Немного о благодарности и выгорании.

Психотерапия будет неполной, если пациент никогда не придет к пониманию того, что пришлось вынести психотерапевту ради поддержания терапевти-ческого процесса. Без такого понимания пациент в какой-то мере находится в положении ребенка, который не в состоянии понять, чем он обязан своей матери. Дональд Винникотт.

Работая с клиентами пограничной структуры, особенно находящимися в состоянии сильного регресса, депрессии или во власти сильных неуправляемых аффектов, психотерапевт может ощущать себя так, словно становится матерью очень маленького и лишенного благополучия ребенка.

Достаточно хорошая мать не ожидает от ребенка, страдающего, например, от колик, понимания, благодарности и признания её усилий в заботе о нем.

Страдающий малыш – это одно целое поле страдания, поле безвременья и потому — бесконечности этого страдания. Поле бессилия и отчаяния. Хаоса, тревоги и ужаса.  На этом уровне развития еще нет места более зрелым возможностям психики. Если внезапно, чрезмерно или слишком долго плохо – то это и есть всеобъемлющий ад. Ребенок не может ждать. Не может терпеть. Ему не на что опереться, чтобы себе помогать в связи с абсолютно законной незрелостью. Он практически не знаком ни с собой, ни с внешней реальностью, то есть с тем, что не является им самим, и особенно в моменты мучений младенцу не до познавательной активности, гуления и улыбок, адресованных окружению. Это и понятно: чем больше страдания, тем меньше возможностей к развитию.

Ему нет дела до матери, её человеческих переживаний. Если младенец уже злится и кричит от голода – есть только он, и весь он – один сплошной голод. Про не выспавшуюся или забывшую за всеми хлопотами пообедать мать младенцу ничего не известно, так как сознание его еще не выделяет её отдельным живым существом, человеком с собственными потребностями, своим голодом, болями или усталостью, например. Это понимание будет вызревать и сможет проявиться лишь много позже, на фоне длительно хороших и постоянных отношений с матерью.

Природа, достаточность эмпатии и чуйка, умение матери дождаться созревания, не выдавливая из ребенка то, что у него еще не сформировалось, сделают свое мощное дело:  такой ребенок, постепенно пройдя все многочисленные фазы, стадии, этапы психического развития, подойдет к переживанию психологической сепарации (а физическая отдельность случилась с ним при рождении). Лишь вслед за этим  — к возможности объектных отношений, и далее еще через время — возможно и субъект-субъектных (большинство людей до этого уровня  дорастают уже во взрослом возрасте).

Лишь тогда он начнет уже понимать отдельность матери, а благодаря собственному сопереживанию и вчувствованию — станет готов принять тот факт, что всякому живому существу на свете, и матери тоже, свойственно испытывать всевозможные потребности, искать возможности их удовлетворения, и это нормально. Это будет открытие, что она не против него, а за себя в какие-то моменты времени.

Достаточно хорошая мать знает это (сознательно или интуитивно), и не спешит требовать от своего ребенка то, что наверняка появится, просто не прямо сейчас. Она Верит в свое дитя, в его требующую развития природу, и продолжает делать все возможные вклады столько, сколько понадобится, несмотря на усталость, и что внешний мир со всеми его трудностями никто не отменял.

К чему я с этим примером о младенце?

Находящийся в сильном и продолжительном страдании клиент (застрявший на ранних инфантильных стадиях развития, и скорее всего в этом и есть самая основная и глубинная причина его страданий) часто действительно не способен воспринимать терапевта как живого, отдельного человека. Это не плохо, это – реальность незрелости, и потому – вполне обычная терапевтическая данность. Зрелые и осознанные клиенты в терапию практически не приходят, или приходят в ситуациях острых кризисов, приводящих вполне благополучных людей за поддержкой и помощью, и это все равно будут клиенты невротического уровня (которые, кстати, чаще всего обладают способностью ценить, благодарить и любить).

Именно поэтому  терапевту самому предстоит постоянно вкладываться в заботу о своем психологическом состоянии, не ожидая вложений в свою профессиональную идентичность  — похвал, поддержки, хорошей оценки, «поглаживаний», подтверждения «крутости» и пр. — со стороны клиента.

Ему не надо ничего ждать от клиента, а придется помимо учебы, личной терапии, серьезной супервизии, интервизии и пр. тренировать выносливость к стрессу и устойчивость «к разрушению» (так называемый «зрелый мазохизм»), активно и постоянно искать ресурсы для себя, то есть всё то, что бы могло его заряжать, помогать и поддерживать.

Главное  – одно: этим моральным и подпитывающим самооценку терапевта ресурсом не должен становиться клиент. Клиентской  задачей есть и будет поддержание внешних условий для терапии (приходить, платить, говорить), но уж точно не удовлетворение внутренних потребностей терапевта.

Терапевту самому необходимо будет вкладываться в «дезинфекцию психики», качественный отдых и восстановление, в свою «крепкость» ради предотвращения выгорания, которое действительно очень реально в условиях работы с клиентами, имеющими серьезные личностные дефекты. И никто не виноват, терапевт выбрал работать с трудными пациентами.

Ведь далеко не все клиенты в этой терапии, с этим терапевтом «дозреют» до взрослости. Терапия может длиться долго, порой клиенты пройдут череду специалистов, и на каждом этапе с каждым новым терапевтом будут получать то, что смогут взять в каждый новый период своей жизни именно от него, по готовности, что называется.

Но говоря про отдельно взятого терапевта, делающего свою терапию с клиентами пограничного (или психотического) спектра, важно понимать, что даже минимальное выражение признательности может не последовать очень долгое время, а то и вообще никогда.

Проще говоря: ожидание терапевтом благодарности и подтверждений от клиента своих заслуг и значимости – один из коротких и верных путей к выгоранию и ощущению себя профнепригодным, а там уж и до реальной профнепригодности рукой подать.

К примеру, вы наверняка видели таких «выгоревших» матерей: ребенку два года, а мать в упадке или в ярости, что он привлекая внимание, не дает ей времени на отдых. Она гневно возмущается, или презрительно отталкивает его от себя: «Ты что, не можешь понять, как я вымоталась, работая, чтобы тебя прокормить?!!»

Вот знаете, нет. Он не видит. В свои два года он абсолютно не готов к пониманию, какая тяжелая и безжалостная жизнь. Как его бедной матери никто не помогает, что ее бывший муж вообще не считает нужным давать денег на ребенка, потому что у него уже «новенький сын» в другой семье родился, а работодатель платит ей за работу, а не сидение на больничном, ведь у него «заказы горят», и прочее…

Двухлетний сын этой несчастной женщины знает только, что очень хочет играть, он соскучился, он не играл с мамой с самого утра, только и  ждал, маясь, ее прихода вечером. Прямо еле-еле дождался, так как время без мамы – какое-то странное, почти бесконечно вязкое явление для него. Чтобы наконец получить свое, законное и такое долгожданное: маму, ласку, игру, ее интерес и внимание, ощущение своей важности и блеск в ее глазах от того, какой он у нее замечательный.

Эту женщину могут понять взрослые – кто по схожему опыту, а кто – мудро сопереживая и видя взрослым взглядом, как ей непросто. Но это могут быть примерно равные, или более зрелые по уровню развития люди. И конечно это ее персональная задача – как-то более бережно обустроить свою жизнь, найти, кто или что её поддержит в этой непростой реальности, материнстве, работе и вообще жизни.

Так и терапевту надо обладать серьезным внутриличностным капиталом, стойкостью и выносливостью.
Ему стоит честно оценивать свой ресурс в данный конкретный период жизни и трезво понимать, какое число и каких новых клиентов с этой спецификой брать в терапию, понимая, что это скорее всего станет долговременным проектом, и ад клиента нужно будет проходить вместе с ним, «нога в ногу», неизвестно сколько времени и на каких оборотах, неизвестно каких чудовищ и какие стихийные бедствия встречая по пути.

Ожидания от клиента преждевременного понимания и умения ценить вклады терапевта скорее всего будут вредить как клиенту и процессу работы, так и самому терапевту. Зато терпение и устойчивая позиция «присутствовать, вкладываться и ждать столько, сколько потребуется, веря в мудрость клиента, его  стремление к жизни и обретению целостности, как и задумано природой» – в итоге приводит к удивительным, порой просто поворотным вещам.

Упрямо идущий странник рано или поздно все-таки проходит свой ад и оказывается уже на других территориях. При этом  у некоторых клиентов иногда приходят озарения, что в этом аду они были все-таки не одни. Многие сравнивают терапевта с разными предметами или персонажами, в том числе сказочными и даже обожествленными, которые пригодились в этом путешествии (удило, унитаз, сливной горшок, вместилище, утроба, маяк в тумане, проводник при спуске в подземные миры, палочка-выручалочка, скатерть–самобранка, волшебная чаша, жилетка для слез, идол, «грелка, которую хочется разорвать на части», божество, носовой платочек, мягкая игрушка, кнут и пряник, устойчивая стена, чтобы облокотиться, убаюкивающая волна или штормящий океан, и многие другие). Все это уже предпосылки к тому, что клиент видит какую-то пользу, и то, что он сам каким-то образом использовал терапевта по своему усмотрению, то есть как ему было угодно, в чем-то нуждаясь и создавая себе это в терапии.

Кроме того, к пониманию, видению приобретенного в ходе работы и благодарности вообще смогут дойти не все. Чаще всего если это есть, а я говорю о способности к благодарности как об отдельном качестве характера этого человека, то оно уже присутствует в психике, это уже интегрированное свойство личности, которое было и до терапии, составляя сохранную наблюдающую часть психики клиента, что является огромным ресурсом для самого человека. Хотя пограничным это не особенно свойственно, и умению ценить и любить то, что у них есть, не все смогут научиться  в ходе терапии, и даже спустя много лет жизни это может так и не воплотиться.

Более редкие, и потому особенно запоминающиеся случаи, напоминающие реальное чудо, когда в ходе работы начинают прорастать или проявляются неочевидные прежде свойства.

Такие новообразования, как реальная вина за свои враждебные импульсы и сожаление о последствиях своей неосвоенной и неуправляемой агрессии, видение инвестиций извне (включая самого терапевта, понимая и про его человеческие вложения), умение ценить свое и способность к благодарности и пониманию, какой путь удалось пройти вместе.
Если это неожиданно или постепенно происходит, проявляется в терапевтической работе клиента — бывает так радостно это обнаруживать, такое счастье, видя эти очень здоровые черты, свойственные именно взрослым людям. Когда эти новые качества  возникают, а я говорю не о ложных, в угоду терапевту демонстрируемых, а реально прочувствованных (и интимность такого момента ни с чем не спутать), то зачастую это является индикатором серьезнейшей личностной трансформации и готовности к переходу на новый уровень и в терапии, и в жизни, кстати, тоже, т.к. почти всегда ознаменовано и реальными позитивными изменениями во внешней жизни этих клиентов.

В общем, терапевту стоит делать всё, что он только может, а там уж будь, что будет.

Автор – психотерапевт Наталия Холина.
Фото – John Wilhelm