Понять — значит найти путь к переменам - Молодежь. Действовать на свой страх и риск - Кристиан Бютнер

Представленные выше описания позиции аутсайдера характе­ризуют одно и то же явление с различных точек зрения. Ибо речь всегда идет о структуре социального треугольника, вызы­вающего напряжение (обиду, ярость, отчаяние...): “ребенок— группа—воспитатель”. Соответствующую схему имеют и обще­принятые способы разрешения проблемы аутсайдера: чтобы связать воедино ребенка и группу (растворять его в ней), воспи­татель подходит к аутсайдеру ближе, чем к остальным детям (оказывает сочувствие, проявляет внимание, дает инструкции к действию), и тем самым как бы отворачивается от всей остав­шейся группы, т. е. делает ее тем же самым аутсайдером.

Проблему можно рассматривать и так: воспитатель должен быть посредником между ребенком и группой. Если он осуще­ствляет это посредничество, исходя из позиции ребенка, вынужденного быть посредником между двумя враждующими друг с другом родителями, то весьма вероятно отдаление от более слабого родителя. Ведь сам ребенок, как правило, не может портить отношения с кем-либо из родителей, а обычно входит в коалицию с одним родителем против другого. Вместе с тем каждый ребенок чаще всего оказывается слабее родителей или группы. Так что, если воспитательница поддержит одну из кон­фликтующих сторон, другая неизбежно “рассердится”. Какой же могла бы быть позиция одного из родителей в отношении враж­дующих между собой “детей”? Может быть, было бы нужно уделять одинаковое внимание и группе, и аутсайдеру, выравни­вая одновременно групповую структуру по ее собственным “правилам игры”, не обращая внимания на то, что иногда чье-то поведение может быть похоже на позицию аутсайдера? И во­обще, не скрывается ли под ярлыком “аутсайдера” напряжение, на след которого еще надо напасть?

Если воспитатель может относиться к этому спокойно, то он тем самым помогает группе спокойно и бесконфликтно следо­вать своему процессу развития. Игровые формы выражения эмо­ций дают детям возможность безопасно для окружающих инте­грировать свои чувства ярости и ненависти, вызванные жизнен­ным опытом или же актуальной ситуацией. Это похоже на то, как нарисованное ребенком изображение монстра выражает его агрессивные чувства и одновременно помогает овладеть ими. Это приводит к серьезным последствиям лишь тогда, когда ро­дители или воспитатели путают игру и действительность и нару­шают процессы, необходимые детям для переработки их не всег­да простых переживаний. Печально, когда детей накачивают злостью и ненавистью, но, как это ни прискорбно, эти чувства не удается превратить в гармонию, радость и стремление к кооперативности с помощью простых педагогических требова­ний.

Конфронтация с детьми, условия жизни которых нельзя на­звать благоприятными, является обычной составной частью пе­дагогической реальности. Но реальность семейных отношений не позволяет создать для этих детей рай на земле. Педагог, вос­питывающий миролюбие, в буквальном смысле слова должен максимально приблизиться к ребенку и научиться принимать его таким, какой он есть на самом деле. Возникающий при этом у воспитателя страх мог бы стать важным указанием на необхо­димость лучшего понимания как ситуации ребенка, так и своей собственной ситуации, которая состоит не из одной лишь педа­гогической озабоченности, а из того повторного переживания взрослым “ребенка в своей собственной личности” (Бернфельд), которое поможет ему понять ребенка. Только доверие и уверен­ность в том, что он будет принят таким, каков он есть, подготав­ливают ребенка к переходу к новым и менее насильственным способам разрешения споров и конфликтов в этом мире.

Воспитание миролюбия в начальной школе

Безопасность, доверие и самоуважение

В книге “Играй в мир, а не в войну”, опубликованной в 1977 г. организацией “Христианский мир”, рассказывается не­большая история.

“Однажды детский писатель Самуил Маршак наблюдал за игрой шести- и семилетних детей. “Во что вы играете?”— спросил он. “Мы играем в войну”,— ответили лети. На это Маршак возразил: “Разве можно играть только в войну? Ведь вы же знаете, насколько плоха война: вам нужно играть в мир”.— “Хорошая идея”,— сказали лети. Затем наступило молчание. Обсуждение. Шушуканье. Снова молчание. Потом подошел маль­чик и спросил: “Дедушка, а как играют в мир?” (Pax christi, 1977. S.I).

Как воспитывать детей для мира? Пожалуй, и я смогу лишь сказать о том, чего я не хочу — о воспитании для войны. И все же меня не покидает ощущение, будто я приблизительно знаю, как это следует делать.