Глава VII. Генезис и строение интеллектуальной деятельности в концепции Ж. Пиаже. - Основные направления исследований психологии мышления в капиталистических странах - Шорохов Е.

Среди распространенных за рубежом психологических теорий мышления концепция женевского ученого проф. Ж. Пиаже зани­мает особое место. Ее выделяет не только богатство эксперимен­тального материала и оригинальность идей, но прежде всего обширность теоретической системы и ее детальная разработан­ность. Ж. Пиаже принадлежит к числу немногих современных психологов, широко использующих для построения психологической теории не только теорию познания (эпистемологию), что весьма обычно, но и данные современной формальной логики. В мышлении (интеллекте) он видит прежде всего систему произ­водных от предметных действий операций, взаимосвязанных между собой таким образом, что они образуют некоторую целост­ность, структуру. Наконец, важная особенность исследований Пиаже заключается в генетическом подходе к анализу интеллекта.

В области психологии, прежде всего — детской психологии, Ж. Пиаже работает более сорока лет (его первая работа вышла в свет в 1920 г.). Понять и оценить вклад Ж. Пиаже в психоло­гию мышления можно, проследив эволюцию его взглядов и исто­ки его теоретических представлений. Рассматривая идеи Ж. Пиа­же в их становлении и развитии, мы не будем, конечно, стремить­ся к точному историческому описанию, а остановимся лишь на основных этапах его творческой эволюции и его главных идеях с точки зрения современного состояния наук о мышлении.

Эгоцентризм, социализация и строение интеллекта.

Свою научную деятельность Ж. Пиаже начал как биолог (ему принадлежит ряд работ по моллюскам), а его увлечение философскими и психологическими проблемами относится к периоду 1917 — 1918 гг. Из философских произведений, оказавших на него наибольшее влияние, сам Пиаже выделяет работы Канта, Конта, Бергсона, Лаланда.

В 1918 г. Пиаже публикует труд, в котором он попытался подойти к исследованию теоретико-поанавательных и философ­ских проблем с использованием данных биологии. Интересно от­метить, что эта ранняя работа Пиаже (еще по сути дела не пси­холога) содержит основные принципы, детальному анализу кото­рых Пиаже посвятил всю свою научную деятельность[249].

Собственно психологическая деятельность Ж. Пиаже начи­нается с 20-х годов (сначала в Париже, а с 1921 г. в Женеве в Институте Ж.-Ж. Руссо). В этот период Пиаже, по его словам, убеждается, что проблема распознавания взаимоотношений части и целого представляет для ребенка такие трудности, какие не ис­пытывает взрослый. Пиаже наблюдает постепенное развитие ло­гики у ребенка и решает исследовать психологические операции, лежащие в основе логики. В своих первых экспериментальных исследованиях Пиаже исходит из принципа логико-психологического параллелизма: психология объясняет факты в терминах причинности, в то время как логика описывает их, абстрагируясь от причинно-следственной связи и пользуясь методом формализации.

Если период 1917 — 1921 гг. можно рассматривать как своеобразную теоретическую подготовку для последующих исследова­ний, то с 1921 по 1925 г. ученый провел первый цикл своих экспериментальных работ, результаты которых были отражены в книгах: «Речь и мышление ребенка» (1924), «Суждение и умозаключение ребенка» (1924), «Представление ребенка о мире» (1926), «Понимание ребенком причинности» (1927), «Моральное суждение ребенка» (1932).

В этих работах развивается верное положение о том, что мысль происходит от действия. Вместе с тем в этот период Пиаже ошибочно исходил из того, что речь непосредственно отражает действия и что поэтому для понимания логики мышления де­тей достаточно анализа их речи. Хорошо известная советскому читателю работа Пиаже «Речь и мышление ребенка» (1924) по­строена именно на этом принципе. Лишь позже (в 30-е годы) Пиаже пришел к выводу о том, что между речью ребенка и его мыш­лением не существует такого строгого соответствия. Настаивая на необходимости генетического анализа формирования интел­лектуальных структур из внешних предметных действий, Пиа­же в последующий период своей деятельности изменяет исходный пункт рассмотрения: в качестве такового выступают внешние действия ребенка, его поведение, из чего постепенно выводятся и детская речь и интеллектуальные структуры.

Второй недостаток своих ранних работ Пиаже видит в том, что он не мог тогда найти такие характеристики целого-части, которые относились бы к самим операциям. Он не мог тогда объяснять факта генезиса формальных структур из конкретных операций, так как не увидел еще самих конкретных операций.

Важнейшей отличительной особенностью ранних работ Пиаже является их упор на «социализацию» как на главный фак­тор интеллектуального развития. В этом пункте взгляды Пиаже в 20-е годы тесно сближаются с рядом идей французской социо­логической школы. Согласно взглядам Э. Дюркгейма, логические категории и мышление в целом являются социальным продуктом. Дюркгейм отмечает слабости традиционных эмпиризма и рацио­нализма: категории нельзя вывести из опыта, так как они обла­дают всеобщим и необходимым характером; рационалисты же, настаивая на этом, не в состоянии объяснить происхождение ка­тегорий. «Дело в том, — подчеркивает Дюркгейм, — что катего­рии мышления не являются абсолютно фиксированными, раз навсегда данными. Они меняются в соответствии с местом и вре­менем»[250]. И далее: «Категории выражают прежде всего состояние общества: они зависят от способа, каким оно конституировано и организовано, от его морфологии, его религиозных, моральных, экономических институтов и т. д. Как нельзя вывести общество из индивида, так же нельзя и категории вывести из эмпирии»[251]. В своих работах Дюркгейм пытался показать зависимость состоя­ний разума от общественной организации в ее исторической эво­люции.

Ж. Пиаже отнюдь не присоединяется полностью к точке зре­ния Дюркгейма. В концепции последнего ему импонирует соци­альный подход к интеллекту и идея развития мышления. Однако, по его мнению, Дюркгейму из его исходных предпосылок «никог­да не удалось ничего вывести, кроме застывшего чистого рацио­нализма»[252]. Разум, по Дюркгейму, в сущности своей един, он обла­дает неким центральным ядром, общим всем обществам и сохра­няющимся инвариантным при всех социальных изменениях. В силу этого отмечаемые Дюркгеймом «поверхностные измене­ния, имеющие место в категориях в зависимости от смены цивилизаций, отражают, — пишет Ж. Пиаже, — спорее смену осозна­ний скрытой системы категорий, чем реальную эволюцию самого разума»[253].

Ранним идеям Пиаже были близки также отдельные положе­ния концепции Л. Леви-Брюля, сформулированной в духе фран­цузской социологической школы. В отличие от Дюркгейма, в зна­чительной степени лишь постулировавшего факт зависимости категорий от социальных условий, Леви-Брюлю удалось описать различные типы мышления, соответствующие различным типам общественной организации. Отсюда, в частности, следовал важный тезис о качественном различии мыслительных структур, ко­торый Пиаже полностью одобряет. Пиаже также принимает лежащее в основе рассуждений Леви-Брюля положение о том, что разум является не единым (в противоположность Дюркгей­му), а пластичным.

Вместе с тем, как и в своем отношении к Дюркгейму, Пиаже ни в коей мере не встает полностью на философские и психолого-ооциологические позиции Леви-Брюля. По мнению Пиаже, Леви-Брюль совершает ошибку смешения функции и структуры (орга­на) . Функция может быть общей на разных этапах эволюции, в то время как структура (орган) может значительно варьировать. Так, по своей функции принцип противоречия всегда один и тот же — он накладывает определенные ограничения на организацию мышления, но по реализации этой функции в органе данный принцип может существенно различаться. Организация может относиться лишь к моторному плану, и тогда проявится непротиво­речивость только между действиями; в других случаях организа­ция касается лишь области чувств. Леви-Брюль, считает Пиаже, учитывает лишь структурные различия и на этой основе ошибоч­но вводит существование дологической стадии развития интел­лекта[254].

Не принимает Пиаже и мысль Леви-Брюля о случайном ха­рактере эволюции разума. В критике Леви-Брюля в этом пункте Пиаже дает в своих первых набросках некоторые важные поло­жения своей будущей концепции. Так, он, в частности, говорит о «функциональных законах равновесия», определяющих направ­ление эволюции разума (в противном случае сознание самораз­рушается). Это равновесие не задается априорно; оно выра­жает некоторые функциональные особенности разума, причем выражает их в виде определенной идеальной схемы, которая реа­лизуется последовательной сменой структур и достигается лишь в социализированном сознании[255].

Таким образом, идеи французской социологической школы, характеризующие в известном смысле ту интеллектуальную среду, в которой сформировалась концепция Пиаже, нашли его со­чувственное и одновременно критическое отношение.

Какую же конкретную форму принимают в исследованиях Пиаже идеи социологизма? Для ответа на этот вопрос необходи­мо обратиться к рассмотрению понятия эгоцентризма, играющему одну из центральных ролей в ранних работах Пиаже и сохранившему свое значение в более поздних его сочинениях.

Экспериментально Пиаже устанавливает, что далеко не вся­кая речь ребенка выполняет функцию сообщения мысли. Речь шестилетнего ребенка состоит, по мнению Пиаже, из эгоцентрической речи и речи социализированной. Для первой характерно то, что ребенок направляет cвою речь не собеседнику, а либо самому себе, либо произносит ее «ради удовольствия приобщить кого-нибудь к своему непосредственному действию»[256]. В эгоцент­рической речи «ребенок говорит лишь о себе» и «не пытается встать на точку зрения собеседника». Он не интересуйся тем, кому он говорит и слушают ли его; он «говорит сам с собой, так, как если бы он громко думал»[257]. Таким образом, эгоцентриче­ская речь — это речь для себя, а не для собеседника.

Из эгоцентрического характера детской речи Пиаже делает вывод о существовании эгоцентрического мышления, которое он отождествляет с детским мышлением. Эгоцентризм означает при­мат субъективного отношения к миру над объективными свя­зями. Так как ребенок говорит только для себя, думает только для себя и верит, что все «вращается» только вокруг него, то у него возникает иллюзия, что все занимаются только тем, о чем он говорит, что его понимают с полуслова, и т. д. У ребенка нет потребности сообщать свою мысль[258]. При эгоцентризме, подчер­кивает Пиаже, «я» стоит в центре интересов»[259].

С помощью понятия эгоцентризма Пиаже пытается объяснить многие экспериментально установленные особенности детской мысли, в том числе смешение Я и не-Я, нечувствительность ре­бенка к противоречиям, отсутствие каузальных связей, неспособ­ность ребенка к релятивизму и феномен эгоцентрической речи.

Идея эгоцентризма вводится Пиаже в рамках определенной теоретической системы, важнейшие положения которой сводятся, во-первых, к различению двух основных типов мышления — направленной мысли (или разумной) и ненаправленной мысли (символической, по Фрейду, или аутистической, по Блейлеру) и, во-вторых, к пониманию ребенка как изначально асоциального существа.

Что касается последнего, то ранняя позиция Пиаже в этом отношении вполне определенна: причину эгоцентрического харак­тера речи и мышления детей он усматривает в отсутствии «проч­но установившейся социальной жизни среди детей моложе семи-восьми лет»[260].

В разделении разумного и символического типов мышления Пиаже примыкает к психоаналитическим концепциям. Направленная (разумная) мысль, согласно его взглядам, харак­теризуется: а) сознательностью (она преследует осознанные цели); 2) разумностью (она приспособлена к действительности и стремится воздействовать на нее); 3) способностью выражать истину или ложь; 4) выразимостью в речи, в силу чего она яв­ляется сообщаемой, социализированной.

Для аутистической мысли характерны: 1) подсознательный характер (цели, которые она преследует, не представляются сознанию); 2) неприспособленность к внешней действительности и стремление к созданию воображаемой действительности или действительности сновидений; 3) стремление к удовлетворению желания, а не к установлению истины; 4) проявление в образах и невыразимость в речи. Отсюда ее чисто индивидуальный ха­рактер[261].

Хотя эти две формы мысли, по мнению Пиаже, «не разделены ни своим происхождением, ни своими функциями» и даже «действительно функционируют вместе», они тем не менее подчиняют­ся различным законам («так сказать, различной логике»[262]) и на­правлены в различные стороны.

Функционирование разумной социализированной мысли осуществляется через речь. Сам факт передачи мысли, ее выразимости, сообщаемости имеет, по мнению Пиаже, первостепенное значение в структуре и функционировании мысли. Именно по сте­пени сообщаемости мысли Пиаже выделяет между мышлением аутистическим и разумным ряд разновидностей (промежуточных ступеней), из которых главнейшей является эгоцентриче­ская мысль. Последняя «старается приспособиться к действи­тельности, не будучи сообщаема, как таковая»[263]. Детская мысль, особенно в возрасте от трех до семи лет и является по преимуществу эгоцентрической. Вскрыть закономерности логики эгоцентрической мысли и есть основная задача первых ис­следований Пиаже.

Наряду с этим Пиаже уделяет большое внимание рассмотре­нию процесса социализации. Если в «Речи и мышлении ребенка» он по существу лишь отмечает, что «социальная жизнь, развивая одновременно и взаимность отношений и сознание необ­ходимых связей, отнимает у ассимиляции и у имитирования их антагонистический характер и делает их взаимно зависимыми»[264], то позднее в работах 1928 — 1931 гг. он подробно развивает представления о различных формах социальной деятельности индивидов, функционирование которых приводит от эгоцентризма к социализированному мышлению.

Так, в статье «Генетическая логика и социология» (1928 г.) Пиаже, рассматривая проблемы умственного развития ребенка, прежде всего подчеркивает, что нельзя просто сравнивать инди­вид и общество Нет общества, а есть разные социальные процес­сы, одни из которых порождают рациональность, а другие яв­ляются источниками систематических ошибок. Нет индивида, говорит далее Пиаже, а есть индивидуальные механизмы мысли, одни из которых рождают анархию, а другие логику[265]. В этой статье Пиаже проводит различение между социальным принуж­дением и кооперацией, как различными формами социальной деятельности. Под социальным принуждением понимается любое отношение между п или двумя индивидами, в которое включает­ся элемент авторитета или престижа. Кооперацией Пиаже назы­вает любое отношение га или двух индивидов, которые являются равными или считают себя таковыми. Социальное принуждение, которое может легко сочетаться с аутизмом, согласно Пиаже, не порождает логического мышления; ему соответствуют все фор­мы дологического. Логическое же мышление является продуктом кооперации, где взаимный контроль порождает нужду в доказательстве, в объективности[266]. Пиаже, таким образом, стремится выделить различные социальные структуры, движение в которых должно объяснить развитие интеллекта. Весь ход рассуждения, однако, остается пока в рамках первоначально выдвинутой тео­рии эгоцентризма.

Концепция эгоцентризма имела много слабых пунктов. Вы­двигая ее, Пиаже фактически был вынужден вести исследование в двух областях с одной стороны, внутреннее строение мышления в его генетическом становлении, а с другой — эволюция созна­тельных структур, воздействующих на первую генетическую цепь.

При этом влияние второго фактора на первый признавалось решающим, но непосредственному исследованию в работах Ж. Пиаже подвергалась по сути дела лишь первая область Со­циализация только декларируется, не получая фактически раз­вернутого анализа. Не меняет существа дела и введение разных типов социальной деятельности: будучи предельно обобщенными, понятия социального принуждения и кооперации не дают возможности вывести конкретные специфические особенности дет­ского интеллекта. Но тем самым психологическое исследование теряет, казалось бы, наконец полученные объективные критерии, и описание строения интеллекта остается на уровне установления самых общих качественных характеристик, без реальной воз­можности выбраться из множества, как кажется, равнозначных факторов.

Серьезные замечания в адрес ранней концепции Пиаже были высказаны Л.С. Выготским[267]. В частности, он совершенно справедливо упрекал Пиаже в неправильном выборе исходного пунк­та исследования — индивид как таковой, который лишь постепен­но вовлекается в систему общественных отношений, существенно модифицируя в ходе этого свои познавательные средства Подоб­ной независимости индивида в его первоначальном состоянии от общества и его последующей социализации, по мнению Л.С. Вы­готского, нет.

Л.С. Выготский далее обратил внимание на серьезные труд­ности, встающие при предложенной Ж. Пиаже интерпретации феномена эгоцентрической речи (связанной с исходным предпо­ложением о ребенке как эгоцентрическом существе).

Критикуя концепцию эгоцентризма, Л.С. Выготский отметил близость некоторых идей Пиаже с психоаналитическим понима­нием мышления. По его мнению, Пиаже исходит из психоанали­тического положения о том, что «первичной, обусловленной самой психологической природой ребенка формой мышления является аутистическая форма; реалистическое же мышление является поздним продуктом»[268].

Следует, однако, отметить, что содержание, заимствованное Пиаже у теоретиков психоанализа, оказалось лишь внешне при­внесенным в его собственную концепцию и в последующем дви­жении утеряло свою значимость. Даже первые работы Пиаже («Речь и мышление ребенка», а также ряд статей, относящихся к 1920 — 1923 гг.) показывают, что женевский психолог, привлекая отдельные положения психоаналитической трактовки мышления, таким образом их модифицирует, что в них по сути дела мало что остается от психоанализа.

Так, из различных трактовок символического мышления Пиа­же выбирает отнюдь не ту, которая, казалось бы, больше соответствовала духу психоаналитической теории (символическая мысль как антипод логической мысли и, следовательно, ребенок как алогическое существо)[269]. Его привлекает гораздо более «слабая» трактовка символического мышления как примитивной и менее экономной формы разумного мышления. С этой точки зрения, символическая мысль — не противоположность, а начало, примитивная форма логической мысли[270].

Совершенно отлично от ортодоксального психоанализа трак­тует Пиаже и характер выделения символического и разумного мышления. Пиаже настаивает на функциональном характере такого выделения и соответственно лишь на функциональных связях между этими различными формами. Никакие иные сторо­ны этого разделения, в том числе и собственно генетическая проблема развития форм мышления, Пиаже здесь не интересу­ют. «Вопрос происхождения, — пишет он, — представляется не­разрешимым в данный момент»[271].

Таким образом, отдельные положения психоаналитической теории мышления, на которые ссылался Пиаже в своих ранних работах, играют роль некоторых внешних рамок, служат свое­образной формой уточнения специфики детского мышления, но ни в коей мере не входили в концепцию Пиаже органически[272]. Этот вывод совершенно очевиден, если учесть последующую эво­люцию взглядов Пиаже. С другой стороны, совершенно прав и Л.С. Выготский, который был знаком лишь с ранниыи рабо­тами Пиаже, где внешне вошедшее в концепцию обоснованно казалось существенно важным[273].

Какова же дальнейшая судьба идеи социализации в работах Ж. Пиаже? Попытка непосредственно связать генезис интеллек­та с эволюцией социальных образований и вывести первое из второго не увенчалась успехом. В силу этого пришлось подвергнуть переосмысливанию тезис об изначальной асоциальности ребенка, что привело к существенным изменениям в понимании и самого эгоцентризма.

В работе «Эгоцентрическая мысль и социоцентрическая мысль», опубликованной в 1951 г., Пиаже подчеркивает, что влияние общества на формирование индивида, в частности, на развитие его интеллекта, признается в той или иной форме всеми современными психологическими концепциями. Вопрос, разде­ляющий представителей различных точек зрения, заключается в том, как понимать сам механизм процесса социализации.

Пиаже считает, что процесс социализации определен не зависимостями какого-то одного типа, а различными типами взаимодействия индивида со средой (природной и социальной). В этой связи он пишет, что «в противоположность абстрактной социологии Дюркгейма, которая представляет общество как некое единое целое, воздействующее на индивида посредством социального «принуждения» (физического или духовного), кон­кретная социология, принять которую заставляют нас исследо­вания интеллектуального развития ребенка, должна исходить не из глобальных целостностей, а из конкретных систем отношений и взаимозависимостей»[274]. Вопрос об эгоцентризме теперь — в 1951 г. — помогает решить построенная Ж. Пиаже в 30 — 40-е годы операциональная концепция интеллекта, о которой мы будем говорить ниже. Сейчас отметим только, что, согласно взгля­дам Пиаже 50-х годов, интеллектуальные механизмы можно орга­низовать в три различные системы: 1) деятельность сенсомоторного интеллекта, формирование которой предшествует появлению языка; 2) «репрезентативная» мысль, использующая всякого рода символы или знаки (язык) однако не предполагающая еще интеллектуальных операций; 3) операции интеллекта, т. е. действия интериоризованные, обратимые и координированные в составе хорошо определенных структур (конкретных и фор­мальных).

Все три стадии развития интеллекта, по мнению Пиаже, — это стадии процесса социализации. «Человеческий интеллект ис­пытывает воздействие общества на всех уровнях развития, с первого и до последнего дня жизни»[275], — подчеркивает Пиаже. Он отвергает обвинение А. Баллона в том, что его концепция якобы индивидуалистична. «Мы только отказываемся считать, — пишет Пиаже, — что «общество» или «общественная жизнь» суть достаточно определенные понятия, для того, чтобы их можно было использовать в психологии»[276]. Признать, что общественная жизнь воздействует на индивида на всех стадиях его развития, — это значит, сказать нечто столь же очевидное, но и столь же туманное, как признание постоянного воздействия на индивида внешней физической среды. В действительности как физически-природная, так и интеллектуальная среда по-разному действуют на инди­видов на разных стадиях развития, и задача психолога в том и состоит, чтобы выявить эти разные типы взаимодействия.

Стадии сенсомоторного интеллекта соответствует элементар­ный тип социализации. Взрослые, окружающие ребенка, воспри­нимаются последним на этой стадии только в качестве особен­но активных предметов, источников удовольствий и наказаний. Главным механизмом социализации на этой стадии является подражание.

На стадии операциональной мысли (конкретной и формаль­ной) социализация интеллекта основывается на интеллектуаль­ном взаимообмене и кооперации, т. е. на интеллектуальных ин­струментах, предполагающих взаимность и равенство партнеров. Всякое авторитарное давление, отличное от логической необхо­димости, несовместимо с операциональным интеллектом.

«Репрезентативная» мысль находится как бы между сенсомоторным и операциональным интеллектом. Мысль на этой стадии как бы колеблется между индивидуальными и коллективными представлениями (понятиями). Единственными инструментами социализации на этой стадии являются, с одной стороны, подра­жание близким людям, а с другой — авторитарное давление взрослого. Поэтому на этой стадии нет автономности логической мысли. Когда-то, пишет Пиаже в 1951 г., мы назвали стадию «репрезентативной» мысли «эгоцентризмом», причем слово «эго­центризм» было выбрано просто за неимением лучшего.

Еще раз возвращаясь к уточнению термина «эгоцентризм», Пиаже подчеркивает в 1962 г., что истинный смысл эгоцентри­ческого мышления отнюдь не состоит в том, что ребенок «не имеет в виду других». Понять познавательный эгоцентризм нельзя, если встать на точку зрения чисто индивидуального со­знания, предшествующего любым общественным отношениям, — подобный взгляд, исходящий от Ж.-Ж. Руссо, совершенно неос­новательно, по мнению Пиаже, неоднократно приписывался ему. Истинный смысл познавательного эгоцентризма следует рас­сматривать в рамках теории адаптации, где устанавливается, что адаптация далеко не всегда является успешной, что равновесие между ассимиляцией объектов к структурам действия и аккомо­дацией этих структур к объектам может принимать не вполне адекватную форму, приводящую, в частности, к систематиче­ским ошибкам, вызванным непосредственной точкой зрения, противоположной объективному мышлению. Логическое мышление управляется законом децентрации, снимающим примат непосредственной точки зрения. В детском мышлении превалирует из­начальная неспособность децентрировать, менять данную познавательную перспективу[277]. Именно это свойство мышления ребенка и характеризуется теперь Пиаже как «эгоцентризм». Что же касается термина, то его, по мнению Пиаже, лучше было бы заменить термином «центризм».

Таким образом, Пиаже вынужден был признать несостоятелъность своей исходной версии о «социализации» как условии интеллектуального развития. Все дело в том, что в исходном пунк­те нет изначально эгоцентрического асоциального ребенка[278]. Анализ механизмов интеллектуального развития показывает, что их основу надо искать в рассмотрении операций, включенных в операциональные структуры, которые сами представляют собой лишь особую форму социальных отношений, соответствующих межиндивидуальным операциям, т. е. кооперации в собственном смысле слова[279]. Так называемый интеллектуальный эгоцентризм, таким образом, оказывается существенно модифицированным операциональным подходом к интеллекту. Проблема взаимоотношения социальной действительности и индивидуального психического развития переносится тем самым в сферу исследова­ния систем операций интеллекта, являющихся одновременно логическими и социальными[280].

Операциональная концепция интеллекта.

Период 1925 — 1929 гг. имеет важное значение в формировании психологической концепции Ж. Пиаже. В это время Ж. Пиаже переходит от анализа словесного мышления к непосредствен­ному исследованию деятельной стороны процесса мышления[281].

Материалы исследований 1925 — 1929 гг. были опубликованы Ж. Пиаже в книгах: «Возникновение интеллекта у ребенка» р936), «Конструкция реальности у ребенка» (1937), «Формиро­вание символа у ребенка» (1945), а также в ряде статей. Центр исследований в период 1925 — 1929 гг. был сосредоточен вокруг анализа строения интеллекта в начальный, досимволический сенсомоторный период его развития и в следующий за ним период символического мышления.

В 1929 г. Пиаже начал новый цикл исследований (он закон­чился приблизительно в 1939 г.). В ходе этих исследований Пиа­же, во-первых, продолжая основную линию работ 1925 — 1929 гг., дополнил анализ интеллекта детей раннего возраста исследованием интеллектуального развития в среднем возрасте (прежде всего на материале анализа генезиса числа и понятия количе­ства), во-вторых, сформулировал основные идеи своей психоло­гической теории мышления (операциональной концепции интел­лекта), и, в-третьих, построил свою логическую концепцию. Результаты этих исследований опубликованы Пиаже в книгах «Генезис числа у ребенка» (совместно с А. Шеминской, 1941), «Развитие количества у ребенка» (совместно с Б. Инельдер, 1941), «Психология интеллекта» (1946), «Логика и психология» (1953). Специальному изложению логической теории Ж. Пиаже посвящены работы «Классы, отношения и числа» (1942), «Логи­ческий трактат» (1949) и др. Работы Ж. Пиаже, выполненные в 1929 — 1939 гг., в наиболее четкой форме выражают суть его психологической и логической концепции.

Согласно операциональной концепции интеллекта, развитие и функционирование психических явлений представляет собой, с одной стороны, ассимиляцию, или усвоение данного материала существующими схемами поведения, а с другой — аккомодацию этих схем к определенной ситуации. Адаптацию организма к сре­де Пиаже рассматривает как уравновешивание субъекта и объ­екта. Понятиям ассимиляции и аккомодации принадлежит основ­ная роль в предлагаемом Пиаже объяснении генезиса психиче­ских функций. По существу этот генезис выступает как последо­вательная смена различных стадий уравновешивания ассимиля­ции и аккомодации[282].

Пиаже подчеркивает большие трудности разработки теорий развития психических функций. Основная из них — чрезвычай­ная сложность отделения внутренних факторов развития (созре­вания) от его внешних факторов (действия среды). Классическая психология, замечает Пиаже, оперировала тремя основными факторами развития — наследственностью, физической средой и социальной средой, но она не смогла ни выделить их в «чистом» виде, ни установить характер взаимоотношений между ними.

Рассмотрение же фундаментальной зависимости внешних и внутренних факторов развития, продолжает далее Пиаже, при­водит к выводу, что всякое поведение является ассимиляцией данного заранее созданными схемами и одновременно аккомода­цией этих схем к настоящей ситуации. Из этого вытекает, что «теория развития необходимо должна обратиться к понятию равновесия, ибо всякое поведение по существу выражает равновесие между внутренними и внешними факторами или, что более обще, между ассимиляцией и аккомодацией»[283].

Фактор равновесия Пиаже предлагает рассматривать как четвертый основной фактор развития. Он не присоединяется к трем предшествующим факторам просто аддитивно, ибо ни один из них не может быть, строго говоря, отделен от других. Вместе с тем равновесие как четвертый фактор обладает важным пре­имуществом по сравнению с другими: по мнению Пиаже, равно­весие является более общим фактором и может анализироваться относительно самостоятельно[284].

Пиаже особо подчеркивает, что равновесие может понимать­ся двояко — как результат и как процесс уравновешивания. Причем равновесие как процесс жестко связывается Пиаже с принципом деятельности. Любые внешние для организма изме­нения могут компенсироваться только посредством деятельности. В силу этого максимальному значению равновесия соответствует не состояние покоя, а максимальное значение деятельности, ко­торое компенсирует как актуальные, так и виртуальные изме­нения[285].

Понятие равновесия, как считает Пиаже, должно быть ис­пользовано в качестве объясняющего принципа всех психиче­ских функций организма. Интеллект, или мышление, является одной из таких функций, наиболее развитой и совершенной (в смысле возможности овладения внешним миром), к тому же обладающей такими формами равновесия, к которым тяготеют все остальные психические структуры.

Ставя вопрос о генезисе интеллекта и его взаимоотношении с другими психическими функциями, Пиаже отчетливо формули­рует подготовленный его ранними исследованиями принцип производности интериоризованных мыслительных структур от внешних предметных действий.

С точки зрения Пиаже, бессмысленно говорить о «началь­ной точке» психического развития, в которой впервые появляется интеллект. Зато имеет смысл говорить о различных интеллек­туальных структурах, сменяющих одна другую в процессе раз­вития, можно сравнивать эти структуры между собой и пользо­ваться понятием «степень интеллектуальности», можно утверж­дать, что в процессе развития поведение становится все более интеллектуальным.

Интеллект нельзя определить путем указания его «границ», считает Пиаже. Определение интеллекту можно дать лишь через указание на развитие его в сторону наибольшей уравновешен­ности когнитивных структур. Отсюда вытекает, в частности, и то, что методом изучения интеллекта может быть лишь генети­ческий метод, так как интеллектуальная структура, вырванная из цепи развития, взятая вне ее отношения, к предшествующим и последующим формам уравновешивания, не может быть пра­вильно понята.

Генезис интеллекта выражается в образовании таких интеллектуальных структур, каждую из которых можно рассмат­ривать как особую форму равновесия между организмом и сре­дой, причем интеллектуальное развитие приводит к образованию все более устойчивых форм равновесия.

Анализ последовательного становления интеллекта следует начинать, по мнению Пиаже, с элементарных сенсомоторных действий. Последние по мере своего усложнения и дифферен­циации приводят к образованию дооперациональной формы ин­теллекта, связанной с представлением, и далее к мышлению кон­кретно-операционального типа и, наконец, к собственно интел­лекту, т. е. к способности манипулировать формальными опера­циями.

Задача психологии, по Пиаже,—дать детальное описание этого процесса, показать, как внешние предметные действия постепенно интериоризуются, приводя к образованию интел­лекта.

Существо интеллекта, по Пиаже, лежит в системе образую­щих его операций. Высшие формы уравновешивания организ­ма и среды выражаются в образовании операциональных интел­лектуальных структур.

По мнению Пиаже, операция есть внутреннее действие субъ­екта, производное от внешнего, предметного действия и скоординированное с другими операциями таким образом, что в совокупности они образуют некоторое структурное целое, систему.

Система операций характеризуется тем, что в ней одни опе­рации уравновешиваются другими, обратными по отношению к первым (обратной считается та операция, которая, исходя из результатов первой операции, восстанавливает исходное поло­жение). В зависимости от сложности операциональной системы изменяются формы обратимости, имеющие место между опе­рациями. Психологическим критерием появления операциональ­ных систем является построение инвариантов, или понятии со­хранения (например, для появления операций А + А' = В и А = В – А' необходимо осознание сохранения В)[286].

Таким образом, принципы деятельности и производности интериоризованных психических структур от внешних предметных действий, идеи генези­са и операциональной (системной) природы интеллекта образуют исходные основания психологической тео­рии Ж. Пиаже.

Способ, которым Пиаже пытается вскрыть существенные связи интеллекта, состоит в анализе мыслительных операций и их систем. Как осуществляется такой анализ?

Психологический и логический способы исследования интеллекта.

При анализе интеллекта необходимо, считает Пиаже, сочетать психологический и логический планы исследования. В этом утверждении и в его четком осуществлении — одна из важней­ших особенностей теории мышления Пиаже.

Хотя уже при написании своих ранних работ Ж. Пиаже были хорошо известны принципы новой логики — математической, или логистики, он, стремясь к «чистоте» психологического анализа, считал, 'что попытки поспешного дедуктивного изложения дан­ных опыта легко приводят к тому, что исследователь оказывает­ся «во власти предвзятых идей, легковесных аналогий, подсказы­ваемых историей наук и психологией первобытных народов, или, что еще более опасно, во власти предубеждений логической системы или системы эпистемологической»[287] (разрядка наша. — В. Л. и В. С.). «Классическая ло­гика (т. е. логика учебников) и наивный реализм здравого смыс­ла, — писал он, — два смертельных врага здоровой психологии познания...»[288].

Критическое отношение Ж. Пиаже к «логике учебников» представляет собой в значительной степени реакцию против логизации психологии мышления, широко распространенной в XIX в. Сам Пиаже следующим образом характеризует имевшую место в тот период ситуацию. Классическая формальная логика (т. е. доматематическая логика) считала, что возможно раскрыть действительные структуры мыслительных процессов, а класси­ческая философская психология в свою очередь полагала, что законы логики имплицитно присутствуют в умственном функцио­нировании каждого нормального индивида. Между этими дву­мя дисциплинами в тот период не было оснований для разно­гласий[289].

Однако в последующем развитии экспериментальной психологии из нее были исключены логические факторы как «чуждые» для исследуемого в ней предмета. Попытки же сохранить един­ство психологического и логического исследования, как они имели место, например, у сторонников Вюрцбургской психоло­гической школы, не увенчались успехом. Использование ло­гики в «каузальном объяснении собственно психологических фактов»[290] получило название «логицизма» в психологическом исследовании и, начиная с конца XIX в., рассматривалось как одна из важнейших опасностей, которую должен избежать пси­холог-экспериментатор. «Большинство современных психоло­гов, — пишет Ж. Пиаже, — пытаются объяснить интеллект без какого-либо обращения к логической теории»[291].

Такому положению дел способствовали и изменения в теоретическом истолковании логики, происшедшие в конце XIX в. Вместо понимания логики как части психологии, законы кото­рой выводятся из эмпирических фактов интеллектуальной жизни людей («психологизм» в логике), господствующим стало рас­смотрение логики как совокупности формальных исчислений, ус­танавливающих правила преобразования одних языковых форм в другие, которые независимы от эмпирического психологическо­го материала и не имеют отношения к анализу процесса мышле­ния. Пиаже совершенно справедливо отмечает, что «большин­ство современных логиков не касаются более вопроса о том, имеют ли законы и структуры логики какого-либо рода отноше­ние к психологическим структурам»[292]. Между психологией мышления и современной формальной логикой образовалась с начала XX в., казалось бы, непреодолимая стена.

Выступая в своих ранних работах за «чистоту» психологиче­ского анализа, против внесения элементов логики в психологиче­ское исследование, Ж. Пиаже бесспорно отдавал дань господ­ствующим в тот период воззрениям. Но его позицию, даже в тот период, ни в коем случае нельзя рассматривать как принятие точки зрения абсолютной разделенности психологического и логического исследований. Пиаже боролся против внесения эле­ментарной, «школьной» логики в психологию и против истолко­вания мышления ребенка с точки зрения логических структур мышления взрослого человека, а не против использования логи­ки в психологии вообще. В своих ранних работах он исходит из того, что мышление взрослого есть логическое мышление, т. е. подчиняющееся совокупности навыков, «применяемых умом при общем ведении операций»[293], и свое основное внимание Пиаже обращает на анализ специфических особенностей логики ребенка, не сводимой к логическому мышлению взрос­лого[294].

Таким образом, уже ранние работы Ж. Пиаже характеризо­вались по сути дела стремлением к единству психологического и логического анализа. Однако реальное осуществление такого единого анализа было дано Пиаже лишь в 30-е годы.

Основная задача, которую решает Ж. Пиаже в своих исследованиях проблем логики, состоит в решении вопроса о том, име­ется ли соответствие между логическими структурами и опера­циональными структурами психологии. В случае положительно­го решения этого вопроса реальное развитие мыслительных опе­раций получает логическое обоснование.

По мнению Ж. Пиаже, три основные трудности возникают при сопоставлении аксиоматических логических теорий с психологическим описанием реального развития интеллекта: 1) мышление взрослого не формализовано; 2) развертывание аксиоматической логики в определенном отношении противоположно ге­нетическому порядку построения операций (например, при аксиоматическом построении логика классов выводится из логики высказываний, в то время как с генетической точки зрения пропозициональные операции выводятся из логики классов и отношений; 3) аксиоматическая логика имеет атомарный характер (ее основу составляют атомарные элементы) и способ доказа­тельства, используемый в ней, носит по необходимости линей­ный характер; реальные операции интеллекта, напротив, сорга­низованы в некоторые целостные, структурные образования и только в этих рамках они и выступают как операции мыш­ления[295].

Аксиоматическое построение логики не является, однако, исходным в самой логике. И исторически, и теоретически ему предшествует некоторое содержательное рассмотрение логиче­ских понятий — в виде анализа систем логических операций (алгебра логики). Именно эти операционально-алгебраические структуры могут выступить, по мнению Ж. Пиаже, в качестве посредствующего звена между психологическими и логическими структурами.

Учитывая сказанное, Пиаже считает, что логике и ее отноше­нию к психологии мышления можно дать следующую интер­претацию[296].

Современная формальная логика при всем ее формализован­ном и весьма абстрактном характере является в конечном итоге специфическим отражением реально совершающегося мышления. Это означает, что логику можно рассматривать как аксиоматику мышления, а психологию мышления — как соответ­ствующую логике экспериментальную науку. Аксиоматика яв­ляется гипотетико-дедуктивной наукой, которая старается свести к минимуму апеллирование к опыту и воспроизводит объект с помощью ряда недоказуемых утверждений (аксиом), из кото­рых она выводит все возможные следствия с помощью наперед заданных, строго фиксированных правил. Аксиоматику можно рассматривать как своеобразную «схему» реального объекта. Но именно в силу «схематического» характера всякой аксиома­тики она не может ни заменить соответствующую эксперимен­тальную науку, ни считаться лежащей в «основе» последней, так как «схематизм» аксиоматики — это свидетельство ее очевидно ограниченности.

Логика, будучи идеальной моделью мышления, не испытывает никакой нужды в апеллировании к психологическим фактам, так как гипотетико-дедуктивная теория непосредствен» не анализирует факты, а лишь в какой-то крайней точке соприкасается с экспериментальными данными. Однако поскольку определенная связь с фактическими данными все же присуща всякой гипотетико-дедуктивной теории, поскольку всякая аксиоматика является «схемой» некоего реально существующего объекта, постольку между психологией и логикой должно быть некоторое соответствие (хотя между ними никогда не суще­ствует параллелизма). Это соответствие логики и психологии имеет место в той мере, в какой психология анализирует конеч­ные положения равновесия, которых достигает развитый интел­лект.

Для того чтобы данные современной формальной логики можно было использовать в целях объяснения в психологии, необходимо выделить операционально-алгебраические струк­туры логики. Решение этой задачи дано в ряде работ Пиаже[297].

Важнейшую роль в этих исследованиях Ж. Пиаже играет по­нятие группировки, производное от понятия группы. Под группой в алгебре понимают множество элементов, удовлетво­ряющих следующим условиям: 1) соединение двух элементов множества дает новый элемент данного множества; 2) каждая операция, применяемая к элементам множества, может быть ан­нулирована обратной (инверсной) операцией; 3) операции мно­жества ассоциативны, например: (х + х') + у = х + (х' + у); 4) су­ществует один и только один идентичный оператор (0), который, будучи применен к операции, не меняет ее, и который является результатом применения к прямой операции ей инверсной (х + 0 = х; х — х = 0). Группировка получается, если к четырем условиям группы добавить еще пятое условие: 5) наличие тав­тологии: х + х = х; у + у = у.

Рассмотрим для примера простую классификацию, где В де­лится на А и не = А (А'), С — на В и В' и т. д. Схематически простую классификацию можно представить так:

Законы образования простой классификации таковы:

(1) А + А' = В

(2) А + (А' + В') = (А + А') + В'

(3) А + 0 = А

(4) А +(-А) = 0

(5) А + А = А.

Выполнение первых четырех условий показывает, что простая классификация представляет собой группу. Но в ней выполняет­ся еще и пятое условие, которое можно интерпретировать сле­дующим образом: групповая операция «+» означает соединение всех элементов двух множеств, соединенных этой операцией в одно множество, в которое все элементы входят по одному разу (если какой-либо элемент содержится в обоих множествах, то в результирующее множество этот элемент попадает лишь один раз). В силу сказанного понятно, что А + А = А, ибо все элементы второго множества содержатся в первом. Таким образом, простая классификация представляет собой груп­пировку, точнее, одну из элементарных группировок логики классов.

Пиаже устанавливает восемь таких элементарных группиро­вок логики классов и отношений. Каждая из таких группировок имеет точно определенную структуру; часть из этих структур до­статочно элементарна (как в приведенном примере с простой классификацией), остальные — более сложны. Для отношений существует группировка (аддитивная группировка асимметрич­ных отношений), изоморфная группировка простой классифика­ции. Охарактеризуем эту группировку.

Пусть А → В есть отношение «В больше А», которое является асимметричным и транзитивным. Будем его записывать так: АВ, где а — величина отличия В от А; соответственно: АС, ВС, CD, CD и т. д.

Сложение асимметричных отношений образует группировку:

Логические группировки классов и отношений представляют, по мнению Пиаже, определенные структуры, служащие в каче­стве эталона, к которому «стремятся» реальные операции мышле­ния на определенном уровне их развития (так называемый уро­вень конкретных операций). Психологически, таким образом, они могут рассматриваться как определение формы равновесия интеллекта. При этом каждое условие группировки получает соответствующее психологическое истолкование: первое условие говорит о возможности координации действий субъекта, вто­рое — утверждает известную свободу направленности действия (условие ассоциативности), третье (наличие обратной опера­ции) — возможность аннулировать результат предшествующего действия (что есть в интеллекте и чего нет, например, в восприя­тии) и т. д.

Овладение субъектом соответствующими логическими опе­рациями выступает, по Пиаже, критерием его интеллектуального развития. Все восемь группировок логики классов и отношений относятся Пиаже к так называемому конкретно-операциональ­ному уровню развития интеллекта. Над ним надстраивается и из него образуется четвертый уровень — стадия формальных операций, где субъект овладевает логическими связями, имею­щими место в логике высказываний.

В связи с этим перед Пиаже встает вопрос о логических структурах этого более высокого уровня развития интеллекта — стадии формальных операций. При исследовании этой проблемы, проведенной, в частности, в «Логическом трактате», Пиаже пришел к следующим выводам[298].

1. Для каждой операции исчисления высказываний имеется инверсная операция (N), которая является дополнением по отношению к полному утверждению. Так, для рq, нормаль­ная форма которой pq/pq/ pq, инверсной будет операция pq; для р  q — pq, и т. д.

2. Для каждой операции имеется реципрокная операция (R), т. е. та же самая операция, но производимая над высказывания­ми инверсных знаков: для p / q — р / q, для pq — pq и т. д.

3. Для каждой операции имеется коррелятивная операция (С), которая получается путем замены в соответствующей нор­мальной форме знака V на знак; и обратно. Для p / q корре­лятивной операцией будет р • q, и обратно.

4. Наконец, если к N, R и С прибавить еще тождественную операцию (/), т. е. операцию, которая оставляет выражение та­ким же, то множество трансформаций (N, R, С и I) образуют коммукативную группу, задаваемую равенствами

N = (RC (= CR); R = NC (= CN); C ↔ NR (=RN); I = RCN

или таблицей

I R N С

R I С N

N С I R

С N R I

Группа RCNI, однако, не охватывает всего двухзначного исчисления высказываний; она выражает лишь его часть. Пробле­му логической организации исчисления высказываний в целом — важнейшего компонента стадии формальных операций — Пиаже решает на пути обобщения введенного им понятия группировки. Он, в частности, строит особую группировку, выражающую ло­гическую структуру исчисления высказываний[299]. При этом Пиа­же показывает, что двузначная логика высказываний основана исключительно на отношениях части к целому и дополнения части до целого. В ней, таким образом, рассматривается отно­шение частей между собой, но только посредством отношения к целому и не учитывается непосредственное отношение частей между собой[300].

Построенная логика дает Пиаже важный критерий для психологических исследований. Коль скоро установлены логические структуры интеллекта, которые должны быть выработаны у ин­дивида, то задача психологического исследования теперь заклю­чается в том, чтобы показать, как, каким путем происходит этот процесс, каков его механизм. Логические структуры при этом будут все время выступать в качестве завершающих звеньев, которые должны быть сформированы у индивида.

Последовательные стадии формирования интеллекта.

Центральное ядро генезиса интеллекта, по Пиаже, образует формирование логического мышления, способность к которому, как считает Пиаже, ни прирождена, ни преформирована в чело­веческом духе. Логическое мышление является продуктом на­растающей активности субъекта в его взаимоотношении с внеш­ним миром.

Ж. Пиаже выделил четыре основные стадии развития логического мышления: сенсомоторную, дооперационального интел­лекта, конкретных операций и формальных операций[301].

I. Интеллектуальные акты на стадии сенсомоторного интел­лекта (до двух лет) основываются на координации движений и восприятий и совершаются без какого-либо представления. Хотя сенсомоторный интеллект не является еще логическим, но обра­зует «функциональную» подготовку собственно логического мышления.

II. Дооперациональный интеллект (от двух до семи лет) характеризуется сформированной речью, представлениями, интериоризацией действия в мысль (действие замещается каким-либо знаком: словом, образом, символом).

В полтора года ребенок начинает постепенно овладевать язы­ком окружающих его людей. Однако первоначально взаимное отношение обозначения и вещи является для ребенка еще неоп­ределенным. Сначала он не образует понятий в логическом смысле. Его наглядные понятия, или «предпонятия», не имеют еще никакого точно описываемого значения. Маленький ребенок не заключает ни дедуктивным, ни индуктивным путем. Его мыш­ление основывается преимущественно на выводах по аналогии. К семи годам ребенок хорошо мыслит наглядно, т. е. внутренне экспериментирует с помощью представлений. Однако в противо­положность логически-операциональному мышлению эти мыс­ленные эксперименты остаются еще необратимыми. На стадии дооперационального интеллекта ребенок не в состоянии приме­нить ранее приобретенную схему действия с константными предметами ни к отдаленным предметам, ни к определенным множе­ствам и количествам. У ребенка отсутствуют обратимые опера­ции и понятия сохранения, приложимые к действиям более высо­кого уровня, чем сенсомоторные действия. Количественным суж­дениям ребенка в этот период, отмечает Ж. Пиаже, недостает систематической транзитивности. Если взять количества А и В, а затем В и С, то каждая пара признается равной — (А = В) и (В=С) — без установления равенства А и С[302].

III. На стадии конкретных операций (от 8 до 11 лет) различные типы мыслительной деятельности, возникшие во вре­мя предшествующего периода, наконец, достигают состояния «подвижного равновесия», т. е. приобретают характер обрати­мости. В этот же период формируются основные понятия сохра­нения, ребенок способен к логически конкретным операциям. Он может образовывать из конкретных предметов как отноше­ния, так и классы. Ребенок способен в этот период: располагать палочки в непрерывную последовательность от наименьшей к наибольшей или наоборот; безошибочно устанавливать асим­метричную последовательность (А < В <С < D); заключать от (А < В) и (В < С) к (А < С) и от (А = В) и (В = С) к (А = С); он понимает, что элемент В может быть одновременно больше А и меньше С и т. д.

«Однако все логические операции в этом возрасте еще зави­сят от конкретных областей приложения. Если, например, ребен­ку уже в семь лет удается расположить палочки по их длине, то лишь в девять с половиной лет он способен совершать подобные операции с весами, а с объемами — только в 11 — 12 лет»[303]. Ло­гические операции не стали еще генерализованными. На этой стадии дети не могут построить логически правильную речь не­зависимо от реального действия.

IV. На стадии формальных операций (от 11 — 12 до 14 — 15 лет) завершается генезис интеллекта. В этот период по­является способность мыслить гипотетически-дедуктивно, теоре­тически, формируется система операций пропозициональной ло­гики (логики высказываний). С равным успехом субъект теперь может оперировать как с объектами, так и с высказываниями. Наряду с операциями пропозициональной логики у ребенка в этот период формируются новые группы операций, непосред­ственно не связанных с логикой высказываний (способность к комбинаторным операциям любого рода, к широкому опериро­ванию пропорциями); возникают операциональные схемы, относящиеся к вероятности, мультипликативным композициям и т. д. Появление подобных систем операций свидетельствует, по мне­нию Ж. Пиаже, о том, что интеллект сформирован.

Хотя развитие логического мышления образует важнейшую сторону генезиса интеллекта, оно, однако, не исчерпывает пол­ностью этот процесс. В ходе и на основе формирования опера­циональных структур различной сложности ребенок постепенно овладевает окружающей его действительностью. «В течение первых семи лет жизни,— пишут Пиаже и Инельдер, — ребенок мало-помалу открывает элементарные принципы инвариант­ности, относящиеся к предмету, количеству, числу, пространству и времени, которые придают его картине мира объективную структуру»[304]. Важнейшими компонентами в интерпретации этого процесса, предложенной Пиаже, являются: 1) анализ построе­ния действительности ребенком в зависимости от его активности; 2) духовное развитие ребенка как все увеличивающаяся систе­ма овладеваемых им инвариантов; 3) становление логическо­го мышления как основа всего интеллектуального развития ре­бенка.

Пиаже вместе со своими сотрудниками подверг детальному экспериментальному анализу многие стороны этого процесса, результаты которого представлены в целой серии монографий. Не имея возможности войти в тонкости этих исследований, мы дадим суммарное изложение итогов этих исследований.

Формирование у ребенка понятия предмета и основ­ных физических принципов инвариантности про­ходит те же самые четыре основные стадии, что и в случае раз­вития логического мышления. На первой стадии (сенсомоторного интеллекта) происходит образование сенсомоторной схемы предмета. Первоначально мир детских представле­ний состоит из появляющихся и исчезающих образов; никакого константного предмета здесь нет (первая и вторая ступени). Но постепенно ребенок начинает отличать известные ситуации от неизвестных, приятные от неприятных.

В период второй стадии (дооперационального интеллекта) у ребенка формируется наглядное понятие множества и количе­ства. Ранее приобретенную схему действия с константным предме­том он еще не в состоянии применять ни к отдельным предметам, ни к множествам и количествам. Множественные объекты (на­пример, гора) кажутся ребенку этой фазы увеличивающимися или уменьшающимися в зависимости от их пространственного расположения. Если ребенку дать два равной формы и массы пластилиновых шара и один из них деформировать, то он счи­тает, что количество материи увеличилось («шар стал теперь таким длинным») или уменьшилось («он теперь такой тонкий»). Таким образом, дети, находящиеся на этой стадии, отрицают как инвариантность материи, так и инвариантность количества материи.

На ступени операционально-конкретного мышления ребенок формирует логически-операциональные понятия множества и количества. Этот процесс завершается на стадии формально-операционального интеллекта. В этот период воспринимаемые изменения множества и количества ребенок способен мысленно обращать; так, он уверенно утверждает, что, несмотря на изме­нение формы, имеется равное количество пластилина (в только что рассмотренном примере). Это — результат операций мыш­ления, точнее, координирования обратимых отношений[305].

Аналогичным образом прослеживает Пиаже процесс овладе­ния ребенком понятиями числа, пространства, времени. Основ­ным в этом генезисе является формирование определенных логи­ческих структур, а на их основе — возможность построения соот­ветствующего понятия. При этом используется обычная для Пиаже техника эксперимента: выбираются особые задания для детей, устанавливается степень овладения ими этими заданиями, затем задание усложняется таким образом, чтобы оно давало возможность установить последующую стадию духовного разви­тия ребенка. На этой основе весь анализируемый процесс делится на фазы, стадии, подстадии и т. д.

Так, например, при анализе генезиса числа у ребенка устанавливается, что арифметическое понятие числа не сводится к отдельным логическим операциям, а основывается на синте­зе включения классов (А + А' = В) и асимметричных отноше­ний (А < В < С). Легко обнаружить, что ребенок сравнительно рано связывает название чисел с небольшими множествами, но сами эти множества не выступают для ребенка в качестве кон­стант и кажутся изменяющимися в зависимости от простран­ственного расположения. На стадии дооперационального интел­лекта ребенок способен создавать лишь пространственное или взаимно-оптическое соответствие. Только на стадии операцио­нального мышления ребенок вновь открывает, но уже на совер­шенно иной основе, числовую инвариантность множества. К по­нятию числа же он, переходит только после того, как оказывает­ся способным одновременно совершать операции включения ча­стей в целое и установления асимметричных отношений, из син­теза которых рождается понятие арифметической единицы и числовое свойство итерации. Тем самым завершается процесс конструирования понятия числа[306].

В своих исследованиях Ж. Пиаже рассматривает не только собственно развитие интеллекта у ребенка, но и генезис его эмоциональной сферы. Чувства рассматриваются Пиаже (в противоположность Фрейду) как развивающиеся, как резуль­тат активного духовного конструирования.

В связи с этим генезис чувств распадается на три фазы, соответствующие основным фазам развития интеллекта: сенсомоторному интеллекту соответствует образование элементарных чувств, наглядно-символическому мышлению — образование морального сознания, которое зависит от суждения взрослых и от изменяющихся влияний среды, и, наконец, логически конкретному мышлению соответствует образование воли и моральной самостоятельности[307]. В этот последний период жизнь в детском обществе развивает самостоятельность морального суждения и чувство взаимной ответственности. Пиаже особо подчеркивает тот факт, что «воля развивается совместно с моральной самостоятельностью и со способностью мыслить последовательно логически». «Воля действительно играет в чувственной жизни ребенка роль, подобную роли операций мышления в интеллектуальном познании: она сохраняет равновесие и константность поведения»[308]. Тем самым через всю систему последовательно проводится единый принцип анализа.

Проблемы интерпретации операциональной концепции интеллекта.

Мы изложили в общих чертах основные принципы психологической концепции Ж. Пиаже. Теперь перейдем к рассмотрению вопросов, возникающих в связи с интерпретацией операциональ­ной концепции интеллекта.

Попытки построения таких интерпретаций появились[309], и естественно предположить, что работа в этом направлении будет продолжена. Ниже мы попытаемся предложить интерпретацию ряда важных аспектов концепции Пиаже.

Построить интерпретацию операциональной концепции ин­теллекта это значит, во-первых, реконструировать ее предмет, во-вторых, установить принципиальные результаты, полученные в ходе ее развертывания, и, в-третьих, соотнести теоретическое представление исследуемого Ж. Пиаже предмета с современным пониманием данного объекта.

Для реконструкции предмета, исследуемого в операциональ­ной концепции интеллекта, необходимо выделить исходный пункт психологических исследований Ж. Пиаже. В качестве такового, как уже отмечалось, выступает задача анализа психического развития индивида в зависимости от изменения форм социальной жизни. Схематически такой предмет исследования можно представить в следующем виде:

Где  означает непосредственное воздействие различных форм социальной жизни на индивидуальное психическое, раз­витие.

Относительно выделенного на схеме (1) предмета исследова­ния необходимо подчеркнуть следующее.

1. Психическое развитие индивида с самого начала пони­мается Ж. Пиаже, во-первых, как определенная специфическая форма деятельности и, во-вторых, как нечто, производное от внешней непсихической (предметной) деятельности.

2. В реальном исследовании (как, например, оно проведено в первых книгах Ж. Пиаже) анализу подвергается отнюдь не вся структура, изображенная на схеме (1), а ее сравнительно узкий «срез».

3. При исследовании предмета (1) понимание психики как специфической деятельности, производной от предметной деятельности, будучи принимаемым в принципе, фактически подменяется рассмотрением лишь словесной деятельности (разговоров де­тей), отчего, как известно, Пиаже был вынужден сам скоро отказаться.

Отвлекаясь пока от факта эволюции концепции Пиаже (т. e. от модификации предмета, исследуемого в рамках этой концеп­ции, мы считаем необходимым обратить особое внимание на исходную структуру, анализ которой пытался дать Ж. Пиаже в своих первых работах. Выделение предмета (1) в качестве объек­та психологического анализа ставит Пиаже на передний край современной ему психологической науки. Более того, в этой структуре содержатся все принципиальные элементы, необходи­мые для построения психологии мышления с точки зрения сегодняшних теоретических представлений на этот счет. Осо­бо следует упомянуть осознание факта зависимости психического развития от изменений социальной действительности и принцип деятельности, т. е. понимание психики не как некоего статиче­ского внутреннего состояния индивида, а как продукта особой формы активности субъекта.

Однако, задав в качестве исходного предмета исследования структуру (1), Пиаже по существу оказался в неразрешимой (во всяком случае для периода 20-х годов) ситуации. Дело в том, что такой предмет исследования является чрезвычайно сложным структурным образованием, методы ис­следования которого не разработаны в достаточной мере и сегодня. Успех анализа предмета (1) возможен лишь в случае построения развернутых теорий генезиса психических функций и эволюции форм социальной деятельности, а уже на этой основе — детализированного представления способов воздействия социаль­ной действительности на психику индивида.

Пиаже не располагал ни первым, ни вторым, ни третьим. У него в тот период не было и конкретного аппарата для анализа каждого из этих компонентов.

В этой ситуации представляется вполне естественным совер­шенный Пиаже переход от исходного предмета исследования к его существенной модификации, значительно более простой по своей структуре и поэтому поддающейся детализированно­му анализу. Эта модификация касалась прежде всего трех мо­ментов:

1. Связь порождения формами социальной деятельности психических состояний индивида заменяется отношением взаимовыражения первого во втором, и наоборот.

2. Для строгого представления различных этапов интеллектуального развития индивида привлекается аппарат современной формальной логики таким образом, что логические структуры со­ответствуют определенным, выделяемым в психологии интеллек­туальным структурам, и наоборот. В результате этого устанавли­вается отношение взаимовыражения не только между психиче­скими и социальными структурами, но и между социальными структурами и структурами логическими.

3. В генетическом плане интеллектуальные структуры порож­дены внешними предметными действиями; со своей стороны, форма организации интеллектуальных структур выражает в четком виде ту организацию, к которой стремятся структуры внешних предметных действий, иными словами—строение систем внешних действий предвосхищает (выра­жает в неявной форме) логическую организацию ин­теллекта.

С учетом этих модификаций можно дать следующее изобра­жение предмета исследования в работах Ж. Пиаже:

На схеме (2) стрелка  изображает отношение взаимовыраже­ния одного компонента предмета в другом, пунктирная стрелка --- характеризует отношение порождения системами внешних действий интеллектуальных структур, а стрелка  указывает на ту область науки, из которой Пиаже в своих исследованиях исходит при построении в одном случае теории логических струк­тур, а в другом — теории генезиса интеллекта.

Многокомпонентность структуры (2) в значительной мере яв­ляется мнимой. Введением отношения взаимовыражения Ж.Пиа­же по сути дела редуцирует структуру (1) до предмета, в котором каждый компонент является лишь иной формой выраже­ния другого, т. е. до предмета, в котором имеет место лишь раз­личное выражение одной и той же структуры. Тем самым произ­водится действительное упрощение предмета анализа; он сво­дится до структуры, которая поддается — на современном уровне развития — детализированному исследованию.

Для понимания защищаемой Пиаже позиции о взаимоотно­шении социальных структур и структур интеллекта (как логиче­ских, так и собственно психических) чрезвычайно интересно об­ратить внимание на постановку им этой проблемы в книге «Пси­хология интеллекта». Вопрос здесь ставится так: логическая группировка — причина или результат социализации?[310] На него, по мнению Пиаже, следует дать два различных, однако, допол­няющих друг друга ответа. Во-первых, необходимо отметить, что без обмена мыслями и без кооперации с другими людьми инди­вид никогда не смог бы соорганизовать свои мыслительные опе­рации в единое целое — «в этом смысле операциональная груп­пировка предполагает социальную жизнь»[311]. Но, с другой стороны, обмен мыслями сам подчиняется закону равновесия, который является не чем иным, как логической группировкой — в этом смысле социальная жизнь предполагает логическую груп­пировку. Таким образом, группировка выступает как форма рав­новесия действий — как межиндивидуальных, так и индиви­дуальных. Другими словами, группировка представляет собой некоторую структуру, которая содержится и в индивидуально-психической, и в социальной деятельности.

Вот почему, продолжает Пиаже, операциональную структуру мысли можно вычленить и из исследования мысли индивида на высшей стадии ее развития и из анализа способов обмена мыслями между членами общества (кооперации)[312]. «Внутренняя операциональная активность и внешняя кооперация... является лишь двумя дополнительными аспектами одного целого, т. е. равнове­сие одного зависит от равновесия другого»[313].

Центральное звено предмета, представленного на схеме (2), несомненно, заключено в характере отношения логиче­ских и реальных психических структур. Эта про­блема и способ ее решения, предложенный в операциональной концепции интеллекта, выражают наиболее специфические осо­бенности подхода Ж. Пиаже к исследованию психики.

В случае принятия структуры (1) перед исследователем имеются два возможных пути дальнейшего анализа — либо в плане выяснения воздействия форм социальной деятельности на индивидуальное психическое развитие (что, как мы выяснили, значительно превосходило реальные возможности психологии 20 — 30-х годов), либо в направлении вскрытия закономерностей «внутренней» психической деятельности. Переход к структуре (2) свидетельствует о том, что Пиаже решает проблему в поль­зу второго члена альтернативы, что с неизбежностью выдвигает вопрос об аппарате такого исследования.

Как и любое специально научное исследование, анализ Пиа­же психологии становления интеллекта опирается на некото­рые — может быть, не всегда четко формулируемые — предпо­сылки. В этой связи следует прежде всего назвать конкретиза­цию идеи интеллекта как деятельности (интеллект как опреде­ленная совокупность операций, т. е. принятие тезиса о том, что операция есть элемент деятельности). Дальнейший шаг состоит в определении того, что такое операция. Этот вопрос решается путем отнесения операции к некоторой целостной системе, только в результате вхождения в которую действие есть операция. Наконец, последняя предпосылка состоит в принятии генетического подхода к анализу интеллектуальной деятельности как различным системам операций.

Указанные предпосылки психологических исследований Пиа­же представляют собой определенную абстракцию от накоплен­ного в психологии мышления (в том числе и в работах Пиаже) экспериментального материала, и как таковые они должны вы­ступать в качестве средств дальнейшего теоретического анализа. Но вместе с тем — и это не менее очевидно — в самом по себе экспериментально-психологическом материале эти принципы не­посредственно не со держатся: процесс их выявления (и особенно дальнейшей разработки) необходимым образом связан с при­влечением особого аппарата, который может быть непосред­ственно не связан с психологией ребенка, но, однако, должен быть способен четко выразить эти принципы и обладать доста­точными «возможностями» для их конкретизации.

Сейчас мы можем четко сформулировать вслед за Ж. Пиа­же основные предпосылки его подхода к анализу психологии ин­теллекта только потому, что автор этой концепции «нашел» та­кой аппарат, и выбор при этом оказался весьма перспективным.

Таким образом, в плане становления самой концепции Ж. Пиаже имело место следующее отношение ее логического и психологического аспектов:

Логические структуры, входящие в операциональную концеп­цию интеллекта, представляют собой особое переформулирова­ние содержания определенных разделов формальной логики. Ха­рактер этого переформулирования задается, однако, не только и не столько соответствующими формально-логическими теория­ми, сколько строением тех интуитивно выделяемых психических структур, особым способом описания которых в конечном счете должны выступить логические структуры. Поэтому при построе­нии концепции Пиаже, наряду с отношением «формальная логи­ка  логические структуры», важнейшую роль играло воздей­ствие интуитивно выделяемых психических структур на форму­лирование теории логических структур с тем, чтобы впоследствии—после построения основ теории — эти последние выступили в качестве аппарата описания (а не интуитивного представления) первых. Подобный механизм становления кон­цепции и привел к тому, что в созданной теории между логиче­скими и психологическими структурами было установлено отно­шение взаимовыражения. «Ставшая» теория снимает процессы, приведшие к ее созданию, и оставляет лишь конечный резуль­тат — соответствие одних структур другим.

Как в этой связи решается в рамках концепции Пиаже проб­лема статуса логики и психологии мышления? В противовес различным трактовкам предмета логики, отказывающим ей быть способом описания мышления — платонизму, конвенциона­лизму и т. д.[314], Пиаже выдвигает тезис о том, что как традицион­ная, так и современная формальная логика в конечном итоге описывают те или иные закономерности мышления. В зависимости от способа построения, степени формализации, аксиоматизации варьируется отнесенность логических систем к реальному процессу мышления. Эта отнесенность весьма опосредствована в случае, например, аксиоматических исчислений современной формальной логики и существенно более близка для операциональной трак­товки логики.

В той мере, в какой психология анализирует конечные состоя­ния равновесия мышления, имеется, утверждает Пиаже, соответ­ствие между психологическим экспериментальным знанием и ло­гистикой, как имеется соответствие между схемой и реальностью, которую она представляет[315]. При этом частный параллелизм между логикой и психологией не означает, что логические пра­вила суть психологические законы мысли, и нельзя без цере­моний прилагать законы логики к законам мысли[316].

Таким образом, между логикой и психологией нет паралле­лизма, понимаемого буквально. Отношение взаимовыражения, соответствия логических структур имеет место только для тех конечных состояний равновесия, которые формируются в ходе индивидуального психического развития. Во всем остальном психология мышления и логика относятся к разным областям и решают отличные друг от друга задачи.

На основе сказанного в структуру (2) необходимо внести следующую конкретизацию (мы берем лишь один фрагмент це­лого предмета):

Логические структуры S1, S2, S3..., включенные в операциональ­ную концепцию интеллекта, представляют собой множество алгебраических образований, между которыми установлены ло­гико-математические отношения, основанные в конечном счете на использовании дедуктивной техники вывода. Ничего специ­фически психологического, таким образом, в этой области нет. Структуры S1, S2, S3,... описывают некотррые идеальные усло­вия равновесия и как таковые соответствуют (при надлежащей психологической интерпретации) реальным интеллектуальным структурам S1´, S2´, S3´,..., формируемым в ходе генетического развития. Частный параллелизм, или точнее взаимовыражение, соответствие некоторых «конечных продуктов» — таков реальный смысл связи логики и психологии в трудах Ж. Пиаже.

Не подлежит никакому сомнению тот факт, что идея единства психологического и логического исследований — важнейшая заслуга Ж. Пиаже и его существеннейший вклад в развитие психологии мышления[317]. Только в результате широкого привлече­ния к психологическому исследованию логического аппарата Пиаже смог далеко продвинуться в анализе важнейших проблем современной психологии: идеи деятельности и генезиса психики, вопросов производности интеллектуальных структур от внеш­них предметных действий и системности психических образо­ваний.

Хорошо известно, что понятие деятельности лежит в ос­нове многих современных психологических трактовок мышления.

Однако, как правило, это понятие принимается за интуитивно очевидное и далее неопределяемое, что с неизбежностью приво­дит к тому, что оно по сути дела выпадает из анализа. Пиаже, начав с такого интуитивно принимаемого понятия деятельности, затем через призму своего логического аппарата внес в это понятие известную строгость и определенность. Логический аппа­рат в его концепции служит именно тому, чтобы дать расчлене­ние деятельности и превратить это понятие в действительное средство психологического анализа. Но, идя по пути к достиже­нию этой цели, Пиаже — в силу используемого им логического аппарата — дает лишь предельно одностороннее представление деятельности. Анализируемая в рамках операциональной кон­цепции интеллекта деятельность — это предмет, построенный на основе применения логических структур, и как таковой он, с од­ной стороны, может быть проанализирован в рамках возможно­стей, заложенных в психологически интерпретированных логиче­ских структурах, а с другой, ни в коей мере не может служить, изображением деятельности в целом. Ведь даже для самого Пиаже логика — это лишь некоторая идеальная схема, которая никогда не представляет реальность в полном виде.

Сказанное очень отчетливо проявилось в характере генетиче­ского исследования Ж. Пиаже. Вскрыть каузальный механизм генезиса, это значит, по Пиаже, «во-первых, восстановить исход­ные данные этого генезиса... и, во-вторых, показать, каким об­разом и под влиянием каких факторов эти исходные структуры превращаются в структуры, являющиеся предметом нашего ис­следования»[318].

Давая более развернутое изложение критериев генетического анализа, Б. Инельдер пишет, что развитие интеллекта проходит ряд стадий. При этом: 1) каждая стадия включает период формирования генезиса и период «зрелости»; последний характе­ризуется прогрессивной организацией структуры мыслительных операций; 2) каждая структура есть в то же самое время суще­ствование одной стадии и исходная точка следующей стадии, но­вого эволюционного процесса; 3) последовательность стадий по­стоянна, возраст достижения той или иной стадии варьируется в некоторых пределах в зависимости от опыта культурной среды и т. д.; 4) переход от ранних стадий к более поздним совершает­ся путем особой интеграции: предшествующие структуры оказы­ваются частью последующих[319].

Что же реально получается в результате исследования, построенного на таких принципах? Фиксация последова­тельных ступеней, которые, согласно этой концепции, про­ходит ребенок в своем развитии как в области логического мы­шления и освоения действительности, так и в области аффектив­ной жизни. Единственным работающим критерием при этом вновь выступают логические структуры. Они не только соответ­ствуют реальным психическим структурам, но и предопределяют — на каждом этапе развития — то, что должно быть сформировано у индивида.

Генетическое исследование интеллекта, таким образом, вы­ступает как фиксация стадий достижения соответствующих логи­ческих структур. Из исследования в результате этого выпадает анализ внутренних механизмов процесса развития, а генетиче­ское рассмотрение в лучшем случае дает представление о псевдо­генезисе, построенном в соответствии с требованиями, вытекаю­щими из системы логических структур.

Та же самая трудность, но в несколько иной форме выступает при рассмотрении процесса порождения внешними предметными действиями первичных интеллектуальных структур. Сенсомоторный интеллект, согласно Пиаже, представляет собой неразвитую форму равновесия. Но в этом случае, как отметил А. Валлон, про­исходит ошибка предвосхищения следствия. Не имея возможнос­ти вывести из системы действий интеллект, личность, Пиаже, по мнению Валлона, внес интеллектуальные структуры в сами дей­ствия[320]. В значительной степени этот аргумент обоснован. Его, конечно, не следует понимать в том смысле, что сама идея вы­ведения интеллектуальных структур из сенсомоторики является ложной. В систематическом рассмотрении этой возможности за­ключена важнейшая позитивная часть работ Пиаже. Дело в дру­гом — нормативные логические требования и здесь выступают в качестве единственного реального исследовательского принципа, сводя тем самым генетический анализ к заведомо односторонней псевдогенетической реконструкции.

Большие трудности остаются у Пиаже и в его трактовке интеллекта как системы операций. Пиаже разделяет с рядом других современных исследователей заслугу выдвижения проблемы системности в качестве одной из центральных проб­лем науки. Многое им сделано и по конкретному приложению этой идеи к анализу психики. Пиаже неоднократно подчеркивает мысль о построении «логики целостности» в виде логико-алгеб­раических структур: «...надо построить логику целостностей, если хотят, чтобы она служила адекватной схемой для равновес­ных состояний духа, и анализировать операции, не возвращаясь к изолированным элементам, недостаточным с точки зрения пси­хологических требований»[321].

Алгебраический аппарат, используемый Пиаже в этой свя­зи, несомненно, выступает в известных пределах системной альтернативой по отношению к атомизированной аксиоматике. Группа, группировка и другие алгебраические структуры задают элементы, их связи и отношения в зависимости от целого. Но очевидно, что в случае алгебраических систем мы имеем дело с очень узким и наиболее простым классом системных образо­ваний.

Интеллект же Пиаже видит только через призму этих алгебраических структур, неадекватность которых в плане анализа мыслительной деятельности не требует даже развернутого обоснования.

Таким образом, исключительно важная проблема системности психических функций получила у Пиаже первые реальные результаты, приведшие, однако, по существу к необходимости но­вого «захода» в ее анализе.

Завершая рассмотрение интерпретации психологической тео­рии Ж. Пиаже, необходимо подчеркнуть, что реконструкция ис­следуемого в этой теории предмета помогла нам установить как реальную область, подвергаемую анализу, и понятийный аппа­рат, используемый для этого, так и основные трудности построе­ния психологии мышления, которые не смог преодолеть Ж. Пиа­же. Дополнительные соображения на этот счет мы сможем по­лучить в ходе анализа принципов «генетической эпистемологии».

Основные идеи “генетической эпистемологии” Ж. Пиаже.

Психологическая и логическая концепции Пиаже составили тот конкретный материал, на основе которого в 40-х — начале 50-х годов была сформулирована концепция «генетической эпи­стемологии», впервые в полном виде изложенная Пиаже в трех томах «Введения в генетическую эпистемологию» (I том — «Математическая мысль», II том — «Физическая мысль», III том — «Биологическая, психологическая и социальная мысль»)[322]. Если логика занимается формальным анализом познания, то эпистемология (теория познания) исследует познание с точки зрения взаимоотношений субъекта и объекта. Следовательно, эпистемологические проблемы шире собственно логических. Поэтому, говорит Пиаже, «эпистемология предполагает решенными проблемы логики», она строится, опираясь на логический и психологиче­ский материал. Со своей стороны, построенная эпистемология ока­зывает неоценимую помощь специальным дисциплинам, иссле­дующим мышление, — она указывает им приемы и способы ана­лиза, выясняет ценность и взаимоотношение знаний разного рода, дает в конечном итоге обоснование частным наукам.

Исторически имевшие место многочисленные попытки пост­роить научную эпистемологию не привели к положительному ре­зультату потому, говорит Пиаже, что они исходили из статиче­ской точки зрения. Только генетический и историко-критический подход к человеческому знанию может привести к научной эпи­стемологии. «Генетическая эпистемология», по замыслу Пиаже, должна разрабатывать, общие вопросы методологии и теории по­знания, с одной стороны, исходя из результатов эксперименталь­ных психологических исследований и фактов истории научной мысли, а с другой — широко применяя при разработке об­щей теории методы современной логики и математики (напри­мер, булеву алгебру, теорию групп, теорию графов, теорию игр и т. д.).

Равновесие и инвариантность.

Развитие познания, считает Пиаже, ведет к тому, что знание субъекта об объекте становится все более инвариантным по отношению к изменяющимся условиям опыта, к изменению пози­ции субъекта в отношении объекта. На этом пути создатель «гене­тической эпистемологии» приходит к мысли о возможности при­менения теории инвариантов (в частности, математической тео­рии групп) к изучению процессов познания. Познавательные структуры, складывающиеся на различных стадиях развития ин­теллекта, Пиаже математически представляет в виде различных структур: в частности, алгебраических групп (и группировок), структур порядка, топологических структур. С точки зрения Пи­аже, инвариант группы, преобразований в интеллектуальной структуре является знанием о самом объекте, о его собственных свойствах, т. е. независимо от той или иной частной системы от­счета, в которой обнаруживаются эти свойства. Обратимость опе­раций в интеллектуальных структурах непосредственно связана с различием в них инвариантов.

Нужно сказать, что Пиаже идет к решению проблемы инвариантности знания об объекте в более правильном направлении, чем многие другие зарубежные психологи и философы. С точки зрения гештальт-психологов, константность восприятия (и вообще всех познавательных структур) складывается в результате сти­хийной игры физических сил в «феноменальном поле» (а поэто­му сама константность, инвариантность образа оказывается в сущности случайной, так как она не обусловлена однозначно объ­ектом). В теории Пиаже инвариантность знания об объекте по отношению к той или иной субъективной «перспективе» обеспе­чена реальным взаимодействием субъекта и объекта, связана с действием субъекта и вполне однозначно определяется собствен­ными свойствами объекта. В противоположность гештальт-психологии Пиаже подчеркивает важность понимания субъекта как активного, действующего, оперирующего существа. Решающий факт для опровержения гештальт-психологии, считает он, состоит в том, что инвариантность знания прогрессирует по мере интел­лектуального развития, находясь в прямой зависимости от опыта оперирования субъектом реальными предметами Гештальт-психологи, по мнению Пиаже, имеют дело лишь с очень ограничен­ным типом познавательной структуры: с так называемыми не­обратимыми и не ассоциативными целыми (т. е. с такими целы­ми, в которых если А + В = С, то C — B  A, a A + B + C (А + В) + С). Гештальт-структуры, в представлении Пиаже, соответствуют самым начальным стадиям развития интеллекта и сменяются в ходе умственного развития другими структурами, обратимыми и ассоциативными.

Конечно, возникновение устойчивых и обратимых операциональных структур интеллекта не означает, по мнению Пиаже, что в знании субъекта отныне совершенно не может возникать положений неустойчивости. Знание всегда есть знание о внешнем объекте, свойства которого неисчерпаемы, который предстает перед субъектом постоянно с новой стороны и этим постоянно ставит новые проблемы. Когда Пиаже подчеркивает возрастание устойчивости знания об объекте в ходе интеллектуального разви­тия, он имеет в виду прежде всего формирование обратимых структур интеллектуальных операций, т. е. логических средств, которые позволяют субъекту решать те задачи, которые ставит перед ним действительность. Однако поскольку Пиаже считает, что в основе решения задач лежит сформированность операциональных структур, позволяющих решать классы одно­типных проблем, постольку возрастание устойчивости структур интеллекта харакгеризует, с его точки зрения, и рост устойчиво­сти, инвариантности знания субъекта в целом. Несомненный ин­терес вызывает опыт применения Ж. Пиаже математической тео­рии инвариантов к исследованию познавательных структур. Сле­дует вместе с тем обратить внимание и на ограниченность како­го метода.

Дело в том, что, если необходимость вычленения характеристик действительности, инвариантных в отношении изменяющейся «точки зрения» субъекта, как средство воссоздания объекта, понимать в широком, гносеологическом плане, в том плане, в ка­ком эта проблема ставилась в истории философии от Платона до Канта и Гуссерля, тогда становится очевидным, что предло­женная Пиаже интерпретация проблемы не охватывает всех ее случаев. Метод Пиаже предполагает наличие инвариантности по отношению к субъективной «перспективе» отдельных элемен­тов пространства и самих действий субъекта, которые служат исходным базисом для формирования познавательных структур. Таким образом, инвариантность этих базисных компонентов по отношению к разным «точкам зрения» субъекта не объясняется в рамках предложенной Пиаже концепции. С другой стороны, хорошо известно, что при всей важности критерия инвариант­ности как индикатора объективности знания, он не является единственным критерием, и на высших ступенях развития позна­ния, особенно при построении научного знания, это обнаружи­вается со всей отчетливостью.

Вот это различие форм, в которых может выступать критерий инвариантности, не учитывается в работах Пиаже. Пиаже в ос­новном вычленяет те стороны формирования инвариантного зна­ния об объекте, которые могут быть адекватно описаны с помощью существующего математического аппарата и прежде всего теории групп. Именно из требований теории групп Пиаже выводит и свое положение о роли обратимости операций как средстве достижения инвариантности знания. Между тем, если учитывать разнообразие форм, в которых выступает инвариант­ность знания, то приходится признать, что обратимость познава­тельных операций, по-видимому, не является таким универсаль­ным индикатором объективности знания, какой склонен усмат­ривать в ней Пиаже.

В рамках «генетической эпистемологии» Пиаже пытается связать теорию инвариантов с теорией равновесия. В этом пункте обнаруживаются как сильные стороны концепции Пиаже, так и ее существенная методологическач сла­бость.

Пиаже считает, что возникновение инварианта в интеллекту­альной структуре (и, следовательно, появление обратимости операций) непосредственно связано с уравновешиванием операций между собой и, как следствие этого, с равновесием субъекта и объекта. Поэтому теория равновесия должна, по мысли Пиаже, дать ключ к пониманию интеллектуального развития. Равновесие понимается Пиаже не как баланс сил в состоянии покоя, а как максимальное значение деятельности субъекта, компенсирую­щей определенные внешние изменения.

Для более полного уяснения роли понятия равновесия в тео­рии Пиаже следует остановиться на одном моменте. Сам Пиаже разбирает возможное возражение против предложенной им кон­цепции: часто утверждают, что о равновесности интеллектуаль­ных операций можно говорить только применительно к области логико-математических структур. Это возражение, считает Пиа­же, имеет смысл только в том случае, если мы отождествляем логи­ку со структурой языка и видим единственную сферу ее примене­ния в упорядочении знаний, полученных до и вне зависимости от нее (точка зрения, защищаемая современными логическими по­зитивистами. Пиаже решительно выступает против такого пони­мания логики. Его логическая концепция, называемая им иногда рационалистической или диалектической, базируется на том, что любое содержание мысленного знания может быть вскрыто только в результате использования методов структурации, нахо­дящихся в отношении по крайней мере частичного изоморфизма с логическими структурами. Поэтому, если абсурдно утвержде­ние о том, что логика существует на всех уровнях приобретения знания, то, по мнению Пиаже, можно смело говорить о существо­вании на всех уровнях определенных, более «слабых» струк­тур — «набросков» логики. Эти «предлогические» структуры по­степенно приводят к образованию логико-математических струк­тур, которым соответствуют системы реальных операций мышле­ния. В силу этого не только тенденция к уравновешиванию, но и различные виды равновесия (сначала более «слабые» и «непол­ные», а затем высшие виды равновесия) явно выступают на всех уровнях развития психических функций.

Рассмотрим далее способы, с помощью которых Пиаже объ­ясняет само понятие равновесия, его внутренний механизм. Строя модель «равновесия» субъекта и объекта сначала по ана­логии с равновесием физической системы и ее среды, а затем по образцу равновесия биологического организма с окружением, Пиаже не может из этой модели вывести специфические свой­ства своеобразной «уравновешенности» субъекта и объекта, а поэтому вынужден вводить эти свойства в свою систему извне, в явном несогласии с принятой им исходной моделью.

В механике замкнутая система считается находящейся в рав­новесии в том случае, если сумма всех возможных перемещений внутри системы равна нулю (или сумма всех возможных работ внутри системы равна нулю). Об этом говорит так называемый принцип возможных перемещений Мопертюи.

Пиаже, вводя термин «равновесие» в свою теоретическую систему, сначала понимал «равновесие» в смысле, близком к указанному. Система субъект — объект (а под «объектом» он понимает прежде всего ту часть среды, окружающей субъекта, с которой субъект непосредственно практически и познавательно взаимодействует) может считаться находящейся в равновесии в том случае, если сумма всех возможных взаимодействий субъек­та и объекта равна нулю (это означает, что субъект всегда может совершить действие, обратное первому и восстанавли­вающее исходное положение). Внешнее равновесие субъекта и объекта обеспечивается установлением равновесия внутри опера­циональной структуры: наличие в этой структуре операции, обратный основной, как раз и ведет к тому, что сумма всех воз­можных операций внутри структуры оказывается равной нулю[323].

Вскоре, однако, оказалось, что проводившаяся Пиаже анало­гия между равновесием в механической системе и равновесием в структуре интеллектуальных операций весьма неточна. Во-пер­вых, механический принцип Мопертюи имеет дело с замкнутой системой, т. е. с системой, изолированной от влияния окружаю­щей среды, в то время как вся суть того «уравновешивания» ин­теллектуальных операций, о котором говорит Пиаже, состоит в том, что посредством него достигается устойчивость знания об объекте относительно изменяющегося опыта. Иными словами, Пиаже имеет дело не с «замкнутой», а с «открытой» системой. Во-вторых, выяснилось, что в самой физике равновесие системы лишь в редких случаях выражается принципом Мопертюи. Более общие случаи равновесия системы, которые рас­сматриваются, например, в термодинамике, связаны с наличием в системе минимума потенциальной энергии (это обусловлено достижением системой наиболее вероятного состояния). Механи­ческое равновесие оказывается лишь частным случаем более об­щего состояния равновесия. В последние годы рядом физиков и математиков (Пригожин, Дефай и др.) понятие равновесия обобщено до «динамического равновесия». Математическую теорию динамического равновесия системы оказывается возможным приложить к исследованию «открытых систем», т. е. систем, обменивающихся веществами и энергией с окружающей средой. Некоторые биологи сделали попытки приложить теорию динамического равновесия к исследованию живых организмов, понимаемых в качестве «открытых систем»[324].

Пиаже говорит об «уравновешивании» операций внутри познавательной структуры и считает, что эта «уравновешенность» достигается за счет полной обратимости операций. Пытаясь избавиться от телеологии при объяснении внутренней тенденции действий субъекта к взаимному уравновешиванию, Пиаже хо­чет построить свою концепцию на основе физической теории равновесия. Известно, что тенденция физической замкнутой си­стемы к принятию наиболее вероятного состояния объясняется действием статистических законов, без всякой апелляции к скры­той цели. Однако равновесие в физической системе весьма часто достигается не за счет повышения обратимости процессов внут­ри системы, а как раз наоборот: за счет принятия некоего необ­ратимого состояния.

Убедившись в невозможности вывести из физической моде­ли равновесия важный для психологии факт познавательной «уравновешенности» субъекта и объекта, Пиаже оказался вынужденным все более подчеркивать специфический харак­тер психического равновесия.

Специфическим для психологии, считает Пиаже, является понимание равновесия как взаимной компенсации двух движений, развертывающихся в противоположных направлениях. Пиа­же вводит в свою теорию такие понятия, как «поле равновесия», «подвижность равновесия». Он считает, что следует отличать «перемещающееся равновесие», т. е. такое равновесие, при ко­тором оно при введении новых условий нарушается, что ведет к перестройке всей структуры, от «постоянного равновесия», где введение новых элементов в структуру не меняет характеристик старых элементов. К структурам, обладающим «перемещающим­ся равновесием», Пиаже относит неустойчивые познавательные структуры, складывающиеся на первых этапах интеллектуаль­ного развития (например, гештальт-структуры). Устойчивые структуры, обладающие «постоянным равновесием», характери­зуются тем, что введение в них новых элементов не меняет харак­теристик старых (если у субъекта сложилась операциональная структура в виде натурального числового ряда: 1, 2, 3, 4, 5..., то введение новых чисел, достижение нового уравновешивания не меняет характеристик чисел 1, 2, 3...). Пиаже строит иерархию степеней равновесия, связывая прогресс уравновешивания с расширением поля равновесия, возрастанием подвижности равно­весия и ростом обратимости операций[325].

Изменения внешних сил и отвечающие на них действия субъ­екта выступают, по Пиаже, в двух формах.

1. В случае низших форм равновесия (сенсомоторные и перцептивные формы) изменения состоят в реальной модификации среды, на которую определенным образом отвечает компенсаци­онная деятельность субъекта.

2. В случае высших структур изменения состоят в виртуаль­ных (возможных) модификациях, т. е. сами изменения и ответы на них субъекта совершаются в рамках системы операций.

Пиаже поясняет: каждая логико-математическая структура (наиболее равновесная) включает в себя для некоторого класса систему всех возможных трансформаций; некоторые из них мо­гут рассматриваться как модификации системы, в этом случае обратные трансформации состоят из возможной компенсация первых. Эти возможные модификации и компенсации соответ­ствуют, по Пиаже, операциям субъекта.

В настоящее время Пиаже вынужден все более настойчиво подчеркивать, что аналогия уравновешенности интеллектуаль­ных операций субъекта с равновесием физической системы весь­ма приблизительна. В то время как элементами, находящи­мися в равновесии в интеллектуальных структурах, являются операции субъекта, в физической системе уравновешиваются силы и энергии. Пиаже уточняет понятие «возможных опера­ций», которое входит в определение им понятия интеллектуаль­ного равновесия.

Следует различать, считает Пиаже, операции «инструмен­тально возможные» и «структурно возможные». Первые выра­жают те операции, которые сам субъект в данный момент рас­сматривает как возможные, как такие, которые он мог бы со­вершить. Хотя с точки зрения самого субъекта «инструментально возможные» операции не есть реально совершаемые им, посто­ронний наблюдатель (например, психолог, изучающий данного человека) может считать их реальными, так как обдумывание субъектом своих возможных действий есть такой же реальный психологический процесс, как и внешняя деятельность. «Струк­турно возможны» те операции субъекта, которые сам субъект не рассматривает в данный момент как возможные (может быть, и вообще не знает о своей возможности их совершить), но которые тем не менее он способен осуществить, так как у него объективно сформировалась операциональная структура, включаю­щая эти операции. Таким образом, основой всех операций субъ­екта являются «структурно возможные» операции, которые в сущности совпадают с самой операциональной структурой. «Инструментально возможные» операции составляют часть «структурно возможных», а реальные — часть последних. Таким обра­зом, в интеллектуальной операциональной структуре, подчеркивает Пиаже, уравновешенность реальных и возможных изменений выражается совсем иначе, чем в физической системе. В то время как в интеллектуальной структуре существуют «инструментально возможные» операции, являющиеся как бы посредствующим звеном между реальными и возможными изменениями, в физи­ческой системе может существовать лишь резкая дихотомия ре­альных и возможных изменений. Итак, аналогия между интел­лектуальным и физическим равновесием не может быть проведена далеко.

Важно подчеркнуть, что анализ реальной «уравновешенно­сти» субъекта и объекта в процессе познания привел Пиаже к признанию таких характеристик этой «уравновешенности», ко­торые при всем желании не могут быть выведены из модели равновесия физической системы или биологического организма. Рассуждая об «инструментально» и «структурно» возможных операциях, Пиаже вынужден говорить о сознании, об обдумы­вании субъектом своих возможных действий и о других специ­фически психических состояниях как о необходимом компоненте «равновесия» субъекта и объекта. Ключ к пониманию происхож­дения и реальной функции этих психических состояний дается в том случае, если мы рассматриваем познающего субъекта не как изолированное существо, не как отдельный биологический орга­низм, а в качестве существа, включенного в общественную позна­вательную деятельность. Гносеологический субъект—это в дей­ствительности определенные общественно выработанные формы познавательного взаимодействия индивидов, составляющих об­щество. Не отдельный индивид познавательно «уравновешивает­ся» с объектом (если употреблять этот весьма условный термин), а общество, выступающее в определенном аспекте как гносеоло­гический субъект. Мера «уравновешенности» с объектом отдель­ного познающего индивида в действительности определяется степенью овладения этим индивидом социальными формами познавательной деятельности, а не теми процессами этого инди­вида, для понимания которых достаточно моделей механики и биологии.

Признав недостаточность физической теории равновесия для понимания «уравновешенности» субъекта и объекта, Пиаже объективно продемонстрировал слабость собственной методологической позиции, хотя и не сумел выработать такую концепцию, в рамках которой можно адекватно объяснить анализируемые им факты.

Характерно, что когда Пиаже в одной из последних работ потребовалось определить понятие «обратимости» действия (т. е. понятие операции, так как операция и есть обратимое дей­ствие), он не смог ограничиться указанием только на то, что обратимость связана с возможностью выполнения действия в двух противоположных направлениях, и был вынужден указать на важность наличия осознания того, что действие при его выпол­нении в обоих направлениях остается одним и тем же[326]. Есте­ственно, что понятие обратимости в физике не может быть опре­делено подобным образом.

Сам Пиаже признает, что та обратимость интеллектуальных операций, о которой он говорит, не имеет ничего общего с обратимостью реальных физических процессов. Так, говоря о формировании понятия времени, Пиаже замечает, что обратимость времени для субъекта означает не то, что реальное, физическое время способно течь в обратном направлении (реальное время необратимо), а лишь то, что субъект мысленно может переходить не только от предыдущего момента времени к последующему, но и от последующего к предыдущему (т. е. совершать не только операцию А  В, но и операцию В  А), не теряя, однако, осоз­нания того, что реальная последовательность моментов не из­меняется (т. е. А предшествует В). «Построение времени являет­ся... прекрасным примером совместного действия обратимых операций субъекта и необратимых процессов объекта», — заме­чает Пиаже[327].

Логико-математические и физические понятия.

Общее понимание взаимоотношения субъекта и объекта в процессе познания неразрывно связано в концепции Пиаже с анализом взаимоотношения понятий математики и физики. Последний вопрос играет в системе «генетической эпистемологии» принципиальную методологическую роль.

Пиаже исходит из казалось бы очевидного факта различия в образовании и развитии понятий логики и математики, с одной стороны, и понятий физики и всех остальных экспериментальных наук, с другой. «Каждый согласен признать необходимость эксперимента в физике и бесполезность лабораторных исследований для построения математической теории (независимо от того, совершенно ли отрицается роль опыта в математике или же счита­ют, что роль опыта в математике скоропреходяща и основную роль там играет дедукция)»[328]. Однако, «когда хотят точно оха­рактеризовать различие между физическим опытом и математи­ческой конструкцией, обнаруживают, что эта граница является подвижной»[329].

В самом деле, формирование понятий физики, так же как и формирование математических абстракций, опирается на актив­ную деятельность субъекта с объектом. С самого начала, подчер­кивает Пиаже, познание есть не констатация заранее данных от­ношений, а ассимиляция объекта активностью субъекта и по­строение отношений в самом процессе этой ассимиляции. При этом, если на начальных стадиях интеллектуального развития имеет место неравновесие ассимиляции и аккомодации, то потом это равновесие достигается. Физическая мысль предполагает эту ассимиляцию и немыслима вне ее. С другой стороны, развитие логико-математических понятий — это не только ассимиляция объекта посредством действий субъекта, но и выражение адап­тации интеллекта к объекту. Общая координация действий субъ­екта, лежащая в основе логико-математических форм, кристал­лизуется в особые структуры лишь постольку, поскольку она осуществляется на основе физических действий.

Специфические особенности логико-математических действий, с одной стороны, и действий физических, с другой, из которых можно вывести как их отличие, так и их своеобразное взаимное переплетение, Пиаже видит в том, что первые выражают общую структуру координации действий субъекта, в то время как вто­рые — это специализированные действия, определяемые в своем содержании особенностями отдельных, частных объектов, с кото­рыми оперирует субъект. Но, поскольку специализированные действия должны быть координированы между собой так же, как и общие действия, любая математическая структура несет в себе возможное физическое содержание, даже если математическая структура выходит за рамки этого физического содержания. В то же время любое физическое понятие образуется лишь посред­ством некоторой общей математической координации. Именно поэтому граница между физикой и математикой является весьма условной, относительной, подвижной81a.

Но именно потому, что физические понятия являются некото­рым единством общих логико-математических структур и специализированных действий, а последние заимствуют свое содержание из частных, отдельных объектов, развитие физической мысли не может не предполагать постоянного экспериментирования c внешним объектом. В то же время развитие математических по­нятий, в основе которых лежит выражение некоторых общих структур, не предполагает такого постоянного обращения к внеш­нему объекту. Поэтому, считает Пиаже, полное отождествление понятий логики и математики и понятий физики невозможно, не­смотря на постоянно растущую математизацию физики. По ме­ре того как мы переходим от чистой механики к явлениям, характеризующимся необратимостью, все большую роль в формировании понятий приобретает экспериментальное исследова­ние. В этих областях исчисление играет большую роль, но зна­чение опытного исследования изменяется: опыт врывается в тео­ретическое исследование как бы на каждом шагу и образует на­стоящую руководящую нить мышления, а не просто его контроль, как это имело место в механике. Опыт часто вызывает довольно глубокий пересмотр наших фундаментальных понятий и обнару­живает непредвиденные области применения математического аппарата. Особенно большую роль играет опыт в исследовании биологических явлений.

Физическая мысль, считает Пиаже, занимает как бы проме­жуточное положение между мыслью математической и биологической. Так же, как и математические понятия, понятия физики выражают ассимиляцию реальности операциональными схемами, из которых самые общие схемы дают возможность де­дуктивной конструкции (которая может представлять ценность не только в меру ее соответствия эксперименту, но и сама по себе, — как раздел математики). Но, с другой стороны, поскольку физическая мысль вынуждена постигать реальность все более сложную и со все большим трудом поддающуюся ассимиляции, дедукция в ней вынуждена значительно потесниться в пользу эксперимента.

Пиаже приводит пример взаимопроникновения общих операциональных схем интеллекта и конкретного физического содержания, ассимилируемого посредством этих схем, на примере фор­мирования понятий о времени. Часто говорят, пишет он, что вре­мя необратимо. В этой фразе в действительности речь идет о со­бытиях, сменяющих друг друга во времени, т. е., если можно так выразиться, о содержании времени, которое физически невоз­можно воспроизвести в смысле, обратном его причинной обуслов­ленности. Вместе с тем воспроизведение времени в операциях интеллекта, как раз предполагает наличие умения не только дви­гаться в мысли от события предшествующего к событию после­дующему, но и осуществлять обратное движение, т. е. уметь свя­зывать настоящее с прошлым.

Дети, интеллектуальные операции которых еще не стали обратимыми, обнаруживают специфическую невозможность воспроизведения последовательного хода событий именно в силу того, что они не в состоянии осуществлять мысленное движение в обоих направлениях. А это значит, что и время как необратимое течение не существует для этих детей в своей реальной необратимости. Так обратимость операций интеллекта оказывается необходимым условием воспроизведения реальной необрати­мости[330].

Оценивая взгляды Пиаже по вопросу о взаимоотношении по­нятий математики и физики, отметим прежде всего, что реальную проблему, с которой он столкнулся и которую пытается разре­шить, более точно можно было бы сформулировать не как во­прос о взаимоотношении понятий математики и физики, а как во­прос о связи между движением познания в уже вычлененном объективном содержании и деятельностью познания по выделе­нию структуры объекта. При такой постановке проблемы стано­вится ясно, что первое движение познания включает не только математические операции; одновременно отпадает необходимость постоянно подчеркивать и «размытость» границы между математическими и физическими понятиями.

Как же Пиаже объясняет различие выделенных двух движе­ний познания?

Объяснение особенностей присущей логико-математичеоким структурам необходимости и всеобщности Пиаже ищет во «внутренней» обусловленности действий субъекта его биологической организацией. Математическое действие, считает Пиаже, не заимствует своего содержания из внешних объектов, а происходит из эксперимента, осуществляемого субъектом над собственными движениями посредством «любого объекта» (последний — лишь средство, а не источник содержания математических действий). «Вот почему наиболее общие действия вместо того, чтобы абстра­гировать свою структуру из объекта, напротив, добавляют к объекту некоторое новое содержание, вытекающее из активности субъекта, и в конце концов достигают такой стадии, когда они могут выполняться мысленно и «абстрактно» при отсутствии ка­кого бы то ни было применения к актуально существующему объекту»[331]. Однако, хотя математическое действие и не происходит из опыта взаимодействия с физическими объектами, оно тем не менее адаптировано и даже, можно оказать, преадаптировано к реальности. Дело в том, поясняет свою мысль Пиаже, что точ­ная координация действий субъекта необходимо соответствует возможным трансформациям самой реальности: координация действий как бы «погружена» в реальность посредством психо­биологического организма, который является продуктом реаль­ности. Таким образом, соответствие логико-математических структур общей структуре «любого» объекта достигается не посредством внешнего опыта, а при помощи некоторой «внутренней» деятельности субъекта над самим собою[332].

В другом месте Пиаже следующим образом развивает ту же мысль. Цикл ассимиляции, образованный начальными координациями, из которых развиваются операции субъекта, находится как бы в точке соединения наиболее общих функциональных законов организма и наиболее общих характеристик объектов.

Собственное тело субъекта является одновременно и одним из объектов наряду с другими объектами, детерминированными законами реальности, и центром ассимиляции других объектов активностью субъекта. Поэтому общая координация действий субъекта выражает одновременно и структуру реальности, которая определяет эти действия извне, через структуру биологической организации живого существа, и структуру, которая как бы накладывается на реальность действием и мыслью субъекта, ассимилирующего объект. Поэтому общие законы Вселенной, продуктом которых являются действия субъекта, осознаются субъектом не в результате воздействия объекта на субъект, а как бы изнутри, в процессе координации самих действии субъекта[333].

Нетрудно указать философскую ошибку в рассуждениях Пиа­же. Дело в том, что объективная обусловленность действий субъекта физическими и физиологическими законами живого организма вовсе не может являться гарантом объективной истин­ности знания, его соответствия внешнему объекту. Иллюзии и за­блуждения тоже обусловлены вполне объективными причина­ми—условиями познания, физиологическими и психологически­ми особенностями познающего субъекта и т. д. Детерминирован­ность иллюзий и заблуждений в конечном счете объективными «законами Вселенной» ни в коей мере не превращает их в объек­тивно-истинное отражение реальности. Адекватность, соответ­ствие интеллектуальных структур структуре объекта может быть обеспечена лишь постоянно происходящим взаимодействием субъекта и объекта, в ходе которого осуществляется соотношение знания с реальностью, коррекция интеллектуальных образований внешней действительностью.

Однако гораздо важнее не просто показать ошибочность, философскую несостоятельность тех или иных утверждений Пиаже, а выяснить, почему один из крупнейших психологов современно­сти логикой своих исследований приходит к утверждению этих положений.

Пиаже прекрасно понимает, что внешний мир существует независимо от субъекта, и отдает полный отчет в том, что лишь принимая эту посылку можно научно ставить все вопросы, свя­занные с исследованием познавательной деятельности. Пиаже понимает, что активность субъекта — не средство искажения объекта, а единственный путь выявления его подлинных характе­ристик («...растущая объективность понятий предполагает гораз­до большую активность субъекта, чем первоначальный субъек­тивистский эгоцентризм»[334]).

Однако, приняв в качестве исходного методологического пунк­та положение о возможности успешно исследовать познаватель­ный процесс в том виде, как он осуществляется отдельно взятым, изолированным индивидом, сняв в сущности проблему овладения индивидом миром социальной культуры, Пиаже столкнулся с яв­ной невозможностью вывести из деятельности индивидуального субъекта с объектом то содержание, которое уже зафиксировано в выделенном объективном знании. Выделение этого содержания из взаимодействия субъекта с объектом, а также реальная взаи­мосвязь движения по выделенному объективному содержанию с движением познания по вычленению структуры объекта могут быть правильно осмыслены лишь в том случае, если в качестве познающего существа мы рассматриваем не отдельного изолиро­ванного субъекта, а общество как гносеологический субъект. Закрыв для себя этот единственно возможный путь объяснения специфических особенностей логико-математических структур, Пиаже был вынужден заявить, что эти структуры не вычленяют­ся из взаимодействия субъекта с объектом. Отсюда и тезис Пиа­же о том, что хотя логико-математическое знание соответствует реальности, получается оно посредством «внутренней» деятель­ности субъекта с самим собой. Положение о взаимодействии субъекта и объекта оказывается в данной части рассуждений Пиаже практически неиспользуемым и тем самым повисает в воздухе. Поэтому Пиаже нередко подменяет вопрос о взаимо­действии субъекта и объекта другим, производным от первого вопросом — о взаимоотношении субъективного и объективного знания, отождествляя субъективное с субъектом, а объективное с объектом.

* * *

Психологическая и общая теоретико-познавательная концеп­ция Жана Пиаже используется заслуженным признанием совре­менного психологического мира. Огромный эмпирический мате­риал, полученный и опубликованный Пиаже и его сотрудниками, долгое время еще будет источником, способным обогатить психо­логические исследования. К сожалению, эта сфера деятельности Пиаже пока почти совершенно выпала из поля зрения критиче­ского анализа. Большее внимание привлекли теоретические принципы, лежащие в основе операциональной концепции интел­лекта и «генетической эпистемологии»[335]. Имея в виду именно эту сторону деятельности Пиаже, мы можем — на основе прове­денного рассмотрения — сделать некоторые выводы.

1. Вклад Ж. Пиаже в психологию мышления прежде всего следует рассматривать с точки зрения дальнейших путей разви­тия психологии. Начав под сильным влиянием идей французско­го социологизма с широкой социологической постановки проблем психологии мышления, Пиаже в дальнейшем — в ходе модифи­кации исходного предмета исследования — перешел в русло индивидуально-психологических проблем. В этой области лежат его важнейшие достижения. Индивидуальная психология в его лице получила, пожалуй, самое совершенное на сегодняшний день воплощение.

Как это ни парадоксально, но именно развитие индивидуаль­но-психологической проблематики заставило Пиаже поднять важные вопросы общественно-исторического понимания психики, человеческой деятельности Ходом своих исследований и их результатами Пиаже объективно показал неизбежную ограниченность индивидуально-психологической точки зрения.

Исследуемые в операциональной концепции интеллекта психические структуры, управляющие ими законы — все это вводит­ся Пиаже как явления индивидуальной психики. Известное теоретическое обоснование этому дается в предлагаемой им трактовке проблемы субъекта — объекта, в частности в отождествле­нии субъекта и субъективности. Вместе с тем в используемом Пиаже аппарате логико-психологического анализа и в постоянно подчеркиваемом обобщенном характере законов психики, со­циальной и предметной сфер деятельности отчетливо выступает иная тенденция, истоки которой лежат в общественно-историче­ском понимании психических функций.

Отчетливо эта тенденция выступает в предлагаемом Ж. Пиа­же истолковании логических структур. Логика, согласно Пиаже, призвана дать не только описание идеальных форм мышления, соответствующих определенным конечным состояниям индивидуального развития интеллекта. Логические структуры в равной степени описывают и явления интеллекта, и перцептивную сфе­ру, и строение нервных сетей[336]. В логическом изоморфизме законов этих различных областей выражается сверхиндивидуальная природа логики и открываются большие возможности социаль­ной трактовки интеллекта.

2. В исследованиях Ж. Пиаже психология мышления делает еще один, чрезвычайно важный шаг в решении своих кардиналь­ных проблем и в процессе развертывания операциональной кон­цепции интеллекта и «генетической эпистемологии» подготавли­вает почву для существенно иных подходов к обсуж­даемому в их рамках предмету. Важнейшие итоги этого раз­вития сводятся: 1) к четкому осознанию необходимости в исходном пункте психологического исследования встать на позицию общественно-исторического понимания психической деятельно­сти; 2) к признанию недостаточности псевдогенетического ана­лиза интеллекта и остальных психических функций и необходи­мости нахождения исходных структур и механизма реального генезиса; 3) к констатации факта ограниченности существующе­го формально-логического аппарата для анализа внутренних механизмов психической деятельности с точки зрения ее содер­жательного строения. Все эти проблемы, вытекающие не только из исследований Ж. Пиаже, но отражающие по сути дела совре­менное состояние наук о мышлении, дают возможность уже сегодня подойти к оценке деятельности Ж. Пиаже исторически.

3. Наконец, теорию Пиаже следует рассматривать в русле идей системного анализа, все более широко входящего в современную науку. Системное исследование как особая позна­вательная задача требует нахождения путей представления ис­следуемого предмета как множества взаимосвязанных элементов, выступающих как единое целое. Работы Ж. Пиаже, с этой точки зрения, во-первых, построены на основе нахождения путей синте­за различных (логических, психологических и т. д.) представле­ний объекта, и, во-вторых, четко ориентированы на понимание интеллекта как системы операций. Оба эти аспекта — в том виде, в каком они нашли разработку у Ж. Пиаже, — представляют со­бой буквально первые шаги в системном анализе психической жизни. Но психология мышления и логика должны были пройти эту стадию своего развития для того, чтобы стал возможен их дальнейший прогресс.