Существует целый ряд сообщений о переживаниях на занятиях
групп супервидения, отражающих, насколько острые социальные проблемы, от
которых страдают и сами педагоги, создает в детских группах личность
воспитателя — его специфические способы восприятия и реакций, бессознательные
повторения его собственных болезненных переживаний (W. Munch, 1979). Мне не кажутся
натянутыми сделанные на основании этих сообщений выводы о том, что и
воспитатели неосознанно повторяют в детских группах нечто недозволенное,
вызванное к жизни действиями детей. Ибо, описывая трудных детей, воспитатели
затрагивают некоторые стороны своей собственной личности, еще не справившейся
с чем-то, еще чувствующей себя втянутой во что-то неприятное, страдающей от
того, что они не прореагировали в той ушедшей в прошлое ситуации “правильно”.
Таким образом, в описании поведения трудного ребенка скрыта некоторая часть
проблемы “ребенка в педагоге”, которая вновь возрождается в нем.
Если личностная вовлеченность осознается как следствие собственной
проблемы, т. е. педагог знает, почему он не смог найти “правильных”
педагогических мер разрешения ситуации, то проблемы исчезают. Ибо тогда
становится ясно, что в этой проблеме связано действительно с ребенком, а что—с
“ребенком в педагоге”. Одновременно с осознанием истоков конфликта исчезают и
неудовлетворенное педагогическое ожидание, и обида на ребенка за то, что в нем
не удавалось ничего исправить. Благодаря этому снимается напряженность в их
взаимоотношениях, и ребенок оказывается в состоянии вести себя иначе, “беспроблемно”.