было – что все бесполезно. Что сколько ни старайся – толку не будет. Но, тем не менее, я держался. Старался, как мог. Поступил на бюджет. Приехал сюда учиться. – Как-то так наперекор этому «унылому безнадежному сценарию», да? – Да. Но вот эта тема внутри меня сидит… И, наверное, когда я сталкиваюсь с какими-то вот такими вещами, с теми, которые мне не под силу изменить, я чувствую вот ту душащую меня беспомощность… Как правильно, кстати, «душащую»? – Не знаю. Наверное. Может, «удушающую». – Ладно, фиг с ним. Короче, вот аж поперек горла стояла эта тема. Да и сейчас, по ходу, стоит. Я чувствую вот эту какую-то спертость, безвыходность. – Ага, понял. А ярость-то та самая пресловутая откуда берется? – Откуда берется… Мне становится жутко, понимаешь? Мне становится так страшно, аж п…ц просто как страшно! Я вот тебе сейчас это говорю и чувствую как ужас мне опять горло пережимает. – А в чем именно страх?
– Понял, жутко становится. А ярость-то откуда? – От ужаса. – А когда ты, например, избиваешь дверной косяк – тогда что происходит? Как тебе от этого легче становится? – Я чувствую свою силу. Я чувствую, что я не беспомощен. Я чувствую, что могу проявить свою злость, свою агрессию. – То есть раньше не мог? – Да, раньше не мог: любое мое движение всегда ограничивалось либо родителями, либо кем-нибудь из окружающей среды. – Это кто, например? – Да кто-кто. Из школы… «ребята». Хотя какие это «ребята»… Ребята бывают только в мультиках. – Забавная фраза. – Забавная… Знаешь, я, похоже, понимаю, что к чему. – И что... к чему?
Окончание следует... Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
– Ярость, ярость… Я вот думаю про злость, агрессию, ярость. Думаю вот что. Обычно агрессия нам нужна, чтобы что-то поменять во внешней среде. Чтобы удовлетворить какую-то нашу потребность. Чем потребность сильней, тем больше энергии. Если мы только что вкусно поели и по комнате летает муха, мешающая своим жужжанием нам послеобеденно поспать, то мы вряд ли станем швырять в нее стульями «с психу». Скорее, даже постараемся как-нибудь просто не обращать внимания. То есть энергии будет мало на то, чтобы что-то с мухой делать.
– Знаешь… Я в этот момент – когда он не успевает, например, отреагировать на мои какие-то действия с ним – я, на самом деле… такое ощущение возникает, знаешь… Как будто все это издевательство какое-то надо мной! Понимаешь, какая фигня…
– Не то слово! И, ты знаешь, ведь как оно еще все здорово так устроено: вот, например, обжегся, когда ударился. Ставлю чашку на стол. А ведь я не могу нормально поставить, потому что психую уже. Ставлю с размаха, можно сказать. Хорошо, если чашку не нае…ну. Но хотя бы что-то расплещется. Потом пойду, допустим, туалетную бумагу взять, чтобы ей вытереть – и по пути опять об что-нибудь ударюсь, так как уже иду просто как слон – без особой координации. Понимаешь? Одна проблема тянет другую.
– Слушай, а кому все-таки отомстить-то хочешь?
– Ничего себе, какая тема до меня дошла. Смотри, что я вспомнил. Я прямо-таки два момента вспомнил. Первый: это, короче, когда я сюда приехал учиться. И здесь в общежитии как-то увидел, как один тип вот такие же штуки вытворял, ну, примерно как те, что я сейчас описываю: то есть порежется ножом, например, при чистке картошки и материться начинает на нее или на нож. И для меня это как будто каким-то таким триггером послужило, понимаешь?
– В том, что я не вырвусь. Что я навсегда останусь в этом, б…дь, жутком болоте!
– Да это все от того, что я в детстве сталкивался с... не знаю, как сказать. С какими-то своими ограничениями, может, даже нужно сказать, слабостью. Стоило мне начать что-нибудь чуть посмелей дома делать – так сразу батя или мать меня одергивали. Они у меня, по ходу, строгие. Стоило мне что-нибудь в школе как-то перегнуть палку – так сразу огрести можно было. Там вообще опасно было… Я хоть и нормально держался, но как-то впадлу было слабых обижать и за счет них подниматься – как это многие делали. А с теми, кто в «командах» был – с ними связываться просто очень рискованно было. Так вот и крутился как-то. Где-то посередине – ни там, ни там. Ну, и сложно это было – так удерживаться и не падать. Я, вот, единственно, с учителями частенько рамсил. Мне кажется, это еще как-то авторитет поддерживало.