Про Машу и дистанционное обучение

С Машей мы познакомились еще в январе. Изначально она пришла ко мне, потому что ощущала сильно возросшую после рождения младшего сына тревогу и переживала из-за участившихся конфликтов с мужем. 

Мы продвигались потихоньку в разрешении этих запросов, разбирались в эмоциональных зарослях и следах прошлого опыта, который участвовал в создании и закреплении трудностей, заново знакомились с собой и своими  чувствами, учились распознавать и удовлетворять собственные потребности... 

Но, как водится, коронавирусная реальность внесла свои коррективы в наш терапевтический процесс. В текущей ситуации Машу стало сильно волновать то, что происходит с ее старшим сыном, третьеклассником, которому очень трудно приспособиться к дистанционному обучению: он закатывает скандалы, не хочет делать уроки, иногда в порыве гневного протеста начинает рвать тетрадки и бросаться учебниками. 

На консультации мы попытались прояснить, что же происходит в отношениях Маши и сына в этой ситуации, подумать, что делать с возникающими непростыми чувствами, может быть, найти какие-то альтернативные способы реагирования. 

Для работы использовали метафорические картинки, набор “Из сундучка прошлого”, который хорошо применять и в сфере детских воспоминаний, и актуальных детско-родительских отношений.  

Для начала я попросила Машу найти картинку, которая похожа на нее в этой ситуации. Картинка получилась вот такой. 

Рассказывая о своем выборе, клиентка подчеркнула, что ей жалко сына, она понимает, что ему нелегко, она старается его чем-то утешить, подбодрить, помочь. Но он никак “не убирает от лица руки”, до него “не достучаться”, он не откликается ни на какие действия с ее стороны. И она чувствует сильную беспомощность и закипающее раздражение. 

Вторая выбранная картинка была про то, как, по ощущениям Маши, чувствует себя в этой ситуации ребенок. Маша остановила свой выбор на такой вот картинке. 

Поясняя, Маша рассказала о том, что ее сын как будто чувствует себя очень несуразно и непонятно. И ситуация какая-то дурацкая, и костюм крокодила вроде не к месту, и чувствуешь ты себя в нем совсем “не в своей шкуре”, но как выбраться из образа неясно, да и вообще что делать, куда идти - абсолютно не известно. 

Мне было важно еще и то, что рассказывая об этой картинке, клиентка много улыбалась и говорила о том, что в восприятии "дистанционного кошмара” у нее появился оттенок какой-то “карнавальности”, игры, что помогает  не погружаться с головой в эмоции, не захлестываться ими, а сохранять взгляд как будто “со стороны”, снизить значимость возникающих трудностей до гораздо более приемлемого.  

А третью картинку мы выбрали “вслепую”, “наугад”. Ее задачей было увидеть в ситуации что-то новое, на что Маша раньше не обращала внимания. 

Изначально клиентка очень удивилась: “это совсем не похоже, тут же двое детей, а не ребенок со взрослым”. Но, как это часто бывает при работе с метафорическими картинками, именно из такого вот “это не про меня” родилось довольно важное осознание. Маша сделала вывод о том, что ведь, действительно, ей не хватает позиции авторитетного взрослого в том, как происходит сейчас взаимодействие с сыном по поводу его учебы. Она как будто побаивается его бурных реакций, старается задобрить, иногда даже заискивает. 

Мы поговорили о том, что для ребенка авторитет родителя - очень важная штука, дающая опору, создающая обеспечивающие безопасность границы и снижающая тревогу. Я даже писала об этом отдельную статью. 

Дальше в работе с Машей мы “отыскивали” внутри позицию такого вот заботливого авторитетного родителя, остлеживали связанные с ней ощущения, в ролевой игре исследовали, как из этой позиции можно взаимодействовать с сыном. Но это уже, как говорится, другая история. 

P.S.: как и во всех моих клиентских историях, Маша - образ сугубо собирательный, основанный в значительной степени на моем опыте и фантазиях.