Этот вопрос часто задают себе люди, которые подозревают, что их трудности в общении, в построении близких отношений, достижении жизненных целей, их неприятные или пугающие состояния связаны с последствиями перенесённой психологической травмы, и люди, которые знают о наличии у себя посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и ищут специалиста, который может им помочь.
Мне, как психологу-травматерапевту кажется очень близким и важным то, что пишет на эту тему профессор Бессел Ван дер Колк в своей книге "Тело помнит всё: какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают её преодолеть", недавно изданной на русском языке:
"Процесс подготовки компетентного психотерапевта включает обучение последствиям травмы, жестокого и пренебрежительного обращения, а также освоение ряда методик, способных помочь 1) стабилизировать и успокоить пациентов, 2) избавиться от травматических воспоминаний и повторных переживаний, а также 3) восстановить связь пациентов с их друзьями и близкими.
В идеале у психотерапевта также должен быть опыт получения практикуемой им терапии".
Приятно получить подтверждение моим собственным убеждениям в том, что помимо профессиональной подготовки, терапевту полезно на себе ощутить действие методов и подходов, в которых он сам работает. Я работаю с последствиями травмы в интегративном подходе, мне нравится сочетать лучшее из разных методов, и каждую методику и практику я стараюсь пробовать на себе у специалистов изучаемых мной направлений. Это помогает мне в выборе методов помощи и в более глубоком, не теоретическом, а эмпирическом знании механизмов воздействия тех или иных подходов и используемых в них приёмов.
Бессел Ван дер Колк предлагает при знакомстве с психотерапевтом задавать себе следующие важные вопросы:
"Комфортно ли вам с этим терапевтом?
Как вам кажется, комфортно ли ему в своей собственной шкуре?
Комфортно ли ему рядом с вами?
Чувство защищённости - обязательное условие, чтобы встретиться лицом к лицу со своими страхами и тревогами. <>
Самый главный вопрос следующий: кажется ли вам, что вашему психотерапевту интересно узнать, кто вы такой и что вам, а не какому-то типовому "пациенту с ПТСР", нужно? Являетесь ли вы для него лишь перечнем симптомов из какого-то диагностического опросника или же ваш психотерапевт стремится постичь природу ваших действий и мыслей? Терапия подразумевает сотрудничество - совместное изучение вашего "Я".
Спокойствие, устойчивость, заземлённость, которую я как психотерапевт переживаю и транслирую клиенту при работе с его травматическим опытом, являются базовыми рабочими состояниями, и при этом искренний интерес, увлечённость и желание помочь - это то, без чего я также не могу работать. Если я замечаю, что не испытываю глубокого искреннего интереса к человеку, которому помогаю, для меня это признак начала профессионального выгорания и острой необходимости в отдыхе, восстановлении и пристальном рассмотрении этого процесса на супервизии. Кажется, что это очевидные вещи, и всё-таки их важно осознавать и проговаривать.
Ван дер Колк пишет также о том, что психотерапевт "должен быть готов учиться у вас.<...> я считаю, что невозможно вырасти над собой и измениться, не чувствуя при этом, что ты оказываешь какое-то влияние на лечащего тебя человека".
И под этими его словами я готова подписаться. Каждая встреча с клиентом оказывает на меня влияние, а некоторые встречи бывают по-настоящему глубокими и трансформационными не только для клиентов, но и в равной степени для меня. Если мы в контакте, в диаде, во взаимодействии, процесс происходит полностью для клиента, и при этом не может не затрагивать меня как терапевта. Если я в согласии с этим фактом и принимаю его осознанно, то могу интегрировать, присвоить этот опыт. Во всех случаях, когда я искренне сообщаю человеку, с которым работаю, что наша работа ценна и для меня лично, я вижу, как это укрепляет не только наш с ним контакт, но и его чувство собственного достоинства, значимости и веры в свои силы.
"Пациенты, пережившие в детстве насилие со стороны родителей или других опекавших их взрослых, зачастую ни с кем не чувствуют себя в безопасности. Я частенько спрашиваю у своих пациентов, могут ли они вспомнить хоть одного человека, с которым они в детстве чувствовали себя защищёнными... <> Некоторые люди не помнят никого, с кем чувствовали бы себя защищёнными. Для таких пациентов взаимодействие с лошадьми и собаками может быть куда безопаснее, чем общение с другими людьми".
Действительно, вопрос потери доверия в результате перенесённого насилия и возвращения себе чувства защищённости в контакте с другим человеком - ключевой в работе с травмой привязанности и с травмой насилия. Тем больше восхищения и уважения у меня вызывают люди, которые несмотря на свой тяжёлый опыт и недоверие всё-таки обращаются за психологической помощью. В каждом, даже очень глубоко и сильно травмированном человеке, есть здоровая часть, глубинное, истинное "Я", умеющее доверять и ищущее возможности для восстановления целостности.
Надеюсь, приведённые мной цитаты из книги ведущего специалиста по проблемам посттравматического стресса и психотравмы и мои комментарии к ним будут вам полезны при выборе специалиста для работы с последствиями психологической травмы.