Существует ли объективная реальность? Еще немного феноменологии вдогонку ко вчерашнему посту

До сих пор в процессе изложения этого введения в феноменологический метод мы исходили из дуалистической природы поля, разделяя поле физическое и поле феноменологическое, давая тем самым право существования им обоим. Однако внутри самой феноменологии существуют различные подходы к природе поля. При знакомстве с феноменологическим методом, неизбежно возникает вопрос: «Существуют ли вещи объективно?». Ответ на него не столь прост и зависит от избранной философской позиции.

Речь идет об основном вопросе философии: «Что первично – материя или сознание?». Внутри самой феноменологии существует некоторое разделение. Так, начальный период развития феноменологии Э.Гуссерля характеризовался девизом «Назад к вещам, к конкретному!» [1], который предполагал существование объективной реальности в качестве основы для сознания. Более поздний этап его творчества знаменовался отходом от этой позиции и смещением в сторону очевидного субъективизма, проявляющегося в постулировании фактов сознания в качестве единственной реальности существования [2]. На этих позициях основатель феноменологии, несмотря на свое одиночество в результате отказа множества его последователей от подобного изменения методологического курса, оставался до конца своих дней. Таким образом, в развитии самой феноменологии можно обнаружить двойственное отношение к реальности. Для того же, чтобы оставаться философски последовательным, необходимо до начала феноменологического исследования ответить на основной вопрос философии и продолжить рассмотрение феноменологии, будучи материалистом, субъективистом или дуалистом. В рамках предлагаемой диалогово-феноменологической психзотерапии признается существование реальности, которая представляет собой совокупность феноменов в поле и их динамику. Эта позиция находит свое отражение и в самих терапевтических интервенциях, основанием которых могут служить исключительно феномены поля, источником которых являются оба полевых сегмента – «клиента» и «терапевта».

Рассматриваемая позиция базируется на феноменологическом подходе, представителем которой выступает М.Хайдеггер. Так, в работе «Бытие и время» он определяет феномен следующим образом: «само-по-себе-кажущее, очевидное» [4; С.28]. «Феномены суть совокупность того, что лежит на свету или может быть выведено на свет» [4; С.28]. При этом автор разделяет семантические поля понятий «феномен» и «явление», под последним подразумевая нечто большее, что само себя не кажет, поэтому содержит некоторую тайну. Явление не кажет само себя, но «дает знать о себе через нечто, что себя кажет» [4; С.29], т.е., полагаю, через феномен. Более того, М.Хайдеггер отмечает, что «выражение «явление» само может опять же значить двоякое: во-первых, (про)явление в смысле давать о себе знать как себя-не-казание и затем само дающее знать – которое в своем казании себя указывает на нечто себя-не-кажущее» [4; С.30]. Итак, «феномен – себя-в-себе-самом-показывание – означает особый род встречи чего-то. Явление, напротив, подразумевает сущую в самом сущем отсылающую связь, а именно так, что отсылающее (дающее знать) способно удовлетворить своей возможной функции, только, если оно кажет себя само по себе» [4; С.31]. Если упростить сложные хайдегеровские философские выкладки, то феномен, думаю, стоит рассматривать в качестве важнейшей функции явления, заключающейся в предоставлении информации о последнем, поскольку у самого явления такой возможности нет. Другими словами, феномен выступает тем аспектом сложного явления, который доступен нашему осознаванию в настоящий момент. Это означает, что доступ к явлению (применительно к рассматриваемой модели – психологическому явлению) лежит лишь через динамику феноменов, его демонстрирующих. Следовательно, сопровождая некоторую спонтанную феноменологическую динамику, мы получаем возможность исследования любого явления. Психотерапия в этом случае представляет собой процесс возникновения и переживания клиентом и терапевтом контакта с последовательно возникающими феноменами. Переживание же явления оказывается опосредованным переживанием феноменов в динамике их возникновения и трансформации.

Еще немного философского экскурса. В отличие от феноменологии Э. Гуссерля, опирающейся на вопрос «Что значит осознавать?», М. Хайдеггер берет в качестве основания своего метода вопрос «Что значит существовать?». При этом существование рассматривается им через призму времени: Я – ни что иное, как общий итог моих опытов [4, 5]. При этом человек существует, лишь будучи вовлеченным в какое-либо действие. Ответ же на вопрос «Кто Я?» возможен только в момент окончательной остановки, т.е. в момент смерти. В действии же я не знаю, кто я. Естественно, что в центре такой ситуации находится тревога, настоящая же смелость заключается в готовности принять тревогу о смерти. Тревога и смерть помещаются в центр душевной жизни человека. Отказ от нового – это отказ от старения и смерти[1]. Возвращаясь к прикладному психотерапевтическому аспекту этой философии, отмечу, что, по всей видимости, феноменологически ориентированный терапевт не спешит удовлетворить потребность клиента, а помогает осознать процесс смыслообразования со всеми сложностями и препятствиями на его пути.

[1] Думаю, что попытка размышлять в терминах психиатрического диагноза, характеризующая современную клиническую практику, является в каком-то смысле родственной отчаянной попытке отказа от старения и смерти.

1.    Гуссерль Э. Логические исследования // Гуссерль Э. Избранные работы / Сост. В.А.Куренной. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского») – 464с. – С. 75-184.

2.    Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии // Гуссерль Э. Избранные работы / Сост. В.А.Куренной. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского») – 464с. – С. 241-282.

3.    Хайдеггер М. Бытие и время. – СПб.: Наука, 2002. – 451 с.

4.    Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. – М.: Высшая школа, 1991.