Развитие символической функции у детей дошкольного возраста.

В практике терапевтической работы с детьми с  применением юнгианского анализа в детском центре иногда возникает проблема, так как  многие дети, приходящие на коррекцию и терапию, имеют недостаточное развитие символической функции [1] в силу низкого уровня развития психики и, часто, общей интеллектуальной незрелости. Исходя из теории Биона [2], можно понять, что психика таких детей наполнена недифференцированными кластерами объектов, которые сложно спроецировать на игрушки, и игровая и песочная терапия становится недоступна. Анализ сновидений  затруднен, так как сны такие дети часто не помнят. Таким детям   неинтересно заниматься их разбором,  к тому же,  зачастую,  уровень их речевого развития не дает им возможность передать содержание сна в вербальной форме.

До того, как психолог прошел обучение в МААПе техникам детского анализа,  коррекционная работа с ребенком  сводилась чаще всего к  предметно – манипулятивной игре. Юнгианский подход позволил по-новому взглянуть не только на игровую деятельность ребенка, но и особое внимание обратить  на игры в сухом бассейне. В сухой бассейн ребенок погружен полностью, он может двигаться в нем, как в лоне у матери. Круглая форма бассейна отсылает нас к образу самости, к образу симбиотического двуединства матери и ребенка. Крупные предметы: палатка, большие мячи и разноцветные маленькие мячики – с этими предметами можно взаимодействовать телесно – являются более простыми для восприятия. В результате анализа такой игры с юнгианской позиции, контейнирования переживаний ребенка, создание  принимающей и безопасной атмосферы произошло  положительное изменение динамики развития у детей и через некоторое время дети переходили к сюжетно-ролевой игре, что позволяло психологу работать с ними уже на символическом уровне, а так же давать интерпретации и прорабатывать ранее недоступный для осознания материал.  Так  произошло  рождение переходного пространства: от предмета – к бессознательному ребенка, от моторной деятельности – к символической игре.

Рассмотрим пример.

Мальчика  5 лет привела на занятия в центр в 2010 году бабушка с жалобами на страх  ребенка перед мужчинам, особенно он боялся дворников; так же ее волновало поведение ребенка – он был абсолютно неуправляемый. Делал только то, что хотел сам. Бабушку раздражало, что ребенок постоянно задает одни и те же вопросы, рассуждает на одни и те же темы – метро, трубопроводы, смена дорожного покрытия. Бабушка с ним не справлялась. Как способ воспитания использовала угрозы, что оставит его или отдаст полиции. Мать практически не принимала участие в воспитании ребенка, по отношению к нему была амбивалентна. С самого рождения обязанности матери выполняла бабушка. Отец в воспитание мальчика не участвует.

Занятия психолога ребенок посещал с удовольствием, но стремился взаимодействовать по своему, систематически нарушал правила и границы: отказывался уходить из кабинета по окончанию занятия, специально ломал игрушки, кидался на специалиста с кулаками, прижимался к нему, не видя разницы между своим телом и телом психолога. Демонстрировал интересы, которые не являются обычными для его возраста – названия станций метро, имена популярных исполнителей, названия спортивных игр – «бильярд», «кий». Игровая деятельность была представлена несколькими шаблонными сюжетами, в которых он проигрывает тревожный для себя материал. Особенно его привлекала игра в сухом бассейне (круглом), посередине которого находилась палатка. Постепенно, с помощью психолога, возникал сюжет, в которой он плывет на корабле (палатка) и тонет, а психолог должен его спасти.

Терапевтическая работа заключалась в установление границ – начиная с границ своего тела, кончая социальными правилами и нормами. Создания безоценочной ситуации, в которой ребенок может свободно проигрывать тревожащие его события раз за разом [3]. Связь его сюжетов с реальными событиями из его жизни, проговаривание эмоций. Опыт игры в бассейне позволил ребенку интегрировать свой негативный опыт взаимодействия с материнской фигурой, научиться справляться с деструктивными влечениями. Психолог помогал придать форму и смысл его аффектам, конкретизируя и развивая сюжет. В 2014 году ребенок пошел в массовую школу, он стал способен принимать правила, действовать по ним, научился выражать свои негативные чувства социально одобряемым способом, страхи перед мужчинами нивелировались.  Мать включилась в воспитание ребенка, наладились отношения с бабушкой, в занятиях с психологом больше нет необходимости.

Таким образом пространство сухого бассейна круглой формы дает возможность ребенку регрессировать на симбиотический уровень функционирования психики [4]. Дети начинают с младенческой игры в бассейне на занятиях – ползанье, перевороты, манипулирование маленькими шариками. Принимающая установка психолога, нахождение в круге, удовольствие от движения собственного тела позволяют восполнить недостаток материнской любви. Психолог постепенно наполняет содержание игры, придает ей форму и смысл, актуальный для ребенка. Дети, через активное движение и контактирование с объектами сухого бассейна, получают возможность лучше осознать границы своего тела, принять его, почувствовать свою целостность, что в свою очередь создает предпосылки для прохождения следующих этапов созревания психики и способствуют развитию символической функции.

Список литературы (Reference)