§ 1. Умственное воспитание в детском саду - Развитие мышления и умственное воспитание - Н.Н.Поддьов и др.

Всестороннее развитие личности ребенка обеспечивается единством нравственного, умственного, эстетического и физического воспитания. Умственное воспитание высту­пает не только как овладение знаниями и способами мыслительной деятельности, но и как формирование определенных качеств личности ребенка.

Умственное воспитание — это специально организуе­мый педагогический процесс, направленный на форми­рование у дошкольников системы элементарных знаний и умений, способов умственной деятельности, а также на развитие способностей детей и потребности в умствен­ной деятельности. Основная цель умственного воспита­ния — повышение общего уровня развития дошкольников.

Умственное развитие ребенка происходит как в процес­се его повседневной жизни, общения со взрослыми, игр со сверстниками, так и в процессе систематического обучения на занятиях в детском саду. Важнейшую роль при этом играет систематически осуществляемый на занятиях процесс умственного воспитания.

Детский сад — первое и самое ответственное звено в общей системе народного образования. В дошкольном возрасте закладывается фундамент представлений и поня­тий детей, который обеспечивает успешное умственное развитие ребенка. В ряде психологических исследований установлено, что темп умственного развития детей до­школьного возраста очень высок по сравнению с более поздними возрастными периодами [А. В. Запорожец, )963;

Л. А. Венгер, В. С. Мухина, 1973]. Какие-либо дефекты вое питания, допущенные в период дошкольного детства, фак­тически трудно преодолимы в более старшем возрасте и оказывают отрицательное влияние на все последующее развитие ребенка.

Результаты психологических и педагогических исследо­ваний последних лет показывают, что возможности умст­венного развития дошкольников значительно выше, чем это предполагалось ранее. Так, оказалось, что дети могут успешно познавать не только внешние, наглядные свойства предметов и явлений, но и их внутренние, существенные связи и отношения. В период дошкольного детства форми­руются способности к начальным формам абстракции, обобщения, умозаключения. Например, у детей старшего дошкольного возраста можно сформировать понимание зависимости между внешним строением животных и усло­виями их существования; достаточно легко формируются у детей представления об основных условиях роста и развития растений. Однако такое познание осуществляет­ся детьми не в понятийной, а в основном в наглядно-образной форме, в процессе предметной деятельности с познаваемыми объектами [Л. А. Венгер, 1969; А. В. За­порожец, 1972; Н. Н. Поддьяков, 1972].

Исследователями получены факты, свидетельствующие о том, что, обучая детей обобщенным способам обследо­вания предметов (с применением специально разработан­ных систем сенсорных эталонов), можно значительно повысить уровень их зрительного восприятия. В результа­те такого обучения дети правильно воспринимают слож­ную форму предметов, оценивают их пространственные отношения, пропорции и т. д. В работах П. Я. Галь­перина, Н. Ф. Талызиной показано, что у старших до­школьников возможно формирование полноценных поня­тий. П. Я. Гальперин, Д. Б. Эльконин отмечают:

« ... на основе поэтапной методики мы получили в 6—7 (и даже в 5) лет, т. е. в старшем дошкольном возрасте,

умственные действия и понятия, которые по общепринятым стандартам отвечают уровню мышления в подростковом возрасте ... были сформированы целые системы понятий, которые на целый период умственного развития опережали остальное содержание сознания» [1967, с. 612].

Таким образом, конкретность и наглядность детского мышления, которые ранее считались неотъемлемыми свойствами, оказались следствием не совсем правильно организованного обучения и воспитания детей, когда ус­ваиваемые ими знания носили лишь конкретный характер и не представляли собой четкой системы.

Интересные подходы к решению проблемы умствен­ного воспитания и умственного развития есть в работах П. Я. Гальперина [1966], В. В. Давыдова [1972] и Н. И. Непомнящей [1975]. Одна из линий этих исследований за­ключается в переводе детей с уровня дооператорного мыш­ления на более высокий уровень конкретных операций. Это, конечно, важнейшая задача умственного развития детей старшего дошкольного и школьного возраста. Но не менее важна за-дача максимального использования возможнос­тей дооператорного мышления в умственном развитии ребенка.

Период дооператорного мышления приходится на воз­раст ребенка от 2 до 7 лет. В этот период совершаются кардинальные изменения в общем развитии ребенка. В ря­де исследований показано, что важнейшими формами мышления дошкольника являются наглядно-действенное и наглядно-образное. Развитие этих форм в значительной мере определяет успешность перехода к более сложной, понятийной форме.

Тщательное и углубленное изучение всех линий умст­венного развития ребенка в дооператорный период позво­ляет максимально использовать так называемые низшие уровни мышления для полноценного построения более высоких уровней. В связи с этим возникает необходи­мость выявления основных функций более элементарных форм мышления, определения их роли в общем процессе умственного развития ребенка. Есть основания предпола­гать, что возможности этих форм мышления чрезвычайно велики и используются далеко не полностью.

При разработке вопросов умственного воспитания до­школьников советские ученые исходят из основных поло­жений советской психологии, рассматривающей процесс психического развития человека как результат присвоения общественного опыта человечества, воплощенного в продуктах физического и духовного труда. При этом умствен­ное развитие ребенка выступает как усвоение наиболее простых форм этого опыта, а именно как овладение пред­метными действиями, элементарными знаниями и умения­ми как наиболее универсальными средствами закрепле­ния и передачи общечеловеческого опыта, усвоение кото­рых играет ведущую роль в развитии ребенка.

Таким образом, психическое, в том числе и умст­венное, развитие ребенка выступает как процесс, имею­щий конкретно-историческую и социальную природу, все основные этапы которого обусловлены особенностями передачи общественного опыта. Это положение советской психологии дает правильное направление при исследо­вании проблемы взаимодействия биологических и социаль­ных факторов в процессе развития индивида.

С раннего детства ребенка окружают созданные рука­ми человека предметы, в которых фиксированы определен­ные общественные функции. Развиваясь, ребенок с помо­щью взрослого учится их использовать. С возрастом по­являются более сложные формы взаимоотношений с окру­жающими людьми, изменяется место, которое занимает ребенок в системе человеческих отношений, формируются новые потребности. Определенные отношения действитель­ности, новые свойства вещей, которых ранее ребенок не замечал, теперь выступают для него на первый план. Однако происходит не просто увеличение количества знаний: новое содержание может быть усвоено лишь на ос­нове новых форм интеллектуальной деятельности. Таким образом, развитие мышления идет в направлении усложне­ния как содержания, так и основных форм.

Переход от познания внешних свойств и связей явлений к познанию внутренних, скрытых от непосредственного восприятия связей и отношений требует существенной перестройки мыслительной деятельности детей, формиро­вания у них новых приемов и способов овладения зна­ниями. В условиях стихийного обучения этот процесс развивается довольно медленно. Решение подобных задач может быть осуществлено лишь в ходе целенаправлен­ного обучения детей. Обучение на занятиях в условиях общественного дошкольного воспитания выступает в на­стоящее время как основной фактор умственного воспи­тания дошкольников. В связи с этим особенное значение приобретает изучение вопросов содержания и методов умственного воспитания детей.

Под содержанием умственного воспитания в дошкольной педагогике понимается формирование у детей опреде­ленного объема знаний об окружающих предметах и явлениях (общественной жизни, живой и неживой природе и т. д.) и способов мыслительной деятельности — умения наблюдать, анализировать, сравнивать, делать простые обобщения Объем и характер содержания определен «Программой воспитания в детском саду». Успешность умственного развития детей зависит от характера усваи­ваемых знаний, а также от методов обучения. В связи с этим одной из центральных проблем умственного воспи­тания является проблема обучения и развития. Впервые она была представлена в работах Л. С. Выготского.

Как известно из работ Л. С. Выготского, в стихий­ном опыте дошкольников вначале возникают лредпонятий-ные образования — комплексы, псевдопонятия и лишь за­тем формируются в процессе школьного обучения полно­ценные понятия [ 1982, т. 2 ]. В работах П. Я. Гальперина, Н. Ф. Талызиной получены данные, свидетельствующие о 1ом, что в условиях организованного обучения сам ход формирования понятий имеет существенно иные законо­мерности, чем при стихийном обучении. Применяемая в работе П. Я Гальперина методика поэтапного форми­рования умственных действий позволяет формировать полноценные понятия в старшем дошкольном возрасте, и объем их ограничен лишь наличием необходимых пред­варительных знаний и умений [ 1966].

В настоящее время приобретает актуальность вопрос о повышении научности не только школьных, но и дошколь­ных знаний Конечно, эта проблема должна решаться принципиально иначе, чем в школьном обучении. Вряд ли сейчас правомерно ставить вопрос о формировании в массовой практике детских садов системы научных поня­тий у дошкольников. Однако создать предпосылки такого формирования, которые будут реализованы в школе, уже можно и у дошкольников.

Наиболее существенные сдвиги в умственном развитии ребенка являются результатом усвоения не каких-либо отдельных знаний и умений, а, во-первых, определенной системы знаний, отражающей существенные связи и зави­симости той или иной области действительности, и, во-вторых, общих форм мыслительной деятельности, лежа­щих в основе этой системы знаний. В связи с эчим очень остро стоит проблема разработки основных прин­ципов отбора и систематизации дошкольных знаний.

Можно ли вообще говорить о системе знаний для дошкольников? Результаты педагогических и психологичес­ких исследований убедительно свидетельствуют в пользу систематизации дошкольных знаний. Материал, упорядо­ченный в четкую целостную систему с простым принципом построения, легче усваивается, чем материал разрознен­ный, случайный. Переход от познания отдельных внешних свойств явлений к познанию внутренних, существенных их связей, играющий важную роль в развитии содержа­ния и форм мышления, может быть осуществлен лишь в процессе последовательного усвоения детьми соответст­вующей системы знаний, когда каждое последующее, формируемое представление или понятие вытекает из пре­дыдущего, а вся система опирается на исходные положе­ния, выступающие как ее центральное ядро.

Наша задача состоит в том, чтобы создать благо­приятные условия для реализации возможностей детского развития, а именно дать детям в доступной форме система­тизированные знания, отражающие существенные связи и зависимости явлений тех областей действительности, с которыми встречается ребенок в своей повседневной жизни. В связи с этим возникает вопрос о построении системы в соответствии с возможностями мыслительной деятельности детей. Мы подчеркиваем: возможностями, а не наличным уровнем мышления, так как если мы будем строить систему знаний, ориентируясь на наличный уро­вень мыслительных способностей ребенка, то овладение ею не даст заметных сдвигов в его умственном развитии.

Система дошкольных знаний, конечно, должна быть более элементарна и принципиально отличаться от сис­темы школьных знаний. Так, П. Г. Саморукова отмечает, что «систематизация знаний возможна на разной степени их глубины и обобщенности: и на эмпирическом уровне, когда основное содержание знаний представлено в форме представлений (образов ранее воспринятых предметов и явлений), и на более высоком—теоретическом уровне, когда знания имеют форму понятий, а связи характеризу­ются как глубокие закономерности» [1973, с. 77]. Далее она указывает на большие возможности расширения и уг­лубления системы в процессе обучения детей.

^Системы знаний могут быть различны по своей струк­туре. Исследования, проведенные за последние годы, свидетельствуют, что наиболее эффективное влияние на умственное развитие детей оказывают системы, построен­ные по иерархическому принципу [ Д. Б. Эльконин, 1970;

центрального, исходного понятия, из которого выводятся остальные. Иначе говоря, имеется определенная субор­динация, соподчинение понятий. Подобные системы харак­терны для школьного обучения, однако в целях успешного умственного развития дошкольников возникает необходи­мость использовать этот принцип построения знаний и при разработке содержания дошкольного обучения. Прав­да, здесь имеется одно противоречие, которое до последне­го времени было фактически неразрешимо. Дело в том, что в основе иерархической системы знаний должно ле­жать понятие, отражающее центральную, ведущую связь явлений той или иной области действительности. Однако такое понятие, как правило, результат сложных форм тео­ретического анализа и обобщения, что, конечно, недоступ­но дошкольникам.

Современные исследования познавательных процессов детей позволили внести существенный вклад в решение проблемы умственного воспитания дошкольников. В ряде исследований разработано важное положение, заклю­чающееся в том, что ребенок в процессе предметно-чувственной деятельности (изобразительной деятельности, конструирования и т. п.) может выделить существенные центральные связи явлений в той или иной области дейст­вительности и отразить их в образной форме — форме представлений и элементарных понятий. Таким образом, в дошкольном возрасте возможно формирование таких представлений и элементарных понятий, которые могут стать ядром системы знаний. Это открывает новый прин­цип отбора в систематизации дошкольных знаний, который отличается от принципа отбора школьных знаний и в то же время мало ему уступает по эффективности умствен­ного развития детей.

В качестве центрального звена систематизации знаний той или иной области действительности были выделены связи, которые оказались доступными познанию дошколь­ников в процессе предметно-чувственной деятельности. Представления дошкольников, отражающие общие зави­симости явлений, были использованы в качестве ядра, объединяющего отдельные конкретные знания в четкую систему. Так, например, в процессе систематизации знаний о живой природе была выделена общая зависимость строения животного от условий его существования. Эта закономерность в ряде случаев имеет очень простые формы проявления, вполне доступные детскому пониманию.

Изложенные принципы систематизации знаний наиболее полно обеспечивают реализацию принципа научности, поскольку в основу системы кладутся представления и элементарные понятия, отражающие основные связи со­ответствующей области действительности

Казалось бы, включение в систему дошкольного обуче­ния знаний, которые отражают существенные зависимости той или иной области действительности, затруднит процесс обучения детей и тем самым нарушит принцип доступнос­ти. Однако специальный подбор таких форм проявления данной зависимости, которые могут быть познаны в про­цессе деятельности дошкольников, позволяет донести до детей и эти более сложные знания. Систематизация знаний дала хороший эффект в умственном воспитании детей.

За последние годы существенное продвижение получил один из главных вопросов дошкольной дидактики — вопрос о последовательности усложнения знаний, начиная с тех исходных, которые были положены в основу системы. Разработка таких знаний позволила полнее реализовать принцип доступности обучения. В качестве исходных были выделены знания, которые, будучи вполне доступны детям в своем первоначальном виде, таили в себе широкие возможности усложнения и развития.

Важные результаты были получены в процессе изуче­ния стихийного опыта детей. Так, у старших дошкольников были обнаружены особого рода знания, содержащие в самой элементарной форме отражение таких реальных связей, которые являлись центральными для той или иной области действительности. Например, старшие дошкольни­ки обладали способностью целостного, еще недостаточно расчлененного «схватывания» в образном плане кинема­тических зависимостей (зависимости пройденного пути от скорости и времени движения, зависимости времени дви­жения от скорости и расстояния и т. д.). По­добные знания мы использовали как своего рода пред­посылку для формирования у детей более глубокого пони­мания основных связей и отношений той или иной области действительности. Дело в том, что если у ребенка имеется пусть самое элементарное, но уже верное отражение взаимосвязи между двумя или более объектами как едино­го целого, то создается принципиальная возможность, не нарушая этого целого, последовательно его услож­нять, делая акцент то на одном, то на другом компо­ненте. Такой путь наиболее эффективен для последова­тельного подведения старших дошкольников к пониманию достаточно сложных связей и отношений. При другом

способе обучения, когда ребенка вначале последовательно знакомили с каждым компонентом связи безотносительно друг к другу и лишь затем обращали его внимание на связь компонентов, дети испытывали значительные за-груднения.

Анализ уже имеющихся у детей разнообразных сведе­ний, например, о живой природе позволил выделить вид знаний, которые в зачаточной форме отражали зависи­мость между особенностями внешнего строения и поведе­ния животного, с одной стороны, и условиями существо­вания, с другой стороны. Это были знания о возможнос­тях животного, которыми характеризуется тот или иной зверь. Например, большинство детей прекрасно знают, что кошка умеет лазить на деревья, ловить мышей — она очень ловкая, подвижная. Лошадь, олень быстро бега­ют. Лев и тигр сильные и ловкие, они умеют осторожно подкрадываться к своей добыче и нападать на нее. Все эти сведения достаточно просты и успешно усваиваются уже в среднем дошкольном возрасте. Важно подчеркнуть, что подобные возможности животного или его основные умения есть не что иное, как проявление его приспособ­ленности к условиям существования. Однако на данном уровне знаний эти возможности рассматриваются до­школьниками еще сами по себе, без их отношения к усло­виям, в которых живет и действует животное. На первый план для ребенка выступает само животное и его умение. Тот факт, что умения животного, как правило, проявляют­ся в определенных условиях, еще не выделяется и не осознается детьми. Однако знания дошкольников о живот­ных легко поддаются усложнению и развитию и могут быть использованы как предпосылка для формирования рас­члененной системы знаний о приспособленности животных к среде обитания.

Таким образом, в процессе усвоения разнообразных знаний об умениях животных у детей формируются пред­посылки для осуществления следующего шага в познании общей зависимости особей от условий существования. Но данные предпосылки в условиях обычного, традицион­ного обучения, как правило, не используются. Реализа­ция таких предпосылок — это особая задача, требующая проведения специального исследования. Дело в том, что простое количественное увеличение знаний дошкольников о возможностях различных животных не ведет само по себе к возникновению понимания приспособленности жи­вотных к условиям существования. В связи с данным обстоятельством возникла задача формирования у детей общего подхода к анализу умений животных, который поз­волил бы дошкольникам понять ограниченность умений животных, их приспособленность лишь к определенным условиям существования. Для этого необходимо было дать детям такие новые знания об умениях животных, которые выступили бы как полная противоположность уже имею­щимся знаниям — являлись бы их антиподами. Такие знания как бы высвечивали уже знакомые объекты с новой стороны, выявляя их новые свойства.

Старшим дошкольникам объясняли, что животное мо­жет оказаться в самых разных, в том числе и не совсем обычных, условиях, и приводили ряд примеров. Так, длин­ный клюв журавля, такой удобный при охоте за лягушка­ми, мышами и другими животными, оказался малопри­годным, когда у журавля возникла необходимость съесть манную кашу из тарелки. Другой пример. Быстроногий конь, оказавшийся на скользком, гладком льду, передви­гается с трудом, часто падает, и неуклюжий тюлень легко обгоняет его, скользя на животе и работая ластами. Подобные ситуации, описываемые словесно или демон­стрируемые с помощью картин, позволили дошкольникам с новой стороны взглянуть на знакомое животное и увидеть особенности его поведения в необычных условиях. Новые знания, вступая в противоречие с прежними знаниями, вызывали удивление детей. У большинства из них неволь­но напрашивался вопрос: почему в одних условиях жи­вотное такое умелое и ловкое, а в других — такое бес­помощное? И на этом этапе обучения не представляло особого труда объяснить детям (они фактически были уже подготовлены к этому), что в природе каждое животное успешно действует только в своих, родных условиях, где оно родилось и выросло. Далее детям предлагали самим придумать необычные условия для различных животных. Вначале такое мысленное экспериментирование детей бы­ло не совсем удачным, но затем они все успешнее находили воображаемые ситуации, к которым то или иное жпппт"^':' пктчвялгич) мплппппспособлрнным. В прппрссе

с другими предметами, в той системе, в которой он существует и функционирует.

Такой подход к разработке проблемы умственного воспитания дошкольников, при которо"м у детей форми­руют умения рассматривать окружающие предметы и яв­ления в разных аспектах, позволяет значительно усилить слабые стороны мыслительной деятельности дошколь­ников.

Основной недостаток детского мышления заключается в хаотичности, отрывочности знаний, в неумении детей объединять отдельные частные результаты мыслительных действий в целостный продукт. Важно подчеркнуть, что в определенном отношении мыслительная деятельность до­школьников достаточно развита. Так, дети среднего и стар­шего дошкольного возраста с большим или меньшим успе­хом выделяют такие отдельные стороны окружающей дей­ствительности, как свойства и качества предметов, сами предметы, межпредметные связи и зависимости. Однако объединение данных сторон в целостное представление осуществляется ими со значительными затруднениями. Как правило, отдельные предметы выделяются сами по се­бе, в известной мере безотносительно к другим предметам, а те или иные предметные совокупности берутся безотно­сительно к отдельным предметам.

С целью формирования у детей целостного мысли­тельного процесса, в ходе которого ребенок последователь­но выделял бы в доступных ему пределах основные стороны предметной действительности и увязывал их в це­лостное знание о мире, была разработана логическая схема общей организации познавательной деятельности детей. Эта схема задавала основную стратегию разверты­вания познавательной деятельное!и — от выделения от­дельных предметов к прослеживанию системы предметов и явлений, внутри которых данный предмет существует и функционирует, и далее к выделению отдельных свойств и качеств предметов с последующим их анализом в сис­теме межпредметных функциональных связей. В процессе такой познавательной деятельности у детей формирова­лась система знаний, отражающая предметы и явления в нескольких взаимосвязанных аспектах. Данное обстоя­тельство обусловливало гибкость и подвижность этих знаний, возможность анализа того или иного объекта в' различных системах с другими объектами.

На основе анализа исследований, проведенных в лабо­ратории умственного воспитания дошкольников, можндать следующую общую характеристику роли система­тизированных знаний в умственном воспитании детей до­школьного возраста. Основное значение такого рода зна­ний состоит в том, что они универсальное средство разви­тия мыслительной деятельности детей. В процессе усвоения таких знаний у дошкольников происходило интенсивное овладение умениями произвольно актуализировать свои прежние знания и использовать их для более глубокого понимания вновь формируемых. Система знаний усваи­валась детьми на протяжении ряда занятий. При этом материал каждого последующего занятия мог быть полно­ценно усвоен лишь на основе знаний и способов умствен­ной деятельности, полученных дошкольниками на пред­шествующих занятиях. Для этого необходимо было, чтобы дети владели умением активно воспроизводить имеющие­ся у них знания и использовать их для понимания нового материала. Иначе говоря, успешность обучения дошколь­ников в значительной мере зависела от широты и глубины взаимодействия усвоенных знаний с вновь формируемыми. Особая роль в организации такого взаимодействия при­надлежала воспитателю, который обучал дошкольников способам актуализации имеющихся у них знаний. Слож­ность обучения заключалась в том, что, как правило, требовалась избирательная активизация усвоенных зна­ний, и не просто в том виде, как они предлагались ребенку в процессе усвоения, а в новом аспекте, который соответствовал особенностям нового учебного материала. В результате обучения у детей формировалось умение использовать в процессе усвоения новых знаний доста­точно крупные по объему массивы прежних знаний, приобретенных в течение длительного времени. Следует отметить, что возможности произвольной актуализации дошкольниками системных знаний оказались значительно шире, чем знаний отрывочных, фрагментарных, не объеди­ненных единым ядром.

Таким образом, во-первых, в процессе усвоения сис­тематизированных знаний старшими дошкольниками про­исходило интенсивное развитие способности произвольной актуализации и оперирования в мысленном плане все бо­лее сложными по структуре знаниями, иначе говоря, коли­чественное и качественное развитие внутреннего плана действий. От занятия к занятию усложнялся и развивался объект внутренней деятельности детей, в качестве которого выступали не только отдельные предметы, но и достаточно сложные межпредметные связи и отношения.

Во-вторых, следует отметить, что именно системати­зированные знания значительно расширяли возможности познавательной деятельности детей и позволяли последо­вательно подвести их к пониманию наиболее сложных отношений окружающей действительности. Иначе говоря, такие знания выступали как основа сложных форм мысли­тельной деятельности дошкольников.

В-третьих, в процессе усвоения систематизированных знаний происходило формирование общей стратегии по­знавательной деятельности детей, которая развертывалась по логической схеме — от выделения отдельного предмета к установлению его связи с другими предметами, в системе которых он существует. Затем осуществлялся анализ от­дельных свойств этого предмета в системе его функцио­нальных связей с другими предметами. В этом процессе знания выступали как средство организации и регуляции данной деятельности, что поднимало последнюю на более высокий уровень.

В процессе формирования систематизированных зна­ний у детей проявилась достаточно ясно выраженная стратегия познавательной деятельности. Они придержи­вались определенной линии анализа обследуемых объек­тов — содержание и последовательность выделения основ­ных сторон предметной действительности обусловливались особенностями усвоенных знаний. Эти знания направля­ли познавательную деятельность детей на соответствую­щие стороны и свойства объектов, задавали способы действий с последними, обеспечивали увязывание, синте­зирование полученных в этом процессе новых знаний в целостную систему.

Усвоение детьми системы знаний, отражающей скры­тые существенные связи той или иной области действитель­ности, коренным образом изменяло подход дошкольников к анализу окружающих их предметов и явлений. У детей формировалась установка на поиск скрытых внутренних связей и отношений. При этом существенно перестраива­лось обследование внешних свойств и связей предметов. Оно начинало осуществляться с прицелом на последую­щее познание внутренних свойств и связей. Важно под­черкнуть, что как внешние, так и внутренние свойства предметов начинали анализироваться детьми с точки зре­ния той системы, в которой данный предмет существует.

Таким образом, на определенном этапе формирования у дошкольников системы знаний последняя начинала вы­ступать как средство анализа окружающей действительности. От качественного и количественного состава знаний и умений, опосредствующих усвоение нового материала, зависит осмысление детьми этого материала, глубина его понимания. Качество формируемых у детей умственных действий определяется не только особенностями внешнего материального действия, но и особенностями имеющихся у детей знаний и способов умственной деятельности. Структура усваиваемых детьми знаний определяет на­правленность ребенка на наиболее важные стороны дейст­вительности, обеспечивая отражение этих сторон и увязы­вание их между собой в единое целое. В процессе усвоения систематизированных знаний у дошкольников формирует­ся достаточно широкое понимание окружающей действи­тельности: взаимосвязей и взаимодействий предметов и явлений, их изменений и развития.

В связи с постановлением Совета Министров СССР «О дальнейшем улучшении общественного дошкольного воспитания и подготовке детей к обучению в школе» [ О реформе общеобразовательной и профессиональной школы, 1984] чрезвычайную актуальность приобрела проблема разработки новых программ и новых учебных пособий для подготовительных групп детских садов и под­готовительных классов. Проблема обучения детей с 6 лет в настоящее время является узловой: ее успешное решение .должно оказать положительное влияние на разработку целого ряда других как теоретических, так и практи­ческих проблем начального обучения. В настоящее время исследование этой проблемы осуществляется комплексно в институтах Академии педагогических наук СССР и в других научных учреждениях страны. В нем принимают участие педагоги, психологи и физиологи-гигиенисты; их совместные усилия направлены на разработку оптималь­ных форм и методов обучения детей.

На основе результатов современных психолого-педагогических исследований и обобщения передового опыта была разработана экспериментальная программа обучения детей подготовительных групп детских садов. В ней удалось реализовать ряд важных теоретических принципов воспитания и обучения, разработанных А. В. Запорожцем и его сотрудниками, в частности развивающего обучения, соответствия содержания и мето­дов обучения детей их психофизиологическим особеннос­тям.

Один из ключевых вопросов обучения детей 6 лет — вопрос их психологической готовности к обучению в школе.

Этот вопрос заслуживает специального рассмотрения. § 2. Психологическая готовность детей к обучению в школе

Проблема формирования психологической готовности к школьному обучению не нова. Однако в настоящее время она приобретает особую остроту в связи с повы­шением требований к начальному обучению, преду­смотренным в «Основных направлениях реформы обще­образовательной и профессиональной школы».

Введение обучения в школе с 6 лет приводит к необходимости наряду с показателями готовности ребенка 7 лет к обучению в I классе рассматривать показатели готовности детей 6 лет к обучению в I классе. Данная проблема может решаться лишь парал­лельно с созданием общих принципов обучения детей 6 лет в школе.

Как показал Л. С. Выготский, переход от одного возрастного периода к другому характеризуется изме­нением социальной ситуации развития, системы отноше­ний ребенка с окружающими, с социальной действитель­ностью [1984]. Эти изменения отражаются в перестройке психических процессов, соотношений между ними. Специфику перехода к школьному возрасту Л. С. Выгот­ский видел в «утере непосредственности», появлении высокоопосредствованных форм регуляции деятельности. Каковы же новая социальная ситуация развития и соответствующие ей формы регуляции деятельности, характеризующие переход от дошкольного возраста к младшему школьному?

При поступлении в школу ребенок включается в новую для него систему социальных отношений. Иным становит­ся подход к нему окружающих, появляются новые требования и ожидания. Если основные требования, предъявляемые дошкольнику, связаны с поведенческими проявлениями («слушаться», «не шалить» и т. п.), то теперь на первый план выступает требование «хорошо учиться» — правильно воспроизводить задаваемые учи­телем образцы, усваивать социально выработанные спо­собы решения различных задач.

Специфика школы связана с необходимостью ориенти­роваться на жесткие социально заданные нормы. Как уже отмечено, в собственно учебной области это «нормативные» способы решения задач. Поведение ребенка (особенно во время урока) должно подчиняться

строго фиксированным правилам. Отношения со сверст­никами тоже начинают носить значительно более «нормативный» характер. В частности, появляется четкая структура группы (октябрятские звездочки).

Таким образом, готовность к школе — это прежде всего готовность к овладению высокоопосредствованны-ми, «внеситуативными» формами регуляции деятельности, позволяющими строить ее в соответствии с заданными нормами. В дальнейшем, в период школьного обучения, эти нормы становятся все более сложными.

В отличие от школьников для дошкольников типична регуляция деятельности на основе тех или иных конкрет­ных особенностей ситуации (ориентация на конкрет­ный результат действия, на требования конкретного взрослого и т. п.). Переход к социально-нормативной регламентации требует существенной перестройки самого механизма регуляции деятельности. Если в типично дошкольной ситуации любой способ действия оказывается хорош, лишь бы он приносил положительный результат, то теперь становится необходим анализ способа с точки зрения его соответствия норме, соотнесение нескольких потенциально возможных способов между собой. Скажем, решая математическую задачу, ученик должен не просто найти ответ, но получить его строго определенным путем. Нормативная регламентация относится не только к собственно учебным действиям, но и к действиям, реализующим отношения школьника с другими детьми, с учителем. Так, например, естественной («непосредствен­ной») реакцией ребенка на вопрос, заданный учителем, был бы немедленный ответ, однако такое действие ученика противоречит заданной норме: он должен поднять руку и ждать дополнительного указания со стороны учите­ля — лишь тогда он может отвечать. Значит, первое побуждение, наиболее прямой и естественный способ действия должны быть отвергнуты.

Разумеется, усвоенные в дошкольном возрасте спо­собы действий не исчезают, полностью заменяясь новыми. Они лишь должны включиться в новую структуру. Отмеченная нами нормативность школьной жизни требует, чтобы практической реализации любого способа действия (плана) предшествовала его оценка с точки зрения соответствия заданным нормам, критериям. Психическая регуляция деятельности существенно усложняется.

Новый уровень регуляции становится доминирующим в школьном возрасте. Однако он должен быть подготовлен уже к моменту поступления в I класс — иначе ребенок

«выпадает» из школьной системы. Его поведение приходит в противоречие с установленными требованиями, направ­ленное обучение в рамках классно-урочной системы оказывается неэффективным.

Созревание нового уровня регуляции деятельности, характеризующего готовность ребенка к школе, пред­ставляет собой отнюдь не одномоментный акт. Оно протекает в течение переходного периода от дошкольного возраста к младшему школьному. Этот период харак­теризуется появлением непосредственной ориентации на школу как у самого ребенка («Я уже почти школьник»), так и у окружающих его взрослых. Не случайно даже название группы детского сада, предназначенной для детей 6 лет,— «подготовительная к школе». Ориентация на будущее сказывается в появлении нового — более серьезного — отношения как взрослых, так и самого ребен­ка к занятиям, проводимым в детском саду, в постепенном изменении критериев оценки ребенка воспитателем и роди­телями.

Заметим, что ориентация на заданные способы дейст­вия возникает уже в детском саду, но пока еще прояв­ляется эпизодически: на занятиях (прежде всего, по математике и грамоте), в некоторых действиях, связан­ных с выполнением режима дня, при периодическом дежурстве детей и пр. Кроме того, новый уровень регуляции осваивается в сюжетно-ролевой игре благодаря тому, что в ней моделируются реальные социаль­ные отношения, хотя для регуляции самой игровой дея­тельности этот уровень не обязателен [Д. Б. Эльконин, 1978].

При воспитании ребенка только в семье новый уровень регуляции деятельности часто складывается менее благоприятно, чем при воспитании в детском саду. Однако основные закономерности развития остаются теми же. Общие особенности деятельности ребенка того или иного возраста, отношение к ним окружающих взрослых исторически выработаны и закреплены в куль­туре, поэтому различия социальной ситуации развития у детей, посещающих и не посещающих детский сад, не принципиальны — отсюда и проистекает единство основных направлений развития [Л. С. Выготский, 1984].

Оценка потенциально возможного способа действия с точки зрения его соответствия требованиям позволяет ребенку точно выполнять последовательные указания

взрослого. Это обеспечивается «отсеиванием» альтерна­тивных вариантов действия: стереотипного повторения одного и того же действия, следования за структурой, навязываемой ситуацией, и т. п. Ориентация детей 6 лет на последовательные указания взрослого выявлена в исследовании Л. И. Цеханской [Диагностика умственно­го развития дошкольников, 1978]. Детям предлагали рисовать узоры под диктовку взрослого с соблюдением определенных правил. Оценивалась точность выполнения «диктанта» и соблюдение правил. Была выявлена весьма значимая связь (г==0,60) между уровнем ориентации на указания взрослого и успешностью последующего обучения детей в I классе.

Аналогичные данные были получены нами с использо­ванием разработанной под руководством Д. Б. Эльконина методики «графический диктант», также предполагавшей построение узора в соответствии с последовательными указаниями взрослого [А. Л. Венгер, Е. В. Филиппова, 1981]. Одновременно методика выявляла возможность самостоятельного продолжения детьми узора, начатого под диктовку. Результаты исследования показали, что в условиях обучения в подготовительном классе боль­шинство детей очень быстро (за 2—3 мес) научаются четко выполнять указания взрослого. Однако приближе­ние форм организации обучения к обычным для I класса приводит к тому, что у значительной части детей 6 лет формирование ориентации на взрослого идет в ущерб самостоятельности. Правильно выполняя работу под диктовку, эти дети не в состоянии продолжить ее без диктовки, ориентируясь на ранее нарисованную часть узора.

Можно полагать, что в данном случае новый уровень регуляции деятельности складывается ущербно. Дети сознают необходимость соблюдения требований, но не владеют средствами для их самостоятельного выполнения. Указания взрослого как бы подменяют собой ориентировку ребенка в ситуации, а не организуют и не направляют ее, что имеет место' при более благоприятных условиях развития.

Возможность оценивать способ действия с точки зрения его соответствия требованиям позволяет ребенку противостоять эффектам поля, противоречащим постав­ленной задаче. Это важная предпосылка принятия учеб­ных задач, являющегося необходимым условием осознан­ного усвоения знаний, способов действий [В. В. Давыдов,

168

1972]. Для выявления степени ориентации на условия поставленной задачи нами была разработана методика «рисование по точкам». Детям предлагалось воспроизво­дить рисунок-образец, соединяя по определенному правилу точки, нанесенные на листе бумаги. Отдельные группы точек легко образовывали простые геометрические фигуры, часто симметричные. Это и порождало эффекты поля, противоречащие поставленной задаче, с одной стороны, воспроизводить образец, с другой — соблюдать правило.

Были обнаружены следующие варианты выполнения задания детьми 6 лет: а) ориентация на рисунок-образец и правило соединения точек (правильное выполнение);

б) ориентация на правило и пространственное распо­ложение точек (в этом случае вместо образца воспроизво­дится фигура, порождаемая эффектами поля); в) ориента­ция на образец и пространственное расположение точек (воспроизводится фигура, близкая к образцу, но не соответствующая правилу); г) ориентация только на пространственное расположение точек («полевое поведение», по терминологии К. Левина).

Исследование показало, что выявляемая этой методи­кой степень ориентации на систему условий задачи имеет большое значение для последующего успешного обучения в школе (г=0,43). Сопоставление данных разных групп 6-летних детей привело к следующим выводам. Дети 6 лет, посещающие детский сад, ориенти­руются, прежде всего, на образец. К 7-летнему возрасту большинство из них уже могут противостоять эффектам поля, соблюдая не только форму образца, но и правило соединения точек. У детей 6 лет, обучающихся в школе, ориентация на правило развивается значительно быстрее. Однако при недостаточном учете в обучении возрастных особенностей детей у них резко снижается ориентация на образец. Таким образом, и в этой области нередко наблюдается явление, аналогичное описанному выше:

заданные требования не направляют ориентировку ребен­ка в ситуации, а сковывают ее.

Сопоставление способа действия с заданными нормами требует высокого уровня развития функции контроля. В исследовании Л. В. Берцфаи и К. Н. Поливановой установлено, что к 7-летнему возрасту контроль начинает распространяться не только на результат действия, но и на способ его достижения. Формируются относительно самостоятельные контрольные действия, тогда как «контроль по результату», характерный для детей 6 лет,

осуществляется без выделения в самостоятельное дейст­вие — как особая сторона исполнительного.

При  выполнении методики «рисование по точкам» контроль за соблюдением правила носил развернутый внешне выраженный характер. Типичным был случай, когда испытуемый неоднократно проводил пальцем в воз­духе линию между двумя точками (или рисовал едва видную линию на бумаге), однако, убедившись в том, что она противоречит правилу, со словами типа «не годит­ся» или «нет, не так» переходил к проверке другого варианта. В данном случае мы непосредственно наблюда­ем осуществление контроля за соответствием потенциаль­но возможного действия заданной норме (правилу сое­динения точек).

Для оценки ребенком способа действия (плана) с точки зрения его соответствия заданным критериям необходимы определенные интеллектуальные предпосыл­ки. Как показал Л. С. Выготский, социальный опыт фиксирован в знаках. Знак характеризуется своеобразной двойственностью: он имеет некоторую материальную форму, однако суть его составляет значение, несводимое к этой форме. Овладение знаками, развитие знаково-символической функции — одно из основных направлений в умственном развитии ребенка [Ж. Пиаже, 1969;

Л. С. Выготский, 1982].

Очевидно, что регуляция деятельности на основе социальных норм невозможна без достаточно высокого уровня развития знаково-символической функции, так как сами нормы фиксированы в знаках. Однако вопрос о том, какой именно уровень ее развития может рас­сматриваться как характеризующий готовность ребенка к школьному обучению, требует специального экспери­ментального исследования. Такое исследование было про­ведено Е. В. Филипповой и Е. А. Бугрименко под руководством Д. Б. Эльконина. Одна из исследовавшихся проблем — это проблема самостоятельного создания ребенком символов и их использования в психической деятельности. Наряду с этим изучалась возможность различения детьми 6 лет смысловой стороны знака (т. е. значения) и его формы.

Первая из названных проблем изучалась с помощью широкоизвестной методики  «пиктограмма». Ребенку предлагалось делать рисунки, которые помогли бы ему запомнить сообщаемые экспериментатором слова. Выясни­лось,  что при  переходе от 6-летнего  возраста 170

к 7-летнему характер деятельности детей существенно меняется. Если для детей 6 лет типичны подробные сюжетные рисунки, к созданию которых запоминаемые слова служат лишь исходным толчком, то к 7 годам типичным становится создание условных изображений с опорой на существенные связи между содержанием изображений и запоминаемых слов. Дети 7 лет, как правило, дифференцируют «символ для себя» и «символ для другого». Когда дается инструкция сделать рисунок, который «подсказал» бы требуемое слово другому ребенку, они переходят к использованию более общезначимых ассоциаций. В отличие от этого дети 6 лет при такой инструкции в большинстве случаев оставляют рисунок тем же, что и «для себя».

Таким образом, к 7-летнему возрасту появляется осознанное отношение к символическому изображению как средству психической деятельности (в названном исследо­вании — запоминания).

Аналогичные изменения происходят и в отношении ребенка к форме и значению «универсальных знаков»— слов. В исследовании Е. А. Бугрименко применялась разработанная ею методика «сравнение слов». Детям предлагалось сравнивать по длине пары слов (например, «карандаш» и «карандашик»). Выяснилось, что дети 7 лет в значительно большем проценте случаев, чем 6-летние, могут отдифференцировать форму слова от его значения. Шестилетки, несмотря на подробную инструкцию, в зна­чительном числе случаев ориентируются не на отношения между словами, а на отношения между обозначаемыми ими предметами («Карандаш длиннее, потому что каран­дашик—это когда он стал маленьким»). В этом сказы­вается отсутствие осознанного отношения к знаку:

знак и обозначаемый им предмет в сознании ребенка не разделены.

Наряду с формированием знаково-символической функции важнейшим направлением интеллектуального развития дошкольников является овладение операциями наглядно-образного и логического мышления. Сформиро-ванность образного мышления определялась с помощью описанной выше методики «рисование по точкам», а также методики № 4, с помощью которой выявлялась степень ориентации ребенка на схемы и условные изображения [см.: Диагностика умственного развития дошкольников, 1978]. Методика «рисование по точкам» требовала мысленного «перем^попия» [<сгч,п урчим образца, зрительного «наложения» его на систему точек. Уровень мысленных «манипуляций» с образцом определял­ся по точности передачи его характерных особенностей (симметрии—асимметрии, величины углов и т. п.), причем различия между любыми двумя фигурами, которые могли быть построены по заданным точкам, были весьма велики (для исключения сенсорных трудностей)

Обе методики использовались в массовых диагности­ческих обследованиях детей, ежегодно (начиная с 1979 г.) проводимых коллективом сотрудников под руководством Д. Б. Эльконина. Обследования проходят в начале и в конце каждого учебного года в подготовитель­ных группах детских садов, подготовительных и первых классах школ. Полученные данные позволили сделать вы­вод о том, что дети 6 лет с высоким уровнем образного мышления в дальнейшем успешно обучаются в школе, их умственное развитие в условиях школьного обучения про­текает благоприятно. Для детей с низким уровнем образно­го мышления в последующем был характерен формализм в усвоении знаний и способов действия, у них наблюдались большие трудности в формировании логического мышле­ния.

Уровень сформированности логического мышления изучался с помощью широкоизвестной методики «четвер­тый лишний» («исключение предметов») и методики № 5 [см.: Диагностика умственного развития дошкольни­ков, 1978]. Результаты шестилеток, полученные по этим методикам, оказались малопрогностичными в отношении психического развития детей при последующем школьном обучении. В большинстве случаев дети с особо низким уровнем развития логического мышления в дальнейшем учились плохо, однако существенные различия между детьми со средним и высоким уровнями его развития отсутствовали.

Таким образом, уровень сформированности наглядно-образного мышления оказывается важным показателем готовности ребенка к школе, уровень же сформирован­ности логического мышления значительно менее сущест­вен. Этот результат парадоксален. Ведь именно логичес­кое мышление обеспечивает оценку потенциально возмож­ного способа действия с точки зрения его соответствия социальным нормам. Главным инструментом такой оценки являются значения, фиксированные в понятиях. На их основе и строится «нормативное» (соответствующее зако­нам логики) суждение, вскрывающее соответствие или

несоответствие определенного способа заданным нормам. Образное мышление не может выполнять этой функции (во всяком случае, в полном объеме), поскольку оно само не «нормативно».

Кажущийся парадокс может быть объяснен тем, что нормы и способы, задаваемые ребенку на первом этапе обучения в школе, весьма просты. Для контроля за их соблюдением вполне достаточен средний уровень развития логического мышления. Более высокий уровень на этом возрастном этапе не обеспечивает дополнительных преи­муществ.

Роль образного мышления объясняется тем, что оно выполняет в регуляции деятельности другую функцию. Оно позволяет наметить возможный способ действия, исходя из особенностей конкретной ситуации (он-то и дол­жен быть затем проконтролирован с точки зрения соответствия нормам). При недостаточном уровне разви­тия образного мышления, но высоком уровне развития логического последнее в значительной степени берет на се­бя ориентировку в конкретной ситуации. Однако в этом случае учет частных особенностей задачи, конкретных черт ситуации резко затруднен. Предельная обобщенность логического мышления оборачивается слабостью, порож­дая подмену анализа частных закономерностей общими. Это проявляется в том, что ребенок не может решить даже простейшую математическую задачу, пока не выяснит, «на что» эта задача, к какому классу она относится и, следовательно, какой из известных ему способов решения должен быть применен. При неверном определении класса задач может быть получен совершенно абсурдный ответ, однако ученик продолжает считать, что задача решена им правильно [Н. А. Менчинская, 1955].

До сих пор речь шла по преимуществу об интел­лектуальных возможностях, обеспечивающих контроль за соблюдением заданных норм. Однако наличие таких возможностей—недостаточный показатель готовности ре­бенка к школе. Новый уровень регуляции деятельности предполагает также побуждение к соблюдению норм (сформированность соответствующих мотивов) и его отра­жение в адекватных эмоциях, которые могли бы противо­стоять чисто ситуационным эмоциям, препятствующим осуществлению деятельности в заданном направлении.

Среди мотивов, связанных с ориентацией на социаль­ные нормы, наиболее исследованы учебный (ориентация на социально выработанные способы решения задач)

н так называемые широкие социальные мотивы [Л. И. Бо-жовнч и др., 1951]. Ведутся интенсивные исследования нравственных мотивов [Психологические проблемы..., 1977]. Не останавливаясь на содержательной характе­ристике проведенных в этой области исследований, отметим лишь, что формирование мотивов, относящихся к названным группам, представляет собой одно из важнейших направлений в подготовке ребенка к школе. Однако недостаточная разработанность методов изучения мотивационной сферы у детей не позволяет пока указать конкретные уровни развития разных мотивов, которые могли бы считаться критериями готовности. Выявление этих уровней — задача дальнейших исследований.

Принципиальное значение перестроек в аффективной сфере для перехода от «дошкольного» к «школьному» уровню регуляции деятельности отмечал уже Л. С. Вы­готский [1984]. Характеризуя психологическую природу «утери непосредственности», связанной с переходом к школьному возрасту, он придавал особое значение «обобщению переживаний», появлению устойчивых эмо­циональных представлений. Описанный нами механизм оценки способа с точки зрения заданных критериев с необходимостью предполагает участие подобных обоб­щенных эмоций. Ведь именно положительное или отри­цательное эмоциональное отношение к определенным способам действий обусловливает в конечном счете их принятие или непринятие.

Большое значение для успешности обучения имеет отношение ребенка к учебным задачам. Современное школьное обучение основано на системе учебных задач, многие из которых не несут самостоятельной смысловой нагрузки, являясь лишь подготовкой для последующего обучения. Так, изображение элементов букв не имеет самостоятельной ценности: оно нужно лишь для того, чтобы подготовить руку ребенка к последующему овладе­нию письмом (другими словами, навык изображения «палочек» в отличие от навыка письма сам по себе ребенку не нужен). Связь таких задач с последующими часто не ясна учащимся, особенно при учете относительно малой значимости для младших школьников отдаленных целей. Таким образом, даже если у ребенка уже сформирован учебный мотив, он не обеспечивает непо­средственного интереса к подобным задачам, поскольку идет обучение навыкам, не имеющим для учащегося личностного смысла.

Выполнение задания может достигаться в резуль­тате подчинения ребенка требованиям родителей, учи­теля и т. п., однако в этом случае деятельность так и остается для школьника «бессмысленной», что чревато потерей интереса к учебе вообще. Этого можно избежать при наличии обобщенного положительного отношения к задачам учебного типа. Сформировавшись на решении личностно значимых учебных задач, это отношение распространяется и на другие (лишенные непосредствен­ной личностной значимости) задачи.

Проблеме формирования у детей 6 лет обобщенного положительного отношения к задачам учебного типа посвящено исследование Б. С. Нарушевой, выполненное под нашим руководством. В основу исследовательской методики положен принцип, предложенный Д. Б. Элько-ниным: дети должны воспроизвести фигуру сложной формы, предварительно потренировавшись (если у них возникло такое желание) на отдельном листе. Тренировка не могла явиться результатом выполнения требования взрослого, так как она не предписывалась инструкцией, а лишь допускалась как возможность. Навык срисовы­вания фигуры, отрабатывавшийся при тренировке, не был, как мы полагали, личностно значимым, поскольку для собственной деятельности детей он практически бесполезен (исследование проводилось в детском саду, где не велось обучение письму). Таким образом, принятие «задачи на упражнение» могло рассматриваться как проявление обобщенного положительного отношения к задачам подоб­ного типа. Выраженность этого отношения оценивалась с помощью дополнительных приемов: выявлялось, на­сколько легко ребенок по предложению экспериментатора отказывается от тренировки, просит ли лист, чтобы по-упражняться перед срисовыванием следующей фигуры (при ее предъявлении экспериментатор не напоминал о возможности предварительно поупражняться и не давал «тренировочного» листа) и т. п.

Результаты исследования показали, что к концу обу­чения в подготовительной группе детского сада у боль­шинства детей складывается обобщенное положительное эмоциональное отношение к задачам учебного типа. Его выраженность различна у разных детей и высоко коррелирует с уровнем их активности на занятиях, оцененным воспитателем (г==0,76). Наличие такой обоб­щенной эмоции свидетельствует о появлении у детей учебного мотива (по крайней мере, в его наиболее примитивной форме) и само, как уже указывалось, служит важным условием успешного обучения в школе.

Новый уровень психической регуляции распростра­няется не только на учебную, но и на другие виды деятельности» в частности на общение со взрослыми и сверстниками. Поэтому специального рассмотрения тре­бует вопрос о том, насколько социализированы эмоции, относящиеся к этой сфере. В этой проблеме можно выделить два аспекта. Первый из них касается эмоций, связанных т: собственным поведением (удовлетворенность или, напротив, недовольство собой). Второй относится к эмоциональной оценке другого человека. Как те, так и другие эмоции определяют характер поведения человека в процессе общения. От особенностей оценки собственного поведения зависит его стиль (вежливое или грубое, альт­руистическое или '.эгоистическое и т. п.). Оценка других людей определяет направленность и избирательность общения (с кем ребенок дружит, с кем враждует и т. п.). Степень соблюдения норм общения существенно зависит от того, в какой мере те и другие эмоциональные оценки опираются на социально заданные критерии.

В современной культуре наиболее общезначимы мо­ральные критерии. Однако при отсутствии специального экспериментального формирования они не используются большинством детей не только в 6-летнем возрасте, но и значительно позднее [Психологические проблемы..., 1977]. Поведение регулируется более простыми нормами, характер которых на сегодняшний день недостаточно изучен. Имеющиеся данные позволяют предположить, что у дошкольников эмоции, связанные с собственным поведением, определяются его соответствием или несоот­ветствием требованиям значимых взрослых (ребенок до­волен собой, когда он соблюдает эти требования, и недоволен, когда нарушает их). По-видимому, показате­лем готовности к школе может служить появление ориентации на обобщение, «неперсонализированные» тре­бования, выступающие для ребенка как всеобщие и обязательные нормы, а не как требования конкретного человека (в качестве примера можно привести норму, предписывающую поднимать руку, когда хочешь что-то сказать или спросить на уроке). Являясь весьма социа­лизированными. эти нормы, однако, не относятся к мораль­ным.

Для выясне'-'"!: отношения к подобным требованиям, возможностей пл '.'•'лоционального принятия в 6-летненозрасте было проведено под руководством Д. Б. Элько-нина сопоставительное исследование особенностей эмоцио­нального развития учащихся подготовительных классов школы при разном стиле общения учителя с классом. Выяснилось, что строго регламентированное общение, характерное для начальных классов, приводит к быстрому формированию у детей 6 лет умения подчиняться предписанным правилам поведения. Доминирующей эмоцией становится при этом не удовлетворение от соблюдения правил, а боязнь их нарушить. С помощью модифицированной методики Амен у обследованных детей было выявлено существенное повышение тревожнос­ти, снижение эмоционального комфорта. У большинства учащихся I класса (7 лет) аналогичный стиль общения не приводит к подобному эффекту.

Это можно объяснить тем, что у детей 6 лет недоста­точно сформированы внутренние механизмы регуляции деятельности, охарактеризованные нами выше. В резуль­тате активность и инициатива детей не могут проявиться в формах, предписываемых жесткими школьными тре­бованиями, и затормаживаются. Это и приводит к росту внутренней напряженности, тревожности.

Критерии оценки ребенком других людей исследова­лись Ж. Пиаже, изучавшим становление моральной оценки, выражающейся в высказываниях ребенка [Л. Р!а§е1, 1932]. Однако это, прежде всего, рациональная оценка, тогда как для регуляции деятельности большее значение имеет эмоциональная, определяющая реальное поведение в отношении другого человека. Нами был проведен специальный эксперимент, направленный на вы­явление особенностей такой оценки у детей 6 лет.

Эксперимент проводился на модели: ребенком оцени­валось «поведение» кукол, участвовавших в разыгрывав­шихся перед ним сценках. Вербальная оценка сопоставля­лась с действенной (выражавшейся в тех или иных действиях по отношению к куклам). Выяснилось, что в вербальном плане дети адекватно оценивают «поведе­ние» кукол с точки зрения моральных критериев. Однако дети 6 лет не руководствуются этой оценкой в своих действиях. Это свидетельствует о том, что она не эмоциональна, а чисто рациональна. К 7 годам действия большинства детей начинают направляться моральной оценкой поведения персонажей, что, на наш взгляд, служит одним из показателей становления нового уровня регуляции деятельносч^и. Разумеется,

речь идет лишь об использовании простейших критериев, соответствующих моральным нормам (например, щед­рость—жадность). Наряду с ними фигурируют и более примитивные критерии (например, аккуратность — не­ряшливость). Однако подчеркнем, что и это обобщенные социально заданные критерии. Для дошкольников харак­терна эмоциональная оценка на основе ситуативных критериев, связанных лишь с поведением персонажа (другого человека) в отношении самого ребенка (доброжелательны или недоброжелательны его действия).