Глава IV. Теория интеллектуальных операций О. Зельца. - Основные направления исследований психологии мышления в капиталистических странах - Шорохов Е.

Работы Зельца непосредственно продолжают и развивают идеи Вюрцбургской школы, направленные против ассоциативной тео­рии мышления. Вюрцбуржцы, однако, не смогли преодолеть ассоцианистского понимания мышления и лишь дополнили его определенными новыми элементами. Теория же Зельца, если и не противоположна ассоциативной теории, тем не менее во мно­гих существенных пунктах резко отличается от нее и преодоле­вает слабости этой последней.

Теория Зельца начала складываться в новый период развития психологической мысли, когда психология сознания начала сме­няться психологией поведения. Значительные видоизменения претерпела также и психология сознания. Реакция против «ато­мистической» ассоциативной психологии с позиций целостности воплотилась в создание гештальт-психологии. Такой научно-те­оретический контекст объясняет, почему уже первая работа Зельца, вышедшая в 1913 г., т. е. всего через три-четыре года по­сле опубликования основного цикла работ Вюрцбургской школы, значительно отличается от теоретических установок этой школы. В этой и последующих работах Зельц принимает идею целостно­сти психических явлений, но он отвергает развитие этой идеи в рамках гештальт-психологии. С его точки зрения, синтетические целостности действительно характерны для мышления. Они, од­нако, не даны изначально, а подготавливаются интеллектуальной деятельностью человека, являясь результатом мыслительной пе­реработки материала предлагаемых человеку задач.

В теории Зельца, как в гештальт-психологии, понятие отно­шений — одно из центральных. Однако в отличие от представи­телей гештальт-психологии, понимавших отношения в духе ней­трального монизма, Зельц подчеркивает объективное существование предметных отношений, которые человек может лишь аб­страгировать из комплекса раздражений. С точки зрения Зельца, вопрос о характеристике предметных отношений не является пси­хологическим, поскольку они существуют в мире физических объектов, существуют «не через соотносящий акт сознающего субъекта, но совершенно независимо от того, замечает ли их ка­кой-нибудь субъект»[105]. Зельц согласен, что могут быть и идеаль­ные отношения. Но они непременно основаны на природе объек­тивно данного. Этот выход за пределы психологии сознания является характерной чертой теории мышления Зельца.

Определение мышления как функционирования интеллекту­альных операций, попытки соотнести строение моторных и ин­теллектуальных действий, рефлекторная характеристика связи условий задачи с операциями — все это свидетельствует о влия­нии бихевиоризма. Но сознание остается для Зельца основной областью психологии. Вместе с тем он далек от мысли, что че­ловек может осознавать все процессы своей мыслительной дея­тельности и сообщать о них в интроспективном отчете. Поэтому анализ Зельцем ретроспективных отчетов иной, нежели анализ представителей Вюрцбургской школы.

Организация эксперимента у Зельца принципиально не отли­чается от опытов Вюрцбургской школы. Но, продолжая тенден­цию, выявившуюся в позднейших работах Вюрцбургокой шко­лы (у Аха и Бюлера), Зельц не ограничивается «редактиро­ванием» полученных высказываний, а пытается их анализиро­вать с точки зрения своей теории интеллектуальных операций.

Отход от чисто интроспективного понимания и исследования мышления Зельц считает своей принципиальной позицией и выдвигает «двойное методологическое требование — дополнить описательный (феноменологический) анализ 1) генетическим анализом и 2) функциональным анализом...»[106]

Генетический анализ реализуется Зельцем в попытках вскрыть, как происходит формирование того или иного результа­та мыслительной деятельности. Функциональный подход заклю­чается в стремлении показать роль (функцию) каждого этапа интеллектуальной деятельности в детерминации последующих стадий и этапов.

Впервые в истории психологии мышления теория Зельца рез­ко разделяет содержание умственной деятельности и собственно мыслительные операции. Основное внимание он уделяет анализу мыслительной деятельности человека. С этой точки зрения тео­рию мышления Зельца можно было бы назвать теорией интеллектуальных операций. Происходящие же в ходе мышления из­менения того материала, над которым совершается умственная деятельность, выступают в работах Зельца лишь как фон для изучения операции. В этом отношении теория Зельца является антитезой психологии мышления гештальтистов.

Рассматривая мышление как познавательную деятельность, Зельц в качестве основных элементов мышления выделяет имен­но интеллектуальные, или мыслительные, операции. Вопрос же о не наглядных элементах мышления, имеющий центральное зна­чение в исследованиях Вюрцбургской школы, занимает в рабо­тах Зельца второстепенное место.

Разработка вопроса о механизмах мыслительной деятельно­сти, о составе и связи интеллектуальных операций является для Зельца тем фундаментом, на котором он пытается построить свою теорию продуктивного, или творческого, мышления. Зельц стремился преодолеть резкое, до предела заостренное противо­поставление продуктивного и репродуктивного мышления гештальтистами, которые вообще исключили репродуктивные эле­менты из мышления, характеризуя его как приспособление к новым условиям без использования прошлого опыта. В противо­положность этому, Зельц говорит не о репродуктивном и продук­тивном мышлении, но о репродуктивных и продуктивных момен­тах в единой мыслительной деятельности.

Процессы репродукции, с его точки зрения, не являются пассивными, ассоциативными; они относятся к интеллектуальным операциям, которые не навязываются непроизвольно субъекту, но, напротив, активно им выполняются и нередко являются до­вольно сложными по своему составу. Репродуктивные процессы непременно включают и элементы продуктивности в жизни че­ловеку очень редко приходится решать совершенно тождествен­ные задачи. Поэтому при наличии задачи человек должен вспом­нить какую-либо сходную. А для этого сначала необходимо «аб­страгировать», как выражается Зельц, общую характеристику данной задачи и затем лишь, варьируя остальные части задачи, найти сходную с ней, решавшуюся раньше. Хотя человек может хорошо владеть операцией сравнения, тем не менее в результате этого актуализированного интеллектуального действия он прихо­дит к установлению нового, неизвестного ему раньше отноше­ния — отношения сходства между двумя данными задачами.

В свою очередь продуктивная сторона мышления непременно включает репродуктивные процессы. «Мы снова находим, — пи­шет Зельц, — те же интеллектуальные операции, которые образу­ют репродуктивное течение мысли, в качестве частичных процес­сов продуктивного мышления»[107]. По мнению Зельца, продуктивность в своей значительной части вытекает из применения уже известных операций и методов решения к новому материалу и связана с установлением новых связей, новых систем из извест­ных интеллектуальных операций.

Анализ процесса решения задач.

В качестве основной и решающей фазы процесса решения задач Зельц выделяет самую первую его стадию: образование испыту­емым из ряда «раздражений», данных экспериментатором, соб­ственно задачи, «общей задачи», по выражению Зельца. Когда экспериментатор называет предлагаемый им комплекс раздра­жений задачей, это еще не означает, что этот комплекс становится задачей и для испытуемого. Этот последний должен подверг­нуть интеллектуальной обработке данный материал. Основным содержанием такой обработки является вычленение «пред­метных отношений» между частями имеющегося материала, установление их взаимозависимостей. Весь процесс носит не репродуктивный, но продуктивный характер. В конце концов он приводит к образованию проблемного комплекса, в котором вычленены характеристики известного, определено место неиз­вестного, искомого и выявлены отношения между данным и искомым.

Обычно вюрцбуржцы и их последователи под «задачей» по­нимали вопрос или требование, содержавшиеся в предлагавших­ся испытуемым заданиях («Сцена. Найдите родовое понятие»). Далее предполагалось, что эта задача должна обусловить выбор одной из ряда связанных со словом-раздражителем ассоциаций. Зельц считает такое понимание задачи не выходящим за рамки ассоциативной теории. С его точки зрения, требование задания является задачей лишь в узком смысле этого слова. Для осу­ществления же решения необходимо, чтобы требование задания и слово-раздражитель образовали «общую задачу» и стали частями единого проблемного комплекса, образование которого из частей задания предполагает установление отношений между ними. Это подчеркивание отношений внутри комплекса отличает теорию Зельца от теории констелляций. В этой последней, стро­ящейся на ассоциативных позициях, все внимание уделялось лишь роли компонентов, которые были внешними по отношению друг к другу.

Теория констелляций предполагала, что каждое слово или предмет вызывает у человека ряд ассоциаций — безотносительно к тому, имеется ли при этом какая-либо задача или нет. Эта по­следняя могла лишь усиливать некоторые из ассоциаций, как нечто внешнее по отношению к ним. С позиций же теории Зель­ца те или иные могущие называться ассоциациями реакции вызываются совместным действием задания и слова-раздражите­ля. Различие двух теорий особенно наглядно проявляется в раз­ном толковании ими случаев ошибочных решений. Различные ассоциативные теории объясняют появление ошибочных реакций существованием идущих от слов-раздражителей репродуктивных тенденций. Если среди этих последних очень сильны те, которые противоречат содержанию задания, то они побеждают идущие от задачи детерминирующие тенденции и навязываются решающему как неверные решения. В отличие от этого теория Зельца причиной ошибок считает неполное или частичное воз­действие задачи. Иначе это положение можно выразить так, что человек решает не ту задачу, которая в действительности ему предложена. Так, получив задание, найти к данному понятию родовое человек видоизменяет это задание. Он начинает искать нечто большее, более общее, не определяя это последнее как ло­гически охватывающее. Поэтому на слово-раздражитель «звез­да» испытуемый реагирует словами «небо» или «астрономия». Зельц подчеркивает, что правильная реакция может возникнуть лишь в результате полной действенности всех составных частей проблемного комплекса во всей совокупности связывающих его отношений.

Понимание Зельцем взаимоотношения задания и раздражи­телей, к которым это задание должно быть применено, явилось шагом вперед в развитии теории мышления, так как он попытал­ся преодолеть противопоставление ассоциативных и детермини­рующих влияний, столь характерное для Вюрцбургской школы и по существу не выходящее за рамки механистического ассоциационизма. Согласно ассоциативной доктрине, слово-раздра­житель, фигурирующее как часть проблемной ситуации, могло якобы без влияния всякой задачи вызывать у человека ряд ассо­циаций, так же как образование ассоциаций с данным словом не требовало влияния задачи.

Опыты по запоминанию рядов слов показали, однако, что без намерения запомнить никакие ассоциации между словами не образуются. Намерение в этом случае может рассматривать­ся как задача, которую ставит себе человек. Отсюда следует, что без влияния задачи не могла осуществляться и репродукция ассоциаций. С этой точки зрения образование проблемного ком­плекса, или по терминологии Зельца, общей задачи, должно пониматься как продукт взаимодействия двух задач — одной, бо­лее широкой, связанной с репродукцией ряда ассоциаций, имею­щихся у слова-раздражителя, и другой, заключенной в требова­нии задания и конкретизирующей первую задачу. Таким обра­зом, в теории Зельца содержится попытка построить неассоциа­тивную теорию мышления. Но таковой ее можно считать лишь постольку, поскольку эта теория отвергает ассоциационистское толкование ассоциаций. Она, однако, не отрицает их роли и значения в психической жизни человека, подчеркивая лишь нераз­рывность ассоциаций и их движущих сил[108].

Анализируя далее структуру общей задачи, Зельц суть проблемности видит в незавершенности комплекса, образующего задачу. Проблемный комплекс он сравнивает с незаполненным бланком или схемой, в которой находится брешь. В зависи­мости от вида задачи, брешь, обозначающая искомое, может за­нимать место либо компонента комплекса, либо отношения меж­ду известными компонентами. В первом случае неизвестный компонент должен быть найден, исходя из свойств данного раз­дражителя и отношения между ним и искомым предметом. Во втором случае отношение можно воссоздать, опираясь на свойства и характеристики данных предметов. Оформление об­щей задачи как раз и состоит, по мысли Зельца, в образовании определенной схемы, в которой искомый предмет характеризует­ся через то место, которое он занимает в комплексе.

Это понятие схемы позволяет Зельцу ввести в теорию реше­ния задач весьма важное понятие антиципации. Антиципи­руется то, что неизвестно в задаче, то, что ищется. Обычно, пи­шет Зельц, об отсутствующей части проблемного комплекса го­ворят как о неизвестной, неопределенной. Но если бы искомая часть была действительно совершенно неизвестна, она не могла бы быть найдена. Неизвестное получает косвенное определение через свои отношения к известным предметам, к непосредствен­но определенным в задаче частям комплекса. Процесс образова­ния общей задачи как раз и состоит, по мысли Зельца, в выявле­нии отношений между известным и искомым и появлении бла­годаря этому схематической антиципации свойств искомого ком­понента проблемного комплекса. «В результате антиципации отношений искомой составной части предметного отношения к уже известным составным частям, — пишет Зельц, — в сознании цели психологически выполняется косвенное определение иско­мого предмета»[109]. Обосновывая свое положение, Зельц пытается апеллировать к общим закономерностям раскрытия свойств предметов во всяком процессе познания. «Вообще, — пишет он, — свойством предметов является то, что они характеризуются, с од­ной стороны, через их свойства в узком смысле, а с другой — через их отношение к другим предметам»[110].

Эти положения Зельца правильно вскрывают диалектику мыслительного процесса. Осознает это человек или не осознает, но он при решении задачи непременно пытается воссоздать неко­торые свойства искомого через отношения его к уже известному. В ходе решения происходит дальнейшее выявление свойств из­вестного и конкретизация их отношений к искомому.

Дальнейший анализ процесса решения задач образует наибо­лее интересную и важную часть теории Зельца. Развивая свои мысли в постоянном противопоставлении их ассоциативной докт­рине, Зельц подчеркивает, что образование общей задачи вовсе не влечет непосредственно, по механизму ассоциации, репродук­цию различных имеющихся у человека знаний и представлений. С точки зрения Зельца задача вызывает у человека ряд интеллек­туальных операций. Они в своей совокупности образуют не что иное, как методы или способы решения. «...Постановка цели, — пишет Зельц, — обыкновенно влечет непосредственно за собой не репродукцию реальных переживаний сознания, но актуализа­цию более или менее общих интеллектуальных операций, кото­рые пригодны для осуществления определенной цели»[111].

Каким же образом могут появляться операции, определяемые Зельцем как средства для достижения цели? Зельц различает несколько способов нахождения этих средств.

Первый простейший способ представлен случаями, когда че­ловек уже когда-то, хотя бы один раз, решал подобную задачу. При таких условиях задача непосредственно актуализирует уже имеющиеся у человека готовые способы решения.

Механизм актуализации таков. Человек вычленяет в общей задаче предметные отношения, характеризующие специфику проблемного комплекса (отношение искомого целого к данной конкретной части, отношение соподчинения конкретного понятия другому и т. д.). Как уже говорилось, какие-то компоненты этих отношений неизвестны. Чтобы сделать предметные отношения полными, т. е. решить задачу, человек должен рассматривать их как результат определенной операции. Операция, таким образом, косвенно определяется через свой результат. Исходя из знания результата, человек антиципирует схему интеллектуальной опе­рации.

Зельц подчеркивает, что хотя актуализация способов (средств) носит репродуктивный характер, она тем не менее мо­жет вести к появлению нового продукта: ведь уже известные операции могут применяться к новому материалу. В этом случае способ нахождения средств принимает принципиально иную форму—форму абстракции (репродуктивной) метода решения: актуализируется сходная задача, содержащая тождественные отношения, из этой задачи абстрагируется способ решения, который применяется к новой проблеме. Нетрудно видеть, что пони­мание продуктивности мышления Зельцем здесь не выходит за границы репродукции.

Может, однако, случиться, что человек встретился с задача­ми, которые он раньше никогда не решал. Анализируя такие слу­чаи, Зельц формулирует одно из центральных положений своей теории. Оно гласит, что способы решения, интеллектуальные операции не внешне связаны с задачей, но вытекают непосред­ственно из структуры общей задачи, абстрагируются из ее содер­жания[112]. Эту обусловленность операций структурой задачи Зельц демонстрирует на примере простейшей задачи срисовывания многоугольника. Намерение срисовать вызовет, по словам Зель­ца, процесс абстракции, направленный на выяснение направле­ния и величины одной стороны фигуры. В результате следующей за опытом моторной операции данный отрезок будет воспроиз­веден. Однако переход к следующей аналогичной операции будет опосредствован другой операцией — сравнением воспроизведен­ного отрезка с моделью. Констатация успешного выполнения служит сигналом для включения следующей операции — абст­ракции характеристик другого отрезка. Происходит, таким обра­зом, постоянное возвращение к предметному содержанию зада­чи, определяющему своеобразие интеллектуальных и моторных операций. Произведенный анализ дает Зельцу основание оспари­вать принцип ассоциативной связи между операцией и задачей, а также частными операциями внутри общей.

Понимая под ассоциациями чисто внешние, механические соединения между психическими явлениями, Зельц определяет связь между структурой задачи, общей операцией и частными действиями как мотивационную, но не ассоциативную. Как сле­дует из всего контекста его рассуждений, под понятием мотива­ции Зельц понимает детерминированность операции не отдельной частью, но всем комплексом проблемных отношений и непремен­но — антиципацией результата этой операции, предвосхищением тех изменений, которые должны произойти в структуре задачи вследствие ее выполнения.

Поскольку введение каждой частной операции зависит от структуры задачи, постольку нет никакой необходимости, чтобы человек некогда уже производил операции в данной последовательности. Владея частными операциями, человек может состав­лять из них какие угодно новые цепи в зависимости от содержания задачи. Так возникает продуктивность мышления: новые соединения интеллектуальных операций и применение их, т. е. установление их внутренних отношений к ранее не связанным с ними задачам.

Характеристика неассоциативности распространяется Зель­цем также на объединение (комбинацию) различных методов решения, связанных с задачами одного и того же типа. Очень часто можно наблюдать, что человек, не сумев решить задачу одним способом, переходит к другому, третьему. У очень неопыт­ного человека этот переход совершается медленно, мучительно. У человека же, имеющего определенные интеллектуальные навы­ки, процесс переключения совершается легко и быстро. Но это не значит, доказывает Зельц, что дело здесь заключается в обра­зовании ассоциаций между методами. Условием, регулирующим переход от одного метода к другому, является осознавание чело­веком сигнального значения удачи или неуспеха применяемого способа. Успех или неудача являются сигналами, как выражает­ся Зельц, для переключения деятельности. Именно на таких сиг­нальных связях основаны образования ансамблей различных методов. В этих ансамблях быстрее всего актуализируются неко­торые прямые методы решения. К ним, в частности, относятся попытки вспомнить нужное решение. При неудаче происходит актуализация более трудоемких методов «обходного пути».

Вызываемые задачей интеллектуальные действия, ведущие к успешному решению задачи, принимают форму интеллектуаль­ных операций и связываются с постановкой определенных целей. По словам Зельца, интеллектуальную операцию образуют «осо­знаваемые лишь частично, повторяемые общие процессы, кото­рые присоединены (sind zugeordnet) к постановке цели»[113]. Характеризуя эту связь различных типов задач и интеллектуаль­ных операций, Зельц высказывает положение о рефлекторно-подобном способе их соединения. Понимая под рефлексами явле­ние, которое в настоящее время обозначается термином «безус­ловный рефлекс», Зельц проводит следующее различие между рефлексами и связями операций с условиями задач: рефлексы суть филогенетически обусловленные соединения сенсорных раздражений с моторными реакциями. Они опосредствуются центральной нервной системой, не сопровождаясь явлениями созна­ния. Связи же второго рода образуются в ходе решения задач человеком и могут частично осознаваться. «Из-за родственности с рефлексами, — пишет Зельц, — можно обозначить описанные выше связи, которые охватывают соединение между раздражи­телями и интеллектуальными операциями, как рефлексоиды или рефлексоидные (сходные с рефлексами) связи»[114]. Это положе­ние, однако, никоим образом не означает, что Зельц может рассматриваться как сторонник рефлекторной концепции мышления.

Сопоставление свойств интеллектуальных и моторных опера­ций ведется Зельцем более в плане проведения аналогии чем нахождения существенного сходства. У Зельца явно выступает тенденция переносить на условные рефлексы характерные черты интеллектуальных операций. Поэтому лишь в конце своего трудоемкого и досконального анализа интеллектуальных операций Зельц пытается применить свои выводы к явлению условного рефлекса — к связи раздражителя и моторной реакции.

Не только связи задачи и методов решения, но и связи раз­личных методов друг с другом Зельц также определяет как реф­лексоидные. Зельц формулирует общее правило о рефлексоидной связи «обходных путей» с прямым путем[115]. В то же время он решительно возражает против ассоциационистского толкования всех этих связей. Таким образом, в работах Зельца содержится явное противопоставление ассоциаций тому явлению, которое в настоящее время принято называть условным рефлексом, а Зельц обозначает термином «рефлексоид». Зельц специально нигде не пытается выяснить различие между понятиями ассоциа­тивной и рефлексоидной связи. Однако из всего контекста его теоретических взглядов следует, что рефлексоидную связь в от­личие от ассоциативной он понимал как немеханическую, значимую, сигнальную. Говоря о рефлексоидной связи между задачей и методами ее решения или интеллектуальными операциями, Зельц подчеркивал, что эти методы не внешне связаны с задачей, но вытекают непосредственно из структуры задачи, из специфики образующих ее содержание предметных отношений. Такое пони­мание рефлексоидных связей, развивавшееся Зельцем в 10 — 20-х годах, значительно отличалось от взглядов на условные реф­лексы огромного числа психологов капиталистических стран, в том числе и бихевиористов, оценивающих связь предмета с ус­ловной реакцией как чисто внешнюю, механическую.

Уточняя взаимоотношение условий задачи и вызываемой ею цепью интеллектуальных операций, Зельц подчеркивает, что задача не играет роль лишь пускового механизма, вызывающего развертывание систем операций. Задача постоянно контролирует и направляет ход этих операций подобно тому, как срисовывае­мый многоугольник направляет деятельность срисовывания. Важнейшую часть этого детерминирующего влияния задачи со­ставляет операция периодического возвращения к предметному содержанию задачи с целью более глубокого анализа и абстрак­ции ее предметных отношений.

Это периодическое обращение к условиям задачи подготав­ливается предшествующей интеллектуальной деятельностью ре­шающего. Такая операция, поясняет Зельц, иногда обозначается как «обращение внимания» на новый аспект задачи или поиск Другого значения слова-раздражителя. Все эти приемы необхо­димы для введения следующей операции взамен неудачной.

Может, конечно, случиться, продолжает Зельц, что несмотря на актуализацию всех известных методов и тщательный анализ содержания задачи человек не может ее решить. Такие случаи характерны для научного творчества, для изобретательства. В этом случае начинает функционировать новая операция-наблюдение и оценка различных фактов по отношению к детер­минирующей этот процесс цели. Эта операция и позволяет уче­ным замечать тысячи раз оставляемые без внимания привычные факты.

Найденные путем анализа структуры задачи методы ее реше­ния могут использоваться, пишет Зельц, при решении Других задач, имеющих сходное строение. Одна из сторон продуктив­ного мышления как раз и состоит в применении уже имеющихся средств к новому материалу. Например, физик производит изме­рение самых различных макрообъектов. Однако для этой цели он нередко использует одни и те же приборы. Это не мешает ему делать открытия и приходить к новым выводам[116].

Вот один из примеров (запротоколированных Зельцем) при­менения в новых условиях найденного метода решения. Испытуе­мому была предложена задача «Найти целое, в которое входит как часть венок». Решение ее вызвало затруднение. Наконец испытуемый прибег к такому приему: он представил себе ряд разных венков и попытался включить их в какую-либо целостную картину, частями которой также были бы цветы и растения. В результате испытуемый назвал выставку изделий из цветов. Через пять опытов этому же человеку пришлось решать задачу «Найти целое, в которое входит как часть лампочка». В первый момент эта задача вызвала такое же затруднение, что и первая. Лампочка, как и венок, казалась совершенно самостоятельным, обособленным предметом. Формулировка этого затруднения по­вела к воспроизведению первой задачи и актуализации метода ее решения. Испытуемый произвел операцию «умножения» дан­ного предмета и пришел к мысли о праздничной гирлянде из лампочек. Таким путем, по словам Зельца, у человека может сформироваться знание общей применимости данного метода к определенному классу задач и далее — осознание правила решения.

Основные интеллектуальные операции.

Зельц вычленяет несколько главных интеллектуальных опера­ций, различные комбинации которых образуют методы решения задач. В зависимости от содержания задачи в этой комбинации ведущее значение может иметь одна из основных операций.

В простых случаях она может даже исчерпывать все содержание метода. Каждая из основных операций в свою очередь состоит из нескольких частных. Одни из этих частных интеллектуальных действий характерны преимущественно для данной главной опе­рации, другие могут входить или необходимо входят в несколько основных операций.

Основными интеллектуальными операциями являются сле­дующие: дополнение комплекса, абстракция и репродукция сход­ства. Однако выделение этих операций в качестве основных не вытекает из всего содержания работ Зельца. Даже принимая во внимание крайнюю специфичность и ограниченность его экспериментального материала, нельзя не заметить, что содержание протоколов и комментарии к ним экспериментатора не уклады­ваются в рамки этих трех операций. В частности, в протоколах решения всех задач обращает на себя внимание обширная ана­лизирующая деятельность испытуемых. Об этом говорит и сам Зельц. Так, решая задачу на нахождение целого, испытуемые постоянно возвращаются к анализу данного предмета или поня­тия. Пытаясь найти соподчиненное или родовое понятие, они анализируют снова исходное понятие. Эта операция анализа ле­жит по необходимости в основе решения задачи на нахождение части. В определенной мере содержание этой операции сливает­ся у Зельца с содержанием действия абстракции, когда Зельц говорит об «абстрактивном анализе». Но тем не менее анализ как таковой не представлен в качестве самостоятельной операции.

У Зельца вообще не фигурирует операция синтеза. Но в то же время нельзя не заметить, что выдвигаемое Зельцем на перед­ний план «дополнение комплекса» является одной из форм син­тетической деятельности.

Протоколы опытов Зельца содержат также большой матери­ал, касающийся процесса обобщения. В частности, решая задачи на родовое понятие, испытуемые создают очень интересные обоб­щения. Не зная названий этих обобщений, они сами конструиру­ют их. Какая-то часть этой операции получает отражение во вво­димой Зельцем третьей основной операции — «репродукции сходства».

Таким образом, Зельц приближается в своей классификации интеллектуальных операций к выделению действительно фундаментальных умственных действий. Но он вычленяет либо наиболее сложные их формы (дополнение комплекса, абстракцию), включающие взаимодействие различных иных операций, либо очень частные (репродукцию сходства).

Рассмотрим отдельно состав и условия функционирования каждой из основных интеллектуальных операций, выделенных Зельцем.

Дополнение комплекса

Некоторые общие условия и характеристики этой операции уже были указаны при анализе взглядов Зельца на мышление как ре­шение задач. Напомним, что всякое решение задач Зельц опреде­ляет как дополнение комплекса — схемы с брешью, причем свой­ства этой последней косвенно определяются через отношения и свойства заполненных частей схемы.

Взятое как общая характеристика процесса решения задач дополнение комплекса, включает все три упомянутые выше интеллектуальные операции. Выделяя же дополнение комплекса в качестве частной операции, Зельц ставит вопрос о детальном составе той деятельности, содержание которой составляют по­пытки выйти за пределы известного, непосредственно данного в задаче, связать неизвестное с известным. Действия человека, Подготавливающие эту деятельность и направленные на анализ и абстракцию того, что известно в задаче, образуют лишь фон для рассмотрения операции дополнения комплекса.

В зависимости от конкретного содержания задачи эта опера­ция может выступать как дополнение пространственно-времен­ного и понятийного комплекса. От содержания задачи зависит и состав частных операций, входящих в дополнение комплекса.

В первом случае, где в задаче определяющими являются пространственно-временные отношения, а известные предметы даны в конкретной форме, первой частной операцией Зельц считает «порождение представления», или «визуализацию» данного предмета. Таким образом, согласно взглядам Зельца, представ­ление возникает не просто потому, что между ним и словом-раз­дражителем существует ассоциативная связь. Появление пред­ставления, напротив, является специфической умственной опера­цией, актуализирующейся потому, что в прошлом опыте эта операция помогала решению определенных задач и оказалась связана с ними рефлексоидной связью. После этого следует дей­ствие, которое Зельц описывает как перемещение взгляда за пре­делы представляемого предмета и попытку определить окруже­ние этого предмета, исходя из какой-то его характеристики. Если таким путем не удается дополнить комплекс, происходит возвра­щение к данному предмету и дальнейший анализ его свойств. Согласно выделенным заново качествам, строится новое окруже­ние, из которого делается попытка вычленить завершение комп­лекса. При неудаче включается новая операция анализа пред­мета — вариация точек зрения на предмет. Реконструкцию окру­жения каждый раз по различным признакам предмета Зельц считает конкретным воплощением принципа изменения направ­ления мысли, о котором постоянно говорилось в работах Вюрцбургской школы.

Абстракция

Этой операции Зельц придает очень большое значение. Она охватывает такие важнейшие процессы, входящие в решение лю­бых задач, как выделение различных характеристик предметов и вычленение отношений между членами комплекса. Эта опера­ция выступает в качестве ведущей при решении задач на нахож­дение родового и определение данного понятия.

Как и предыдущая операция (дополнение комплекса), абст­ракция не является однородным, монолитным процессом: она включает ряд частичных операций и вспомогательных приемов. Содержание этих последних и их последовательность зависят от специфики решаемых задач.

Самым общим вспомогательным средством абстракции яв­ляется привлечение ряда понятий (или предметов), сходных с данным, затем сравнение их, анализ и выделение в результата этого в данном раздражителе нужных признаков.

Заслуживающим внимания обстоятельством является тот факт, что абстракция нужных признаков совершается через син­тетический акт соотнесения данного предмета с другими. Этот факт иллюстрирует важное значение той умственной операции, которая впоследствии была названа анализом через синтез.

С точки зрения Зельца, операция абстракции, как и операция дополнения комплекса, носит творческий, продуктивный харак­тер: в результате нее происходит расчленение на признаки ранее недифференцированных понятий и осознание различных отношений между ними.

Рассмотрение содержания данной операции убеждает в том, что она является более частной, нежели дополнение комплекса и непременно входит в последнюю как ее составная часть.

Репродукция сходства

Выделяя репродукцию сходства в качестве операции, Зельц подчеркивает тем самым отличие своего понимания мыслительной 1еятельности от ассоциативной доктрины. Сходные представления или мысли приходят в голову человека при решении задач вовсе не непроизвольно, не механически, подчиняясь лишь ассо­циации по сходству. Напротив, их появление представляет собой результат сложной мыслительной операции. По мнению Зельца, существеннейшей частью этой операции является расчленение данного предмета или понятия на определенные признаки. Если же этого расчленения не происходит, то человеку очень трудно назвать сходное понятие. Зельц доказывает, что в общем виде репродукция сходства осуществляется по схеме дополнения комплекса. Это означает, что для репродукции сходства необхо­димо в данном предмете выделить определенные признаки. Один или несколько из этих признаков образуют как бы ядро сходного предмета. Недостающие же части этого предмета дополняются путем вариации других признаков данного предмета. Схемати­чески этот процесс можно представить так: Сα¹β´ ― Сα΄β². Эта операция лежит в основе одного из способов решения задачи на соподчиненное понятие. Творческая сторона этой операции заключается в осознавании отношения частичного тождества между двумя явлениями, которые раньше для человека суще­ствовали как раздельные.

Таковы три интеллектуальных операции, выделенные Зель­цем как основные. Сама по себе попытка выявить некоторые главные комплексы интеллектуальных операций, лежащие в ос­нове решения задач разных типов, несомненно, заслуживает внимания. Но в работах Зельца эта попытка не подготовлена глубоким теоретическим анализом. Поэтому структура или со­став каждой из основных операций мало дифференцированы. Анализ их содержания носит более характер эмпирического опи­сания, чем научного доказательства и обоснования. Совершенно не выявлены отношения между тремя основными операциями. И это является естественным результатом недостаточного анали­за их содержания. Для читателя три операции представляются отнюдь не столь самодовлеющими и самостоятельными, как они изображены в теории Зельца. Ведь репродукция сходства есть одна из форм действия дополнения комплекса. Таким же обра­зом и абстракция, понимаемая как отвлечение признаков и отно­шений, может рассматриваться как операция, лежащая в основе и репродукции сходства, и дополнения комплекса. В одной из своих работ сам Зельц мимоходом замечает, что процесс репро­дукции сходства «можно свести к процессам детерминированного дополнения комплекса и детерминированной абстракции...»[117]. Почему же эта операция выделена в качестве основной? Обра­щает на себя внимание также тот факт, что у всех трех основных сложных операций существуют некоторые общие частные дей­ствия, составляющие самую ткань этих операций. Это — дей­ствия анализа и синтеза. В каждой операции выделяются их различные уровни. Так, в операции дополнения комплекса наиболее простым уровнем анализа является выделение сначала какого-то заметного признака. Затем анализ предмета усложняется, идет глубже. Анализ свойств данного предмета является ведущей операцией и при репродукции сходства и абстракции. Разбирая решение различных задач, Зельц выдвигает общее положение о существовании «слоев различной степени готовности внутри комплекса значений слов» и иерархии по степени актуализации признаков предметов, которые и определяют последовательность анализа данных «раздражений».

Анализ экспериментального материала показывает, что последовательный, все более конкретизирующийся анализ характерен и для решения задачи на определение. Во всех задачах происхо­дит также анализ как отношений элементов комплекса, так и межкомплексных отношений. В результате в зависимости от за­дачи выделяются отношения либо части к целому, либо родового понятия к видовому и т. д. Соответственно этому при решении задачи происходит усложнение и синтетической деятельности. Но при описании Зельцем основных операций это аналитико-синтетическое содержание их размывается. Происходит это потому, что в теории Зельца вообще нет понятия простых, далее не раз­ложимых и в этом смысле основных операций. Вычленение же этих последних способствовало бы более плодотворному выявле­нию некоторых типичных комплексов интеллектуальных опера­ций.

* * *

В работах Зельца впервые в истории экспериментального исследования мышления оно было представлено как процесс. Этот процесс характеризуется Зельцем как некоторое целостное образование, последовательно развертывающееся во времени. Предыдущие стадии его подготавливают и обусловливают последующие этапы. Вскрывая условия этой самодетерминации мышле­ния, Зельц подчеркивает значение постоянного возвращения к условиям задачи. И это указание имеет принципиальное значение для теории мышления. Мыслительная деятельность, действитель­но, создает условия для самодвижения. Но происходит это лишь потому, что в мышлении всегда отражается объективная реаль­ность, которая в результате мыслительной деятельности пред­стает перед человеком новыми сторонами. Вычлененные в объек­тах новые качества и новые отношения становятся исходным пунктом для дальнейшего движения мысли.

Весь этот процесс находит определенное выражение в ретроспективном отчете испытуемых. Отказ Зельца видеть в этом отчете полное осознание человеком хода своей мыслительной деятельности, обращение с ним как с сырым вспомогательным материалом для реконструкции процесса мышления — все эти причины методологического порядка обусловили плодотворность анализа Зельцем процесса решения задач. Плодотворность эта заключается в том, что Зельцу удалось схватить диалектику про­цесса мышления.

Разумеется, в теории Зельца оказались отраженными далеко не все диалектические моменты мышления. Основное внимание в ней уделено взаимосвязи различных этапов мыслительной деятельности, дана характеристика типов различных связей, поставлена проблема движущих сил процесса мышления. Ставя и решая все эти проблемы, Зельц весьма убедительно показывает неадекватность ассоциационистского толкования мышления. Выдвигая ряд положений, он пытается преодолеть механицизм и «атомистичность» ассоциационизма. Диалектично решается также поставленная Зельцем пробле­ма соотношения репродуктивного и продуктивного мышления. Мышление, с его точки зрения, и продуктивно, и репродуктивно. Продуктивность предполагает репродуктивность. Однако это очень важное для психологии мышления положение оказалось недоказанным в работах Зельца, хотя все они прямо или косвен­но направлены на его доказательство. Причина этого заключает­ся в ограниченном понимании мышления Зельцем — лишь как процесса заполнения схематически данного комплекса. Ведь в задачах, даваемых Зельцем, «брешь» сразу была видна, и зада­ние точно характеризовало искомый член, а также его отношение к известному.

Когда Зельц, анализируя первые этапы решения задач, гово­рит об образовании задачи, или проблемного комплекса, то по существу речь идет лишь о дифференциации и уточнении уже полностью сформулированной проблемы. Содержанием процесса образования «общей задачи» оказывается в конце концов кон­кретизация сформулированного в задаче вопроса применительно к данным условиям. Испытуемые в опытах Зельца должны были лишь косвенно определить ее через известные условия.

В действительно продуктивном, или творческом, мышлении задача уже может считаться решенной, когда она достигает той стадии, на которой она предъявлялась Зельцем. Этот последний, следовательно, выявил лишь некоторые последние этапы реше­ния задач человеком, не требующие истинно творческого мышле­ния. Суть мышления же заключается не столько в заполнении, сколько в создании проблемных комплексов. В проблемах, тре­бующих творческого подхода, человек должен из массы окру­жающих обстоятельств вычленить собственно условия задачи, т. е. найти те переменные, которые как-то определяют искомое, неизвестное. Происходит, таким образом, действительно создание задачи. Отсюда известный афоризм, гласящий, что правильно поставленная задача наполовину уже решена.

В соответствии со своим пониманием мышления лишь как заполнения уже имеющегося комплекса. Зельц подбирает и экспериментальный материал, представляющий в своей подавляющей части отношения между понятиями. Эти недостатки теории Зель­ца нисколько не умаляют отмеченных выше ее достоинств. Ско­рее, наоборот, на малоинтересном материале, не обещающем выдвижения сколько-нибудь значимых проблем, Зельц сумел развить интересную теорию мышления. На примере задач, требующих казалось бы лишь репродуктивных процессов, Зельц су­мел показать продуктивный характер мыслительной деятельно­сти. Ценность его работ заключается как раз в том, что они создают для психологов новый проблемный комплекс, выдвигают ряд вопросов для дальнейшего исследования мышления.

Раскрывая процесс решения задач, работы Зельца содержат также характеристику строения понятийного мышления челове­ка: его эксперименты показывают, что человек не владеет всей системой имеющихся у него понятий. Он не осознает отношений между ними. Систематизированными оказываются лишь неболь­шие участки обширной области понятийного мышления. Боль­шинство понятий имеет малодифференцированный характер. Человек не осознает отношений между различными признаками понятий. Работа над систематизацией понятий требует большого умственного труда, является продуктивным результатом мыслительной деятельности.

Зельц первый в истории психологии поставил проблему основ­ных интеллектуальных операций и попытался детально исследовать их состав — входящие в них частные умственные действия и последовательность этих действий при решении различных задач. Эта важнейшая часть наследия Зельца очень слабо раз­рабатывалась в продолжение последующих десятилетий. Ее ак­туальность начала выявляться лишь в результате влияния ки­бернетики, поставившей перед психологами задачу вычленения мыслительных действий и моделирования их функционирования. Постановка этой задачи повлекла за собой пересмотр различных теорий решения задач и выдвижения на первый план именно ра­бот Зельца.

Представители кибернетической науки — Ньюэлл, Саймон и Шоу[118], исходя из теории интеллектуальных операций Зельца, попытались составить программы мыслительной деятельности человека при решении им операционных задач. Эти программы кодировались и вводились в электронную счетно-вычислительную машину, которой затем предъявлялись задачи из области логики и геометрии. Если при заданной программе машина в конце кон­цов сигнализирует о невозможности решить задачу, в программу вписывается приказ фиксировать на ленте результаты промежу­точных операций. Эти результаты сравниваются затем с протоко­лами решения задач людьми. Выдвигается предположение о том, какие же операции могут лежать в основе неправильного результата и какими действиями они должны быть заменены.

В теории программирования, точно так же, как в работах Зельца, выделяется предметное содержание задач и действия, совершаемые над этим содержанием. Содержание задач в тео­рии программирования называется «объектами», а действия — «операторами». «Операторами» могут быть самые различные средства, которые необходимо применить к объектам, чтобы ви­доизменить их определенным образом и получить из них новые объекты. Применение операторов ограничено определенными объектами. Следовательно, для применения операторов необхо­димо знать характеристики объектов. Но знать эти характеристики можно, лишь владея какими-то приемами (или оператора­ми определенного типа) анализа или исчисления свойств объек­тов. Операторы, или интеллектуальные действия, сами по себе не содержат прямых указаний, к каким объектам их можно при­менить, а к каким — бесполезно. Отсюда следует, что суще­ствует два вида операторов. Один вид служит для определения характеристик объектов. Это может быть сделано либо путем перечисления непосредственно качеств объектов, либо путем отыскания сходства или различия между парами объектов. Вто­рой вид операторов служит для получения из данных объектов каких-то новых предметов, для видоизменения объектов.

Первый вид операторов представляет собой не что иное, как совокупность действий анализа. В теории Зельца эта операция не фигурировала в качестве основной, но практика моделирова­ния мышления показала ее необходимость.

Второй же тип операторов в своем конкретном применении служит для воссоздания свойств и характеристик искомого, неиз­вестного в задаче путем видоизменений и превращений того, что дано. Это — операция дополнения комплекса, занимающая центральное место в работе Зельца. Детальное вычленение част­ных действий, входящих в методы решения задач, и отыскание их последовательности позволило Ньюеллу, Саймону и Шоу создать такие программы мыслительной деятельности, руковод­ствуясь которыми машины могут успешно решать задачи из об­ласти алгебры, тригонометрии, символической логики. Эти ра­боты по программированию мышления показывают, насколько плодотворным было общее направление работ Зельца.