Лиминальность (Liminality). Подходы SOLWI терапии: персоны и символы лиминальности (статья 1).

         Два различных этапа развития

       На мой взгляд, как индивидуальный, так и глобальный кризис в политической и экономической сферах,  требуют нового осмысления  реальности перехода, его структуры, целей и задач. Поднимая, столь сложный вопрос, прекрасно понимаю, что однозначного ответа здесь быть не может, в связи с чем предполагаю серию публикаций.   В  первой статье читателю будет предложены общие положения систематизации порогового опыта. В последующих  -  будет представлена  "внутренняя картина" некоторых пороговых групп.

Надеюсь, что  нечто важное, упускаемое  сообществом , может стать более видимым и   занять должное  место не только в картине  мира, но и самой культуре нашего сообщества. Для этого должно быть   раскрыты необходимые  коды культуры, которые позволят дать ключи  к институализации сложных процессов перехода.

 Два типа пути

Обществу, как и природе   свойственны  два попеременно сменяющих друг друга этапа, один из них – детерминированный, характеризующийся преемственностью (традицией),  второй уникальный,   возникающий в  периоды кризисов, связанный с  индивидуальной или творческой активностью человека или всего сообщества.

Привычка придавать нестабильности негативный оттенок, явилась причиной исключения  ее  из подлинно научного  описания реальности в течение длительного периода, и поэтому некоторые важные моменты долгое время оказывались  в тени научной мысли.  В 1986 г. сэр Джеймс Лайтхил, ставший позже президентом Международного союза чистой и прикладной математики, сделал удивительное заявление: он извинился от имени своих коллег за то, что «в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией».

Liminality -  история, основания

        Для рассмотрения подобных  парадигмальных сдвигов наиболее привлекательным для многих исследований  явился концепт пространства – времени,  интерес к которому  возобновился сразу в нескольких областях знаний. В антропологии термин Liminality(англ. Liminality, от лат. līmen — порог, пороговая величина) стал  известен благодаря  работам известного  представителя  французской позитивной антропологии Арнольда ван Геннепа[1].  Исследуя ритуалы перехода, ученый  обратил внимание на то, что каждый ритуал,  состоит из цепи определённых обрядовых действий, суть чередования которых заключает  в отделении (отлучении, исключении) от одного состояния, нахождения в промежуточном состоянии (Liminality- mango, или limen, что по латыни означает «порог»)  и во включении (приеме, агрегации) в новое состояние.

        Сохранение последовательности стадий ритуала для различных возрастных групп, позволила сделать автору вывод о наличии универсальных закономерность подобных ритуалов и их значимости для сообщества и индивида.

      Первая фаза (отделение, сепарация)  предполагает символическое поведение, означающее отделение личности («иницианта»)  от ранее занимаемой точки в социальной или культурной структуре.

      Во второй фазе их статус становится "лиминальной persone",  поскольку посвящаемые живут за пределами своего нормального окружения, в котором отсутствует знакомая им иерархия. Формирующий опыт во время Liminality  готовит initiand  занять новую социальную роль  на  следующей  стадии реинтеграции.

      Третья, финальная, фаза - инкорпорация  - соответствует «реагрегации» индивида: где происходит возвращение иницианта в общество в ином социальном статусе. Особый интерес вызывает вторая - лиминальная фаза в  которой индивид обретает опыт отделения от реальности и полной неопределенности социального окружения, как отчуждения, изменения формы через смерть и новое рождение.

          Liminality  -   современность

          В настоящее время антропологическая концепция  Liminality имеет более широких контекст, и  представляет собой  физиологический, неврологический или метафизический термин, обозначающий «пороговое» или переходное состояние между двумя стадиями (состояниями)  развития человека или сообщества. Она  связывается  с изменением социального статуса, ценностей и норм, идентичности (identity) [2], [3].   Как антропологическая концепция, Liminality используется  в качестве инструмента для анализа современных событий и проблем, а также   сравнения различных исторических периодов. Понимание структуры  Liminality может  быть использовано  в психологии, медицине,  образовании, как   структура переходного пространства  между различными стадиями для понимания состояний душевной жизни,  переживаний  экзистенциальной природы. А также для понимания  структуры глобальных кризисах, затрагивающих мировое сообщество и ее политические амбиции.

          Liminality- психология.

          В психологии накоплен огромный опыт по работе с кризисными состояниями в самых различных подходах.  Однако зачастую он представлен как отрывочный, с невыделенными границами перехода и стадиями прохождения различных  участков этого кризиса, что не позволяет до сих пор институализировать сам переход даже для наиболее изученной и известной категории - подросткового возраста. Такое положение дел говорит о недостаточном понимании структуры кризиса и механизмов управления им.   Представленный ниже материал  в этой первой статье   позволит  через символику пространства - времени  определить статус пациента, а значит правильно скорректировать  задачи на период  терапии. 

         Liminality:  размерность порогового опыта

       Пороговый опыт имеет свои характеристики и может быть соотнесен  с категориями лиц (личность, группа, общество), он имеет  временную размерность (момент, период, эпоха) [3].

Liminality:   персоны, состояние.  

         Примерами  персон Liminality  могут служить естественные  пороговые состояния людей, Это могут быть  возрастные  кризисы, а также периоды, связанные с  изменениями  в семейном или социальном статусе.  К Liminality можно отнести  подростков, которые уже не дети, но еще и не взрослые;  молодые люди, которые помолвлены (жених и невеста).  К   Liminality персонам  можно отнести нелегальных иммигрантов или лиц без гражданства. Статус  пороговых персон имеют обвиняемые, находящиеся  «между» одной и другой реальностью, а также    представители  маргинальных групп: транссексуалы, бисексуалы.

Liminality во времени. 

       Временная размерность Liminality может относиться  к  очень коротким или внезапными событиями, так и  определенным периодам (недели, месяцы, года), а также эпохам (десятилетия, поколения, эпохи). Примерами  может служить   полдень, полночь,  время весеннего равноденствия, а также  сумерки и праздничные периоды как переходные ( напр. Олимпийские игры), и др.. Эпохи революций и войн.

Внезапное событие: затрагивающее жизнь человека: смерть,  болезнь, различные ритуалы (крещение), рождение ребенка. На уровне сообщества: неожиданное вторжение, природная катастрофа, эпидемия,  события где социальные различия и нормальные иерархии исчезают.

Период:Ритуальный переход к мужественности (женственности), который может продолжаться недели и месяцы в некоторых обществах. Групповые путешествия. Войны.  Революционные периоды.

Эпоха: Положение личности «за пределами общества» по выбору или предназначению. Например: монашество. В некоторых родовых обществах личности остаются опасными. Примером могут служить близнецы, которые во многих сообществах  воспринимаются как лиминальные. А также: Религиозные братства. Этнические меньшинства. Социальные меньшинства.Трансгендеры. Промежуточные эмигрантские группы.  Группы, живущие на краю нормальных структур, часто воспринимаемых, как опасные и «святые». Длительные войны, устойчивая политическая нестабильность, длительная интеллектуальная неопределенность.  Современность как «перманентная лиминальность».

Перманентная лиминальность: характеризуется затянувшимся состоянием лиминальности, которое может намеренно инициироваться лидерами и властями, руководителями. Длительные войны, устойчивая политическая нестабильность, длительная интеллектуальная неопределенность.

Liminality в пространстве.

        Пространственно  Liminality может включать в себя как  конкретные места, так и  большие зоны или даже  регионы:  границы между государствами, ничейные или спорные территории, перекрестки. Это могут быть как естественные пространства, такие как   болота, кратеры вулканов и др., но также  искусственно созданные  переходные пространства как аэропорты, гостиницы  и т.п.. К  Liminality относят новое коммуникативное пространство – Интернет,  где обычные нормы повседневной жизни  легко могут быть приостановлены.  Эти пространства считаются особо опасными, как доступные другим реальнсотям и силам , дейсвтующим черехз них.

 Liminality: животные,   фантастические и мифологические  существа.    

          Liminality  может быть представлена животными, находящимися на границе пространственных зон и  представлена такими животными как    лягушки, лебеди, тюлени, крабы, моржи и др..  В настоящее время фантастические существа, такие как  драконы, киборги, монстры, оборотни  в большом многообразии представлены в кинематографе. Так драконы -  популярные персонажи в литературе в стиле фэнтези, ролевых играх и видеоиграх.

Трикстер

Еще одним  ярким отражением Liminality  является  Трикстер, который   известен как  архетип, а также как культурный  и исторический герой.

       К героям-трикстерам относятся персонажи,  большей частью принадлежащие мифологии и фольклору. Таковы Гермес и Прометей в греческой мифологии, Анансии Ogo-Yurugu в африканском фольклоре, Койот, Wakdjunkaga, кролик Манабозо или Вискодьяку североамериканских индейцев, Локки в скандинавском фольклоре, Ворон – в палеоазиатском, Братец Кролик в фольклоре афроамериканцев и т.п К этому же ряду принадлежит и образдьявола, в том виде, в каком он вошел в европейский фольклор и отразился в фаблиои новеллах  Ренессанса, а затем дошел до таких произведений Нового времени, как “Хромойбес”, “Вечера на хуторе близ Диканьки” или “Братья Карамазовы”.

      Трикстер является очень важной фигурой в лиминальности, поэтому заслуживает отдельной статьи и внимательного рассмотрения. "Наши любимые", так назвал их в своей статье М.Липовецкий, развернув перед нами  современное содержание архетипа и его поглощающие масштабы.

       На территории бывшего  Советского Союза к настоящему моменту существуют девять (!) памятников Остапу Бендеру (в Петербурге, Екатеринбурге, Харькове, Пятигорске, Элисте, Бердянске, СтаробельскеЛуганскойобласти, Жмеринке), множествопа мятников  Буратино (в Киеве, Зеленоградске, Кишиневе, Новосибирске, Ижевске, Воронеже, Барнауле), как минимум четыре памятника барону Мюнхгаузену (в Калининграде, Одессе, Кременчуге и Москве, рядом с метро “Молодежная”), два памятника ВасилиюТеркину (в Смоленске и в Карелии), поручику Ржевскому в Павлодаре (Украина), Ходже Насреддину в Бухаре (Узбекистан) и Москве (метро “Молодежная”); памятники Коровьеву и Бегемоту (площадь Советской Армии), а  также Веничке Ерофееву (площадь Борьбы) в Москве и солдату Швейку в Петербурге  [7].   Что общего между всеми этими персонажами? По-видимому, то, что все они в той или иной степени, но всегда достаточно отчетливо репрезентируют культурный архетип  трикстера.

        В тоже время трикстер оказался востребован в советскую эпоху как персонаж, противоположный “наивному” герою, модифицированному Ивану-дураку. Советский трикстер, несмотря на близость к плуту, все-таки не плут: от плута он(а) отличается, во-первых, тем, что если даже у него (или у нее) и есть меркантильный интерес, то он явно меркнет перед артистизмом и театральностью выходок героя. Во-вторых, - и это, пожалуй, важнее – пикаро, как правило, зависит от хозяина, и его мобильность определяется сменой хозяев, тогда кактрикстер – абсолютно независимый персонаж, склонный вдобавок к коварству и предательству (главным образом – для собственногоразвлечения). Кроме того,   советский трикстер, по-видимому, наиболее адекватно воплотил силу цинизма, необходимого для выживания в постоянно меняющихся, непонятных и непрозрачных социальных условиях советского общества, отражая – в комической, игровой форме - ту реальную социальность, которая сложилась в результате  большевистского эксперимента и которая не вписывалась в бинарные структуры как официального советского, так и не официальныхдискурсов.

Мимесис и обманщик

Мимесис, или подражательный аспект поведения человека, является важным аспектом Liminality.  Почему? Лица, которые оказались в пороговой ситуации не в состоянии действовать разумно по двум причинам: "Во-первых, потому что структура, на которой объективная  рациональность  была основана , исчезла, а во-вторых, напряженный, эмоциональный характер порогового кризиса мешает ясности мы мышления ". Это может привести к "подражательному" поведению попавших в ловушку лиц: центральной характеристикой пороговой ситуации является то, что, устранив стабильные линии границы, они способствуют распространению имитационных процессов и, таким образом, непрерывному воспроизводству доминирующего сообщения о том, что необходимо  копировать, чувствовать или действовать (зачастую благодаря СМИ).  В отсутствии понимания структуры  кризиса, его сил и целей,  люди, как правило, смотрят  на конкретных лиц (например. психотерапетва),  а также стоящих  в руководстве, как маленького , так и большого сообщества. Поэтому  понятие имитации тесно связано с понятием фигуры обманщика.

В контексте Liminality, обманщик очень опасная фигура, поскольку когда в пороговой ситуации уверенность теряется,  подражательное поведение возрастает, и обманщики могут быть ошибочно приняты за харизматических лидеров.  Когда "мошенник" занимает лидирующую позицию ",  Liminality  может продолжаться до бесконечности, поскольку такой лидер в этом заинтересован.  Примером  может служить длительная терапия, кризисные ситуации. 

Это можно объяснить тремя  важными характеристиками обманщика : у него нет "дома" (трикстер, по определению, бездомный и аутсайдер), у него отсутствуют глубокие чувства  и сострадание в человеческих отношениях, а также отсутствуют экзистенциальные обязательства.  Эти черты являются причиной того , что обманщик не заинтересован в решении лиминального кризиса, напротив, будучи на самом деле своим   в Liminality, или в "бездомности" (как нарушенных границах), его реальный интерес лежит в своей противоположности, в сохранении в таких условиях путаницы.

Трансгрессия – нарушение границ и переворачивание социальных и культурных норм – важнейший метод трикстера, поэтому отчасти он неуловим  для своих оппонентов.

Эти многие качества выступают , как особо активные в периоды liminality каждого из нас, иногда пугающе,  иногда вызывающе,  ставя перед нами важнейшие задачи на данный период.

Термин схизмогенеза, разработанный британским антропологом Грегори Бейтсоном, может быть использован для описания ситуации перманентной (постоянной) Liminality. Посредством этой концепции, Бейтсон выдвинул идею ", что общество может застрять в течение длительного времени в состоянии, когда предыдущее единство было нарушено, и в то же время раскольнические компоненты вынуждены оставаться вместе, создавая неприятное, насильственное, горестное, поистине жалкое существование" [3]. Бейтсон далее говорит, что "целые культуры могут систематически производить шизоидных личностей" и, комбинируя такие идеи с работами Тернера и антрополога Рене Жирара, можно сказать, что обманщик способен создавать такую культуру" .  В любой нормальной ситуации, обманщик не сможет получить полной признательности от других, но в кризисной ситуации (с которой, как посторонний, обманщик не имеет эмоциональной связи ) , может выступить с "рациональным путем" решения Кризиса.  Именно в таких ситуациях, "схизматическое   удвоение   и копирование увеличивается, и тогда даже  беспорядочное и отталкивающее, становится нормальным может стать приемлемым и нормальным.  Как только другие осознают истинную природу поведения обманщика, он "становится подлинной проблемой,так как фигура трикстера   не может быть изменена, так что действительно нет определенного решения [3].

Szakolczai говорит о  том, что в том случае, когда фигуры мошенников ошибочно принимают за "спасителей",  эмоции будут постоянно и неоднократно подстрекаться до тех пор ,  пока сообщества  не сведутся к раскольническому состоянию. Общество может поддерживать себя в такой ситуации угнетения и насилия в течение длительного времени, не возвращаясь к нормальному порядку, если стабильный внешний влияющий фактор отсутствует.  Вот почему  в состоянии schismogenic (схизмогенеза)  обществам необходимо поддерживать себя в состоянии постоянной войны, предположительно в окружении врагами, которые пытаются завоевать и уничтожить их. Культура, которая устанавливается такими обманщиками после их прихода к власти  на первый взгляд может иметь свою структуру и устойчивость, так как негативные чувства ненависти, враждебности, страха и зависти, основанные на жизненно важных инстинктах самосохранения, действительно могут длительно поддерживать общественный порядок в относительном состоянии стабильности.  Но важно заметить, что при этом  общество будет сохранять  свой сломаный, разобщенный, раскольнический характер. По мнению автора, некоторые примеры фигур обманщиков двадцатого века включают политику Адольфа Гитлера, Бенито Муссолини, Владимира Ленина, Иосифа Сталина .

 В рефлексивной исторической социологии, Szakolczai подробно классифицирует "советский тип большевизма", как пример  постоянной Liminality:
Коммунистические режимы в Европе и Азии были созданы в рамках одного особого рода условия: к концу мировой войны. Если все войны- пороговые ситуации, в которых цикл миметического насилия возрастает сверх меры, то на завершающем этапе мировой войны, и особенно процессе восстановления, который начинается после такой массированной войны, может быть понят как обряд reaggregation(повторного скопления). Особая специфика коммунистических режимов должна была непрерывно влиять  на настроения масс,  вовлекая  в период принудительного и непонятного террора. Коммунизм был режимом, при котором Вторая мировая война не закончилась, полагает автор.Пороговый период, который начался в конце Второй Мировой войны позволил коммунистам прийти к власти "и раскрыть характер самостоятельного механизма, превращая весь механизм решения кризиса в обратный ход: обман и фиксации всей страны в положение изгоев для будущих поколений. Обманщик использовал технику "флирт" для достижения этой цели, то есть "систематическое поддразнивание населения имманентным состоянием блаженства".

Является  при настоящих кризис  попыткой  завершить это состояние лиминальности,  представляет ли он шанс  завершить незавершенное?  Вот такие вопросы возникают при размышлении относительно нового (или продолжающегося)  глобального кризиса.

Настораживающим  на настрящий момент, является   Трикстерская театральность и перформативность. Нельзя забывать  об оборотной стороне театрализации социального пространства, которая способна стереть  повседневно-онтологическую  границу  и ликвидировать  безопасную  дистанцию между формируемой СМИ информацией  и действительностью. Ведь оборотной стороной театрализации выступает социальная культура недоверия - ожидание обмана, цинизма, готовность к плутовству и восхищение трикстером.

В качестве примера  приведу Крым.  Наиболее ходовыми в народе, кроме Флага России и портрета Путина,  стали  продаваемые магниты   явно персонифицированного характера, указывающие  посредством   художественного эффекта на природу самого трикстера. 

Выводы:

       Подходы к  лиминальности  в   SOLWI  терапии, опирающейся на культурологический ресурс,  позволяют  увидеть общее во многих переходных процессах, связанных как с индивидуальным, так и групповым опытом в  индивидуальных и  глобальных  конфликтах.

Библиографический список

1.    Арнольд ванн Геннеп. Обряды перехода. Москва. Изд. «Восточная литература», РАН, 1999 г., -64 с.

2.    Проективный философский словарь. Новые термины и понятия. / Под ред. Г.Л.Тульчинского и М.Н.Эпштейна. СПб: Алетейя, 2003. – 512 с.

3.    http://en.wikipedia.org/wiki/Liminality

4.   Федорова Г.М., Бажурина В.Б. Холистический массаж. Невский проспект, Спб, 2001 г. , -165 с.

5.   Федорова Г.М. Креативность лиминального: современные ритуалы инициации, перспективы диалога.  Материалы III Культурологического конгресса. Эйдос,  2010 г., -  99 с.

6.    В. Тернер . Ритуал и символ. Изд. Наука,  1983 г., 231 с.

7.  М.Липовецкий "Трикстер и "закрытое" общество".