Диалог как форма бытия в терапии

      Диалог (наравне с теорией поля и феноменологией) по праву можно считать одним из «китов», на которых зиждется гештальт-терапия. И прежде, чем  обнажить суть дилогического способа взаимодействия терапевта с клиентом, скажем несколько слов о двух других китах. Такой подход, надеемся, будет и логичен и оправдан.

      Итак, феноменология. В ней терапевту, чтобы быть терапевтом (а не сыщиком, озабоченным поиском истины и виновного), важно сосредоточиться на описании феноменов (того, что происходит с клиентом во время сессии), а никак не на интерпретации. Если у клиента увлажнились глаза или он активно начал манипулировать обручальным кольцом, то снимая, то снова возвращая его на место, обратите его внимание на эти феномены – пусть он сам скажет, что они значат. Терапевт этого знать наверняка не может, хотя и в силу своего опыта может с высокой долей вероятности предполагать «правильные» причины.

       В потоке феноменов оказывается все важно. И не терапевт решает, что важно, а что не важно – это задача клиента. В русле данного подхода клиенту делегируется большая степень свободы выбора приоритетов, на которых и будет сосредоточена терапия. Приоритетность здесь выстраивается незамысловатым образом – как правило, индивидом удовлетворяется наиболее актуальная потребность, причем не самая этическая и не высшая в культуре. Заметить ее можно в ходе сессии по телесным, невербальным проявлениям. И если клиент свою актуальную потребность не вполне осознает, то задача терапевта обратить его внимание на знаки (маркеры), которыми она манифестирует о себе.

       Теперь о теории поля. Как известно, ни один живущий на Земле человек не самодостаточен. Он рожден своими родителями, вырос и стал человеком благодаря многочисленным контактам с представителями рода человеческого. Т.е. он может существовать только в среде, вместе с которой в каждый момент составляет единое целостное поле. И тогда его поведение может рассматриваться как  функция этого поля. Это поведение (активность или пассивность, а также их сочетания) определяется природой отношений между индивидом и его средой. (Частный случай поведения – взаимодействие клиента и терапевта в условиях терапевтической сессии).

        Если отношения взаимно удовлетворят обе стороны процесса, такое поведение принято считать нормальным. Если присутствуют неоправданно частые или вовсе не разрешимые конфликтны, то поведение человека будет определяться, как ненормальное. При этом среда не создает индивида, как и индивид не создает среду. Здесь уместно говорить о той или иной степени влияния и даже имманентности поля. И среда, и индивид являются тем, что они есть, со своим определенным характером, благодаря своим отношениям друг к другу и к целому.

        Заметим, что в последнее время в среде практикующих гештальт-терапевтов все большее внимание придается значимости фона, отнюдь не в ущерб актуальности фигуры (приоритетной потребности). Ну, согласитесь, как можно, рассматривая  контакт как психологический феномен отношений между людьми, умалять значимость фона, как средство поддержки  и опоры для индивида. Например, силы его убеждений и силы духа в целом как принадлежности к определенным ценностям.

        Диалог. Если коротко, то общение с клиентом первично, все остальное для терапевта не должно существовать, поскольку включенность (и только она) в диалогические отношения дает возможность проявиться всему, что было скрыто, возникнуть всему тому, что может возникнуть и пойти на пользу терапии. Иными словами, диалог – это и плодородная почва, дающая всходы, и живительная влага и солнечный свет…

        Эмоционально-чувственное состояние терапевта на сессии с клиентом близко к эмпатии. Он проявляет заинтересованное присутствие, оставаясь, если так можно выразиться, в «собственной шкуре», сохраняя терапевтическую объективность.

        Терапевту невозможно стать в позицию клиента, да и задачи такой у него нет. И здесь, как представляется, в который раз стоит отметить, что диалог с клиентом строится в парадигме «субъект-субъектных» отношений, где за каждой из сторон сохранятся право на автономию,  а также на свободу выражения мыслей, чувств и действий. Другое дело – работа, например, с клиентами психотического склада, испытывающими особые, тяжелые переживания. В этом состоянии их восприятие реальности искажено, а возможность «видеть» Другого (в частности, терапевта) может быть полностью исключена.