ДРЕВНЕИНДИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ, НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Майтри-упанишада, примыкающая к Яджурведе, представляет собой одну из позднейших упанишад. В ней отчетливо слышны мотивы скептицизма и пессимизма, характерные для многих произведений конца ведического периода.


1. [О БРЕННОСТИ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ]

Майтри-упанишада, I

1. Жертвоприношение Брахману – это поистине разведение [жертвенного огня] так, как это делали древние. Поэтому пусть совершающий жертвоприношения, разведя эти огни, размышляет об атмане. Этим жертвоприношение достигает полноты и совершенства. Но кто же тот, о ком должно размышлять? Это тот, кого называют дыханием. О нем – следующее повествование:

2. Правитель по имени Брихадратха, передав правление своему сыну, удалился в лес, полагая, что тело преходяще, и достиг [состояния] отрешенности. Он предался высшему тапасу, стоял с поднятыми вверх руками, глядя на солнце. По истечении тысячи [дней] к мудрецу приблизился почтенный Шакаянья, знаток атмана, сверкающий своим блеском подобно бездымному огню. Он сказал правителю: "Встань, встань! Выскажи какое-нибудь желание". Правитель, склонившись пред ним, сказал: "Я не знаю атмана; мы слышали, что ты, господин, знаешь истинную природу [атмана]. Расскажи нам о ней". Шакаянья сказал: "Это произошло раньше, трудно [ответить] на этот вопрос. Выскажи какое-нибудь другое желание, потомок Икшваки". Правитель, головою коснувшись его ног, напомнил следующую татху¹.

3. "Какие наслажденья от [исполнения] желаний могут быть, господин, в этом зловонном, бренном теле, в этом скоплении костей, кожи, мышц, костного мозга, мяса, семени, крови, слизи, слез, выделений, испражнений, мочи, ветров, желчи и мокроты? Какие наслаждения от [исполнения] желаний могут быть в этом теле пораженном страстями, гневом, алчностью, заблуждением, страхом, отчаянием, завистью, разлукой с желанным и навязыванием нежеланного, голодом, жаждой, старостью, смертью, болезнью, печалью и тому подобным?

4. И все это видим мы гибнущим подобно этим комарам, мошкаре и прочему, подобно этим травам и деревьям, кои растут и гибнут. Но что они? Ведь существуют иные, высшие – сильные лучники, ратники и колесничники – Судьюмна, Бхуридьюмна, Индрадьюмна, Кувалаяшва, Яуванашва, Вадхрьяшва, Ашвапати, Шашабинду, Харишчандра, Амбариша, Нанакта, Шарьяти, Яяти, Анаранья, Укшасена и прочие, – а также правители Марута, Бхарата и прочие, кои, пред лицом всех своих родичей отрекшись от величия и богатства, перешли из этого мира в тот. Но что они? Ведь существуют иные, высшие. Мы видим гибель гандхарвов, асуров, якшей, ракшасов, бхутов, ганов, пишачей², змей и упырей. Но что они? Ведь происходит [и] другое – высыхание морей, разрушение гор, склонение полярной звезды, обрыв воздушных нитей [удерживающих звезды], опускание земли, уход богов из своих обиталищ. Какие же наслаждения от [исполнения] желаний могут быть в этом круговороте жизни? Ведь и тот, кто насыщается этим, вынужден возвращаться, как мы видим, вновь и вновь. Спаси же меня! В этом круговороте жизни я подобен лягушке в высохшем колодце. Ты, господин, наш путь [к спасению], ты наш путь [к спасению]".

Майтри-упанишада, II

6. Поистине, в начале Праджапати был один. Будучи одним, он не знал радости. Размышляя о самом себе, он создал многочисленные творения. Он взглянул на них: они были бездыханны, безжизненны подобно камню и неподвижны подобно стволу дерева. Он не возрадовался. И решил он: "Я войду в них, дабы вдохнуть в них жизнь". Он сделался подобным ветру и хотел войти в них. Однако, будучи одним, он не смог этого сделать. Он разделился на пять частей, называемых праной, апаной, саманой, уданой, вьяной...