Анализируя "Английского Пациента"- часть 3

Характеры и герои «Английского Пациента»

Хана и спрятанное травмированное Я и идентичность. Эта тема больше раскрыта в романе , чем в кино, она начинается страница за страницей описанием безымянного персонажа. Наконец, через 32 страницы мы узнаем, что ее имя Хана, ей 20 лет, она санитарка. Как всегда в шизоиднм мире, здесь много любви к неживым деталям.  В открывающих роман параграфах Ondaatje использует модифицированную версию имперсональной техники , открытой Alain Robbe-Grillet, автора «анти-психологического романа». Безымянная Хана выглядит безперсональной, о ней рассказывают ее безымянные поступки. Она все более и более безличностна. Несомненно, есть что-то напоминающеев этом наблюдении за женщиной без имени, прошлого, представленную сиделкой к умирающему человеку без лица и прошлого. Эти спрятанные или похороненные идентичности намекает на мысль о том, что в мире шизоида Я глубоко спрятано и скрыто под чем-то невзрачным.

В конце концов мы узнаем, что любимый отец Ханы был недавно убит на войне, и это ее разрушило. Ее преданность своему умирающему пациенту помогает справиться с этой смертью. Она в ракушке. Ее любимый был также убит на войне, но он успел оставить ей ребенка. Но на странице 83 мы узнаем, что она сделала аборт и чувствует себя виноватой за убийство этого ребенка. Все, кого она любила, убиты. Любовь потребляет. Она пытается совершить акт восстановления в уходе за английским пациентом, который, скорее, дух, чем тело.  На вилле, в знак траура, она обрезает свои волосы, отвергая свою женственность.

Во время наступления объединенных сил немцы оставляют Италию. Английский пациент теперь не страдает от того, что его теснят другие. Сквозь обугленные губы он начинает говорить. Он начинает со своей аварии, и это вызывает симпатию к нему как к жертве. Затем он описывает себя как исследователя-мечтателя, который искал затерянные города в пустыне, где раньше были озера, а не пески.

.Хана тоже имеет что-то, что сокрыто внутри нее: это ее Я. “Было что-то в нем, что она хотела узнать, изучить, чтобы прорасти и спрятаться одновременно и уйти от своего взросления. (p. 52). Вилла поначалу выглядит уцелевшей от войны. Ханна -- кочевник в ней, полуребенок-полуженщина (p. 14). Она здесь не только , чтобы ухаживать за раненым, но потому что она устала от войны. «Она больше не хотела ни приказов, ни дежурств ради будущего блага.” Но нацисты пока не побеждены, и желание просто закрыть глаза и унестись в счастливое благополучие очень детское. Уловка в том, что на вилле быть небезопасно, потому чтоХана заминирована на вилле, как и английский пациент в своей истории. Скоро Ханне понадобится помощь кого-то другого, дополняющего ее, противоположного ей, кто может держать глаза открытыми и выключать свои эмоции, чтобы разминировать виллу, и это длинноволосый Кип. Хана разрушительна, Кип же живет тем, что обезоруживает опасное в жизни.

Разрушение психических границ между селф и другими. Реальная не выражаемая словами близость растет между Ханой и ее пациентом. Только представить себе, насколько одиноко он себя чувствовал! В этом уединенном местечке ее ухаживание не ограничено никакими удушающими конвенциям. Когда ему холодно по ночам, она ложится рядом согреть его. (p. 5). Следом мы узнаем о то, как его выхаживали бедуины, церемониально обкладывая его поврежденную плоть листьями шалфея. Но как все его описания, это неживое, как будто оцепенелое. Страх потери кожи это страх потери границы между я и другими, этот страх никогда не писан в романе. Но намеки и ссылки на этот страх в тексте романа встречаются везде и во всех персонажах. Образы воды углубляют наш страх остаться без границ. Когда Английский Пациент слушает Хану, «он глотает ее слова, как воду». Разнообразны многочисленные прекрасные метафоры жидкости, проникающей сквозь границы в тексте романа. Когда он в пустыне, бедуины его кормят, пережевывая и смягчая финики, которые только так проникают в английского пациента. Он помнит «вкус слюны, которая проникает в него вместе с финиками»(p. 6). Хана чистит ему сливы из сада, снимая кожуру и просовывает ему в рот. Almásy говорит, что и пустыня ему нравится за то, что в ней, как и в море, нет границ. «В пустыне легко потерять чувство ограничения. Когда меня сбили в воздуэе и я упал впеки, я все думал, что надо бы сделать плот, и здесь, среди сухих песков, я был , как моряк.»

 (p. 18). Пещера Купающихся—одно из важнейших открытий Almásy’s – это пещера с изображениями купающихся людей. И здесь, в песках, шесть тысяч лет назад была вода и изобилие.  Не эту ли фантазию имеет шизоидный ребенок в условиях реальной лишенности.

Продолжение следует...