Мама, милая мама …

Работая с образами, поражаешься, какие архетипические картинки продуцирует психика. Образ матери часто выражается в виде чудовища, дракона, которые грозятся сожрать, страшной поглощающей пещеры или пропасти. Это не значит, что клиент рисует портрет матери в таком виде. Он рисует или воображает свой страх, свою боль, своего внутреннего агрессора, но потом узнает в этом чудище свою мать. Человеку и странно, и страшно, и стыдно представлять свою мать в таком обличье, но это так есть. Пришел именно такой образ.

Какой огромный страх, ненависть, ужас вызывает у человека этот образ в начале терапии. Даже те, которые заявляют, что семья была прекрасная, любящая, заботливая мать - они особенно, потому что абсолютный запрет испытывать злость, ненависть по отношению к такой безупречной матери. А эти чувства все равно есть. Потому, что она заставляла, подавляла, обесценивала, сравнивала не в твою пользу, предавала вольно или невольно, не понимала тебя, не принимала тебя таким, какой ты есть и все время переделывала. Даже самая лучшая, эмпатичная мать невольно травмирует ребенка, а уж мать-травматик передает ребенку свою трансгенерационную травму, да еще и с дополнениями.

Почему эти образы так ужасны, так сильны и могущественны?

Потому, что они впечатались в психику, когда человек был крошечным, беззащитным существом, плохо понимавшим или совсем не понимавшим, что вокруг него происходит. Эти впечатления могли быть из внутриутробного периода, когда плод страдал от позднего токсикоза или был обвит пуповиной. Он разделял страх или стресс вместе с матерью, только потому, что в его крови оказывались гормоны ее страха или других негативных чувств. При том это еще не родившееся существо не могло понять происходящее. Оно могло лишь различить: только что было хорошо и вдруг так плохо.

Представьте себе, что дитя вдруг начинает чувствовать, когда привычная, теплая, но уже ставшая тесной утроба вдруг начинает изгонять его, безжалостно загоняя в узкий родовой канал сокращениями мышц. А прохождение родового канала? Сдавливание тела со всех сторон, подвижные кости черепа наползают одна на другую, надавливая на мозг. Боль и страх. Многим об этом событии напоминает паника, когда пытаешься пролезть через узкий воротник, водолазки, например. Особенно яркий пример последствий травмы рождения – это клаустрофобия.

И вот, ребенок явился в этот мир. Яркий свет бьёт в глаза. Все огромное, непривычное, пугающее. Он видит это впервые и вообще не понимает, что произошло. Мокренькому малышу холодно. Хорошо еще, когда ребенок оказывается у мамы на теплой груди. Но сейчас, в основном, приходят на прием клиенты, родившиеся в те времена, когда ребенка вместо материнских объятий голеньким клали на холодные железные весы, и разлучив с мамой, уносили прочь. Для мамы это могло быть большим стрессом, а для ребенка – катастрофическое событие: резкий конец блаженства, защищенности, тепла и постоянной сытости, столкновение с жестким миром, где никого не интересуют ни твои потребности, ни ты сам. Попробуйте представить себе, каково это, когда ты крохотное, беззащитное, высокочувствительное, но мало понимающее существо.  Как ребенок может воспринимать такую ситуацию? – Меня бросили. Мир жесток ко мне. Я умру. – Это и страх смерти, и боль от разделения.

А теперь представьте себе чувства годовалого малыша, когда его родители кричат, ругаются и может быть, даже дерутся. Он не понимает сути происходящего, но прекрасно чувствует поле эмоций. Даже для привычного к таким сценам ребенка, каждый раз это крушение мира, страх за свою жизнь. 

Но вовсе не обязательно травмы наносят деструктивные родители, а вполне даже сознательные и любящие. В терапии всплывают иногда сцены раннего детства, когда ребенок чувствует, что мама его бросила. Погружаясь в образ своего малыша, клиент чувствует сильную душевную боль, всеобъемлющий страх, глубокую тоску. Позже выясняется, что мама вынуждена была лечь в больницу, оставив ребенка родственнице. Это была очень добрая, понимающая мама, но совсем маленький ребенок воспринял ее отсутствие, как отказ от него, предательство. Малышу было невозможно объяснить, что это необходимо и временно. Факт того, что мама его бросила, запечатлелось в его подсознании и отражалось на взаимодействии с другими людьми, пока не был проработан в терапии.  

Во время учебы арт-терапии мы выполняли довольно много творческих заданий. Одно из них включало биографическую работу. И вот, погружаясь в свое раннее детство, я очень явственно вспомнила некоторые ситуации до трехлетнего возраста. Одной из них была сцена, когда меня впервые привели в детский сад. Это было ОГРОМНОЕ помещение. Люди были до потолка, страх был ужасный. И только одно светлое впечатление: красная пластмассовая лошадка, с которой так хотелось поиграть, но было страшно до ужаса. По мотивам этих воспоминаний я создала мультфильм. Он и был моей творческой работой. Вот он.

Итак, ужасные и мощные образы, сформированные детской психикой, по сей день с нами и рулят нашей жизнью. В раннем детстве они были адекватны ситуации, а сейчас нет от слова совсем. Эти атавизмы продуцируют неврозы, если не хуже, и очень мешают жить. 

В терапии происходит знакомство со своими монстрами, которые при ближайшем рассмотрении оказываются картонными дурилками и отпадают за ненадобностью. Стоит взглянуть на них с позиции взрослого человека, как становится смешно, как эти детские страшилки так долго портили жизнь. 

Может быть, пора с ним разобраться и лишить их власти?