Глубокий смысл чистописания.

Обогатившись  компьютерами, школа первым делом упразднила чистописание. От первоклашек теперь требуется как - нибудь рисовать каракули, лишь отдаленно напоминающие очертания букв. Все равно всю жизнь им предстоит не писать, а печатать. Поэтому беглость в обращении с клавиатурой несравненно важнее умения пользоваться карандашом.       

Последние  исследования психологов (наиболее авторитетное принадлежит профессору Индианского университета Кэрин Джеймс) доказывают, что лучше учатся дети,  которые умеют бегло писать, а не только печатать. Взаимоотношение руки с пером и бумагой устанавливает устойчивые связи в мозгу, которые помогают мыслить творчески. Например, развивают способность распознавать буквы, как бы плохо они ни были написаны. Студент, ведущий конспект лекции, лучше запоминает материал. И даже взрослые мыслят яснее, когда пишут от руки.
 
       Научные статьи, появившиеся сразу в нескольких странах, подняли тревогу в широкой общественности. Компьютер отнимает у нас то, без чего мы опрометчиво согласились обходиться, - почерк. И это заставляет задуматься о том, чем он дорог.

Почерк,  раскрывающий свой потаенный смысл, делая видимым союз души и тела. 

Главное в почерке, конечно же, неповторимость, столь же бесспорная, как отпечаток пальца. Но если в последнем случае об уникальности рисунка позаботилась природа, то в первом  -  культура. Учась писать, мы становимся разными. Значит ли это, что безграмотные больше похожи друг на друга? И что, утратив почерк, мы вновь станем одинаковыми?
 
       Видимо это возможно, ибо письмо, как походка, -  индивидуальный навык, способный придать телесную форму бесплотной мысли. Если ее незримость напоминает о музыке, то почерк есть сольный танец пера по бумаге. Под ту же, что поразительно, мелодию. 
 
         Мне кажется, что  есть магическая мощь этой пляски и, ведь сидя у компьютера, я не обхожусь без бумаги. Дойдя до смутного места, застряв на длинной мысли, потерявшись в лабиринте абзаца, я берусь за карандаш, чтобы соединить  руку с головой. Ритм этой всегда поспешной (чтобы не задуматься) процедуры выводит из затруднения и вводит в транс, избавляющий от контроля чистого разума. 
 
       Почерк раскрывает свой потаенный смысл, делая видимым союз души и тела. Он умеет не только говорить.  Ведь почерк учит невозможному: выражать внешним внутреннее. 
 
      В одном несчастном фрагменте поэт Уистен Оден, говоря о почерке, вспоминает экскременты. Если, отбросив брезгливость, развить эту параллель, мы и впрямь найдем общие свойства: естественность, безвольность и убедительность. Как помет, почерк оставляет безусловные следы, утверждающие наше присутствие в мире. Продукт физиологии мысли, он, как сны, и зависит, и не зависит от нас.
 
     Лишиться почерка – все равно, что остаться без подсознания. Поэтому автографы великих рассказывают нам больше, чем их портреты. На письме статику образа заменяет динамика мысли, плюс, конечно, темперамент: Бетховен рвал пером бумагу, Бах обводил красным там, где про Бога.