Лекция девятая. Социальная структура постиндустриального общества. - Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы - В. Л. Иноземцев

- Оглавление -


Становление постиндустриального общества радикально изме­няет сущность и мотивацию человеческой деятельности, модифи­цирует корпоративные принципы и определяет новые формы орга­низации товарного производства. В подобной ситуации невозмож­но предположить, что столь масштабная трансформация оставляет незатронутыми глубинные основы социальной организации, не порождает новые общественные страты, не вызывает к жизни но­вые линии классового противостояния. Конфигурация общества всегда определялась и сегодня определяется формами организации его производительных сил; поэтому мы должны уделить внимание тем социальным последствиям, к которым приводит современная постиндустриальная трансформация.

Попытки осмысления новой социальной стратификации.

Проблема изменяющейся социальной структуры попала в поле зрения социологов в первые послевоенные годы. К этому периоду относятся достаточно эпизодические высказывания на данную тему, однако большинство из них позволяет утверждать, что в центре внимания исследователей оказывались не столько распределение материального богатства, сколько статусная роль человека в постиндустриальном обществе.

Наблюдая резкое снижение влияния традиционного класса бур­жуа, чья власть основывалась на чисто экономических факторах, Р. Дарендорф в конце 50-х годов одним из первых высказал мысль о том, что «представителей правящего класса посткапиталистичес­кого общества следует искать на верхних ступенях бюрократичес­ких иерархий, среди тех, кто отдает распоряжения административ­ному персоналу». В тот же период К. Райт Миллс отметил, что в условиях постоянного усложнения социальной организации основ­ную роль играют не имущественные или наследственные качества человека, а занимаемое им место в системе социальных институ­тов. Учитывая то значение, которое авторы теории постиндустри­ального общества придавали теоретическому знанию как важней­шему фактору социального прогресса, легко объяснить тот факт, что именно обладание информацией и знаниями, навыками и уме­ниями стало одним из оснований причисления человека к домини­рующему классу нового общества.

Понимание этого факта широко распространилось в конце 50-х — начале 60-х годов. В 1958 году М. Янг издает свою фантас­тическую повесть «Возвышение меритократии», где обрисовывает грядущий конфликт между интеллектуалами и остальной частью общества; в 1962 году Ф. Махлуп вводит в научный оборот термин «работник интеллектуального труда (knowledge-worker)», подчер­кивающий ранее неизвестные черты нового типа работника: его ори­ентированность на оперирование информацией и знаниями; фак­тическую независимость от факторов собственности на средства производства; высокую мобильность и стремление к деятельности, открывающей поле для самореализации и самовыражения даже в ущерб сиюминутной материальной выгоде. Все больше исследова­телей приходят в этот период к выводу, что новая роль знания вы­зывающая массовое появление подобных работников, не может не привести к радикальным подвижкам в общественной структуре.

С начала 60-х и вплоть до середины 80-х годов в западной соци­ологии ведется анализ двух процессов, имеющих непосредствен­ное отношение к формированию новой социальной структуры пост­индустриального общества.

Первым из них является снижение влияния и внутренний рас­кол рабочего класса. Основываясь на анализе меняющейся струк­туры народного хозяйства развитых стран, многие авторы отмеча­ли, что пролетариат становится далеко не самой заметной социаль­ной группой современного общества, а его представители оказыва­ются разобщены по образовательному уровню, интересам, нацио­нальным и расовым признакам. В 1973 году Д. Белл, экстраполи­руя тенденции предшествующих двадцати лет, утверждал, что к концу века рабочий класс сохранится лишь как второстепенная со­циальная группа. При этом подчеркивалось, что упадок традици­онного пролетариата сопровождался и его растущей дифференциа­цией.

В условиях становления постиндустриального общества с од­ной стороны, все большее число видов труда требуют серьезной профессиональной подготовки, а занятые таким трудом работники относятся по своим жизненным стандартам и сфере своих интере­сов к средним слоям общества, в силу чего по ряду признаков вы­ходят за рамки традиционно понимаемого пролетариата. Однако с другой стороны, те же процессы порождают потребность в значи­тельной массе низкоквалифицированного труда, применяющегося как в материальном производстве, так и в сфере услуг. Эта вторая часть прежде единого рабочего класса состоит, по словам А. Горца, «из людей, которые стали хронически безработными, либо из тех, чьи интеллектуальные способности оказались обесцененными со­временной технической организацией труда», и может быть названа «не-классом не-рабочих», или «неопролетариатом». Результа­том становится фактическое исчезновение рабочего класса в том его понимании, какое вкладывали в это понятие К. Маркс и его по­следователи.

Вторым выступает обособление новой элиты постиндустри­ального общества. Уже к середине 70-х годов среди социологов стало доминировать представление о том, что эта страта объединяет преж­де всего людей, воплощающих в себе знания и информацию о про­изводственных процессах и механизме общественного прогресса в целом. «Если в предыдущем столетии господствующими фигура­ми были предприниматели, бизнесмены и промышленные руково­дители, — писал Д. Белл, —то "новыми людьми" оказываются уче­ные, математики, экономисты и создатели новой интеллектуальной технологии». Предельно широкое определение этой социальной страты дал Дж. К. Гэлбрейт, указавший, что «она включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс коллек­тивного принятия решений». В это же время ряд авторов поспе­шили не только объявить технократов доминирующим классом пост­индустриального общества, но и назвать его субъектом подавления остальных социальных слоев и групп.

В 70-е годы, когда теория постиндустриального общества толь­ко еще формировалась, было предложено множество новых опре­делений господствующей элиты. В большинстве случаев в их ос­нове лежало понимание того, что основой причисления человека к новому высшему классу являются его способности к творческой деятельности, к усвоению, обработке и продуцированию информа­ции и знаний. Отсюда следовало, что этот господствующий класс не столь замкнут и однороден, как высшие слои аграрного и инду­стриального обществ. Его власть базируется на обладании уникальными знаниями и принадлежности к технократической элите. Од­нако, несмотря на формальную открытость элиты постиндустри­ального общества, на то, что «информация есть наиболее демокра­тичный источник власти», знания, как и капитал, обладают огра­ниченным предложением, и поэтому формирующееся общество вряд ли может стать обществом эгалитаристским.

Таким образом, несмотря на то, что исследователи с большой степенью определенности указывали на разрушение классовой структуры, свойственной эпохе индустриализма, уже к началу 80-х годов стало ясно, что постиндустриальное общество формируется как новый тип классового общества. В данном вопросе большин­ство западных авторов основывались на подходе М. Вебера, отме­чавшего, что главным признаком класса является хозяйственный интерес его представителей, а вопрос о собственности на средства производства является вторичным. Принимая подобную точку зрения, нельзя не признать, что не только интересы, но даже систе­мы ценностей новой элиты постиндустриального общества и «нео­пролетариата» кардинально различны. Более того, в новых услови­ях позиции низших классов гораздо более уязвимы, так как един­ственным значимым ресурсом оказывается знание, которое не при­обретается в ходе коллективных действий. Фактически единствен­ным эффективным методом повышения благосостояния работни­ков становится «приобретение редких навыков, у которых нет лег­кодоступных субститутов»; массовые формы протеста и коллек­тивные методы борьбы оказываются практически исчерпанными. В новых условиях оказывается, что классу технократов противо­стоят подавленный класс исполнителей и особо отчужденный класс, к которому относятся представители устаревающих профессий; сам же переход к новому социальному порядку становится переходом от общества эксплуатации к обществу отчуждения.

Таким образом, к 90-м годам сформировалась трактовка новой социальной структуры. На одном ее полюсе оказался высший класс постиндустриального общества, представители которого происхо­дят, как правило, из обеспеченных семей, имеют превосходное об­разование, исповедуют постматериалистические ценности, заняты в высокотехнологичных отраслях хозяйства, имеют в собственнос­ти или свободно распоряжаются необходимыми им условиями про­изводства, и зачастую занимают высокие посты в корпоративной или государственной иерархии. На другом располагается низший класс, представители которого происходят в большинстве своем из среды пролетариата или неквалифицированных иммигрантов, не отличаются высокой образованностью, движимы главным образом материальными мотивами, заняты в массовом производстве или примитивных отраслях сферы услуг, а иногда являются временно или постоянно безработными. Каждая из этих категорий выступает скорее идеальным типом, чем оформившимся классом; между тем они постоянно пополняются представителями «среднего класса», который на протяжении десятилетий считался главной опорой ин­дустриального общества.

Нестабильность «среднего класса» в современных условиях предопределяет сложность становления постиндустриальной соци­альной структуры. Еще в начале 80-х годов Д. Белл отмечал, что эта общественная страта чрезвычайно аморфна и выделяется прежде всего на основе психологического самоопределения значительной части граждан; тем самым в неявном виде признавалось, что за­логом кризиса социальной структуры индустриального типа выс­тупает перемена в общественном самосознании. По мере того как подобная перемена становится все более заметной, оказываются различимы и контуры нового общества.

Сегодня можно с высокой степенью уверенности утверждать, что постиндустриальное общество не станет обществом, в котором господствует идея равенства. Открывая широкие перспективы пе­ред теми, кто приемлет постматериалистические ценности и видит своей задачей совершенствование собственной личности, новые тенденции формируют новую социальную элиту из высокообразо­ванных людей, достигающих свои цели посредством умножения знания. По мере того как наука становится непосредственной про­изводительной силой, роль этого класса усиливается. Его предста­вители обеспечивают производство уникальных благ, которые ока­зываются залогом процветания общества, и в силу этого в их рас­поряжение переходит все большая часть общественного достояния. Однако способность продуцировать новые знания отличает людей друг от друга гораздо больше, чем масштаб их личного материаль­ного богатства; более того, эта способность не может быть приоб­ретена мгновенно и не подлежит радикальной корреляции. Поэто­му новый высший класс имеет все шансы стать достаточно устой­чивой социальной группой, и по мере того, как он будет рекрутиро­вать в свой состав наиболее достойных представителей иных слоев общества, потенциал этих слоев будет лишь снижаться. Обратная миграция, вполне возможная в индустриальном обществе, где в периоды кризисов крупный предприниматель мог разориться и вер­нуться в состав класса мелких хозяйчиков, в данном случае почти исключена, ибо раз приобретенные знания могут совершенствовать­ся, но утраченными быть практически не могут. Поэтому, на наш взгляд, можно предположить, что современное общество эволюци­онирует в направлении жестко поляризованной классовой структу­ры, чреватой не вполне понятными нам противоречиями и кон­фликтами.

Становление «класса интеллектуалов».

Не будет преувеличением утверждать, что история зрелого ин­дустриального общества охватывает столетний период с 70-х годов XIX по 60-е годы XX века. Как известно, эпоха становления индус­триального строя с ее первоначальным накоплением капитала и превращением значительного числа крестьян и ремесленников в наемных рабочих была ознаменована ростом социального неравен­ства, порожденного пороками системы, основанной на частной соб­ственности. В 1890 году, когда в США и других развитых странах процесс формирования индустриального общества был близок к своему завершению, горстка богачей контролировала большую часть общественного достояния (в США, например, 12 процентов наиболее состоятельных граждан имели в собственности 86 про­центов национального богатства). Однако в последующем, по мере развития мелкого бизнеса, распыления капитала, возвышения класса менеджеров, и, что самое главное, по мере роста оплаты квалифи­цированного труда, который явно недооценивался в годы становле­ния индустриального строя, степень имущественного неравенства стала снижаться.

Процесс смягчения материального неравенства в XX веке про­исходил под влиянием множества разнообразных причин. В пер­вые его десятилетия увеличился спрос на труд квалифицирован­ных рабочих, вызванный развитием машиностроения и химичес­кой промышленности; в результате к 1924 году средний клерк по­лучал заработную плату, лишь на 40 процентов превосходившую доходы фабричного рабочего. С конца 20-х до конца 40-х годов до­ходы предпринимателей резко снизились: сначала в результате Ве­ликой депрессии, а затем как следствие эгалитаристской политики в военный период. Как следствие, доля доходов, присваиваемых 5 процентами наиболее богатых американцев, снизилась с 30 про­центов в 1929 году до 20,9 процента в 1947-м, а доля 1 процента наиболее богатых граждан в совокупном богатстве страны упала за те же годы с 36,3 до 20,8 процента. В 50-е и 60-е годы данный процесс продолжился под влиянием, с одной стороны, «революции управляющих», а с другой — новой социальной политики, направ­ленной на преодоление бедности. Доходы образованных людей, становившихся менеджерами, росли, а прежние собственники ком­паний все меньше вмешивались в управление: если в 1900 году более половины высших должностных лиц крупных корпораций были выходцами из весьма состоятельных семей, то к 1976 году их число составило всего 5,5 процента. Одновременно неудержимо повышались социальные расходы: только с 1960 по 1975 год они вырос­ли с 7,7 до 18,5 процента ВНП В результате к 1976 году 1 процент наиболее состоятельных американцев владел 17,6 процента нацио­нального богатства, что составляло самый низкий показатель со времени провозглашения независимости США. Аналогичные тен­денции наблюдались и в других развитых странах. Так, в Велико­британии доля 1 процента самых состоятельных семей в общем богатстве снизилась с более чем 60 процентов до 29, а доля 10 про­центов - с 90 до 65; в Швеции соответствующие показатели соста­вили 49 и 26 процентов, 90 и 63 процента.

Однако середина 70-х годов, период, в который впервые зримо проявились постиндустриальные закономерности, стал временем «великого перелома». Разделение народного хозяйства на традици­онные отрасли и сектор производства информации и знаний приве­ло к резкому росту доходов квалифицированных специалистов, что воплотилось в существенном расслоении по признаку образования. Если с 1968 по 1977 год реальные доходы рабочих в США выросли на 20 процентов, и это увеличение фактически не зависело от уров­ня их образования, то с 1978 по 1987 год доходы в среднем выросли на 17 процентов, но доход работников со средним образованием упал на 4 процента, а доход выпускников колледжей повысился на 48 процентов. В эти же годы Соединенные Штаты стали приоб­ретать облик сверхдержавы, специализирующейся на производстве наиболее высокотехнологичных благ; поэтому отмеченные тенден­ции не могли быть обращены вспять. На протяжении 80-х годов почасовая заработная плата лиц с высшим образованием увеличи­лась на 13 процентов, тогда как с незаконченным высшим — сни­зилась на 8 процентов, со средним образованием — сократилась на 13 процентов, а те, кто не окончил даже среднюю школу, потеряли 18 процентов заработка. Если в 1979 году молодые люди, окончившие среднюю школу, получали на 23 процента больше лиц без среднего образования, то к 1989 году этот разрыв вырос до 43 про­центов; выпускники вузов, зарабатывавшие в 1979 году на 42 про­цента больше вчерашних школьников, в 1989 году увеличили этот разрыв до 65 процентов.

Но и этот процесс оказался не вечным. К 1987 году рост дохо­дов выпускников колледжей приостановился, а к 1993 году их сред­няя почасовая зарплата упала более чем на 2 процента. Этот про­цесс, на наш взгляд, имеет ту же природу, что и аналогичная тен­денция в отношении выпускников школ, наблюдаемая с середины 70-х годов. Как раньше вчерашние школьники, так и в 90-е годы выпускники вузов стали «средними работниками» по отношению к имеющим ученые степени, звания, получившим высокий уровень послевузовской подготовки или проявившим себя в высокотехно­логичных компаниях. Не случайно, что в те же годы, когда их зар­плата стагнировала, доходы обладателей степени бакалавра увели­чились на 30 процентов, а докторской степени — почти вдвое. Та­ким образом, сегодня становится очевидным, что знания, способ­ности к созданию нового, к самостоятельной творческой деятельно­сти ценятся превыше всего, а «существующие в наше время в Со­единенных Штатах классовые различия (курсив мой. — В. И. ). объясняются главным образом разницей полученного образова­ния».

Конец 80-х и 90-е годы стали эпохой подлинной «революции интеллектуалов». Новая информационная экономика позволила начинать рискованные проекты фактически без первоначального капитала; большая часть средств производства, использующаяся интеллектуальными работниками, является сегодня их личной соб­ственностью. В 1998 году информационный сектор создал более трети — 37 процентов — всех новых рабочих мест в американской экономике. Как следствие, квалификация и творческий подход че­ловека сегодня обеспечивают ему высокий доход вне зависимости от сложившегося уровня спроса на высококвалифицированные кад­ры. В свою очередь корпорации уже не стремятся к безумному рас­ширению, а сосредотачивают внимание на подборе наиболее необ­ходимых специалистов. В середине 90-х годов персонал двадцати наиболее быстрорастущих высокотехнологичных компаний, в том числе таких как «Майкрософт», «Интел», «Оракл», «Новелл», «Сан Майкросистемз», «Эппл», «Сиско», «Америка-он-Лайн» и им по­добные, не превышал 128 тыс. человек, будучи по численности в шесть раз меньшим, нежели в «Дженерал моторе».

Лидеры новой экономики, предлагающие рынку принципиаль­но новые продукты или услуги, обеспечивают себе немыслимый ранее уровень благосостояния. К 1996 году 1 процент наиболее бо­гатых американцев владел 39 процентами национального богатства, более чем удвоив свою долю по сравнению с 1976 годом. При этом никогда ранее среди этой группы людей не состояло так много граж­дан, которые не унаследовали, а сами заработали свое состояние. Более 80 процентов миллионеров, живущих сегодня в США, всту­пили в самостоятельную жизнь представителями среднеобеспеченных слоев. Лишь каждый двадцатый человек из относящихся к 1 проценту наиболее состоятельных граждан Соединенных Шта­тов, живет на доходы от принадлежащего ему на правах собствен­ности бизнеса, в то время как 60 процентов работают в админист­рациях крупных производственных или торговых компаний или служат их ведущими консультантами, 30 процентов представляли практикующих юристов и врачей, а остальные 10 процентов — людей творческих профессий, включая профессоров и преподава­телей. Новый высший класс постиндустриального общества как никогда прежде является трудящимся классом.

В современных условиях именно образованность и опыт ста­новятся основой причисления человека к элите постиндустриаль­ного общества. По мере роста квалификации разрыв в ожидаемых доходах возрастает экспоненциально. Еще в 50-е и 60-е годы обучение в колледже, затраты на которое в этот период редко превыша­ли 20 тыс. долл., по некоторым оценкам, давало возможность до­полнительно заработать 200 тыс. долл. в течение тридцати лет пос­ле окончания высшего учебного заведения. Сегодня средние издерж­ки получения высшего образования в одном из 50 престижных ву­зов США составляют около 100 тыс. долл., однако и открываю­щиеся возможности весьма впечатляют. Согласно статистике 1992 года, работник с дипломом колледжа на протяжении своей карьеры зарабатывает на 600 тыс. долл. больше, чем имеющий лишь школьное образование, а разница ожидаемых доходов обладателя докторской степени по отношению к выпускнику колледжа дости­гает 1,6 млн. долл.  Отдача от образования превосходит все ожи­дания; и частные компании и государство не жалеют сил и средств для укрепления класса интеллектуалов, обеспечивающего постин­дустриальным странам доминирующие позиции в современном мире. Сегодня в США действуют более 30 университетов, целиком финансируемых высокотехнологичными корпорациями; годовой бюджет каждого из них достигает 150 млн. долл. При этом многие корпорации добиваются отдачи в 25-30 долл. на каждый дол­лар, вложенный в повышение квалификации своих работников. В 1997 году государство выделило на нужды американских студен­тов 51 млрд. долл. в виде прямых грантов или сокращения налогов; в 1999 году эта цифра достигла 78 млрд. долл.

Однако при всей видимости широкого распространения обра­зования в западном мире, класс интеллектуалов воспроизводит себя в качестве элитарного и, в некотором смысле, все более и более замкнутого класса. С 1970 по 1990 год средняя стоимость обучения в частных университетах в США возросла на 474 процента, хотя средний рост потребительских цен не превысил 248 процентов. Темпы «замыкания» новой интеллектуальной элиты оказываются сходными с формированием наследственного предприниматель­ского класса конца XIX века. Как тогда две трети высших руководителей компаний были выходцами из состоятельных семей, так и сегодня две трети студентов ведущих университетов являются деть­ми родителей, чей доход превышает 100 тыс. долл. ; отметим также, что в 1980 году эта доля не превышала одной четверти. Наблюдая этот процесс, мы вынуждены вслед за известным американским социологом констатировать, что, несмотря на то, что интеллекту­альный класс по-прежнему не является замкнутым для новых чле­нов, что получение образования облегчается грантами и субсидия­ми, «никогда ранее американский привилегированный класс не на­ходился в такой опасной изоляции от окружающего мира».

Становление интеллектуального класса в качестве элиты постин­дустриального общества резко подчеркивает грань, отделяющую его от остального социума. В отличие от индустриального обще­ства, это неравенство вполне оправдано, так как новая элита не яв­ляется паразитической, а обращает себе на пользу результаты соб­ственного труда, выступающего залогом прогрессивного развития общества. Между тем это не может смягчить и тем более погасить возникающий социальный конфликт, второй стороной которого неизбежно оказываются люди, в огромном количестве выталкивае­мые из общественного производства той же самой технологичес­кой волной, которая вознесла интеллектуальный класс к его сегод­няшнему беспрецедентному благосостоянию.

Обратная сторона «революции интеллектуалов»: формирование устойчивого низшего класса.

Развитие индустриального прогресса, приведшее в начале 60-х годов к радикальному сокращению масштабов имущественного неравенства, казалось бы, создало предпосылки для преодоле­ния бедности. Учитывая, что в 1959 году за чертой бедности на­ходились 23,2 процента американских граждан, администрации Дж. Ф. Кеннеди и Л. Джонсона поставили целью искоренение бeдности к 1976 году. С 1960 по 1975 год суммы прямых денежных трансфертов и пособий малоимущим выросли более чем вдвое, с 22,3 до 50,9 млрд. долл. ; на выделение им бесплатного питания и медицинских услуг правительство направило в 1975 году 107,8 млрд. долл. — в четыре раза больше, чем в 1960 году; при этом наиболее быстрыми темпами росли затраты на социальное страхование (с 65,2 до 238,4 млрд. долл. ), а также профессиональную подготовку и иные формы обучения (с 0,5 до 12,1 млрд. долл. ). В результате доля бедных американцев снизилась к 1974 году более чем вдвое и достигла минимального значения в 10,5 процентов населения.

Однако с середины 70-х годов, когда постиндустриальные тен­денции начали проявляться во всех сферах общественной жизни, прогресс в данной области приостановился. В 1979 году, согласно официальным оценкам, за чертой бедности в США находились 11,7 процента населения, а к 1983 году эта доля достигла 15,2 про­цента; за те же годы «poverty gap», то есть выраженная в денежной форме сумма дотаций, необходимых для обеспечения всем неиму­щим прожиточного минимума, вырос с 33 до 47 млрд. долл.  В странах Европейского Союза имели место аналогичные тренды: к 1997 году доля живущих ниже черты бедности достигла 17 процен­тов населения, причем наиболее тяжелое положение сложилось в Великобритании, где за чертой бедности оказалось 22 процента жителей. При этом нельзя не отметить, что в условиях постиндус­триального общества проблема бедности приобрела новые очерта­ния, охватив работников, занятых полный рабочий день. В 1992 году 18 процентов работавших на постоянной основе американских ра­бочих (и 47 [!] процентов работающих американцев в возрасте от 18 до 24 лет) получали зарплату, не достигавшую прожиточного минимума.

Государство приходит сегодня на помощь все более широкому кругу своих граждан. На цели социальной поддержки в США ежегодно направляется около 500 млрд. долл., или около 17 процентов всех расходов федерального бюджета. Государственные субсидии являются основным источником финансовых поступлений для бо­лее чем 22 млн. американцев. О масштабах этой помощи говорят следующие цифры: в 1995 году доход 20 процентов наименее обес­печенных американцев без учета трансфертов и пособий составлял лишь 0,9 процента распределяемого национального дохода, тогда как с учетом таковых достигал 5,2 процента. Если бы заработная плата была единственным источником доходов американских граж­дан, в 1992 году 21 процент работающих американцев жили бы за чертой бедности, а для пожилых людей эта цифра составляла бы 50 (!) процентов. Усилия государства снизили эти показатели соот­ветственно до 16 и 10 процентов. Каковы же причины, вызываю­щие к жизни данные тенденции, и могут ли они быть устранены на путях развития постиндустриального общества? — эти вопросы ста­новятся сегодня как никогда актуальными.

На наш взгляд, обострение проблемы бедности на протяжении последних лет выглядит естественным следствием становления постиндустриального общества и отражает расслоение общества на «интеллектуальную элиту» и низший класс, оказывающийся от­чужденным от процесса современного наукоемкого производства. В этой связи само понятие «низшего класса» (underclass), применя­емое в социологии с начала 70-х годов, нуждается в пересмотре.

Изначально западные исследователи предпочитали причислять к «низшему классу» заведомо антисоциальные элементы. В авгус­те 1977 года в журнале «Тайм» появился ряд материалов, в которых низший класс был изображен как состоящий из несовершеннолет­них правонарушителей, отчисленных из школ учащихся, наркома­нов, матерей-одиночек, живущих на пособие, грабителей, преступ­ников, сутенеров, торговцев наркотиками, попрошаек и т. д. Эту позицию закрепил известный журналист и социолог К. Аулетта, вы­ступивший в 1981 году с серией статей в журнале «Нью-Йоркер», где дал определение низшего класса, развитое затем в специально посвященной этой проблеме книге2*. Однако такой подход пред­ставляется нам несовершенным. Определяя underclass в качестве социальной группы, выключенной из состава общества либо по обстоятельствам непреодолимого характера (инвалидность, психи­ческие расстройства и т. д. ), либо фактически по собственному же­ланию (устойчивые группы лиц с антисоциальными проявлениями и проч. ), социологи фактически выносят эту группу за рамки обще­ства, изображая конфликт между обществом и его «низшим клас­сом» как внешний. Относя к этой категории не более трети лиц, официально находящихся за чертой бедности, исследователи фак­тически отказываются рассматривать данный социальный слой как значимую силу в современном обществе.

Иная, более предпочтительная, на наш взгляд, точка зрения была предложена в 1963 году известным шведским экономистом Г. Мюрдалем, определившим underclass как «ущемленный в своих интере­сах класс, состоящий из безработных, нетрудоспособных и заня­тых неполный рабочий день лиц, которые с большей или меньшей степенью безнадежности отделены от общества в целом, не уча­ствуют в его жизни и не разделяют его устремлений и успехов». Именно в этом смысле мы и используем понятие «низшего клас­са». Полагая, что в ближайшие десятилетия основными сторонами нового социального конфликта способны стать высокообразован­ная элита общества и те социальные группы, представители кото­рых не могут найти себе адекватного применения в условиях экс­пансии высокотехнологичного производства, мы относим к фор­мирующемуся «низшему классу» не только самые обездоленные слои общества, но и всех граждан, находящихся за чертой беднос­ти, а также тех, кто получает сегодня доход, не превышающий по­ловины дохода среднестатистического индустриального работни­ка, занятого полный рабочий день. При таком подходе к данной категории относится не менее трети населения развитых постинду­стриальных стран.

Предлагаемое нами определение «низшего класса» использу­ется прежде всего для адекватного противопоставления его средне­му классу и «классу интеллектуалов». Относя к последнему наибо­лее высокообеспеченные 20 процентов населения, мы считаем воз­можным разделить оставшиеся 80 процентов на две неравные груп­пы: одна из них представляет собой «низший класс», куда входит 13-15 процентов населения, находящегося за гранью бедности (сюда включаются и представители деклассированных групп), а также около 15 процентов населения, чьи доходы не превышают полови­ны среднего дохода современного наемного работника. Оставшие­ся 50 процентов и формируют сегодня тот средний класс, который в ходе становления информационного хозяйства подвергается ак­тивной дезинтеграции, в результате которой большая его часть пе­реходит в имущественный слой, близкий к низшему классу, а отно­сительно немногочисленная пополняет высшие страты общества. В такой трактовке «низший класс» не представляется чем-то вык­люченным из общественной жизни; напротив, именно консолида­ция и формирование его самосознания способно оказаться в буду­щем одним из факторов нарастания социального конфликта. Под­ходя с таких позиций к анализу тенденций, отчетливо проявляю­щихся в хозяйственной жизни постиндустриальных обществ на протяжении последних десятилетий, мы находим подтверждения для самых пессимистических ожиданий.

Основной причиной происходящей сегодня в западных стра­нах социальной стратификации выступает развитие экономики, базирующейся на потреблении и производстве информации и зна­ний. В этих условиях, как отмечают большинство социологов, «чис­ло рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко со­кращается, и тенденция эта сохранится (курсив мой. — В. И. ) и в будущем». Важнейшими вехами, отражающими становление но­вой реальности, являются, с одной стороны, середина 70-х, а с дру­гой — вторая половина 80-х годов. В первом случае во всех постин­дустриальных странах была зафиксирована разнонаправлснность движения долей капитала и труда в национальном доходе; доля ка­питала стали расти, а доля заработной платы снижаться. Наиболее рациональным объяснением этого феномена выступает, на наш взгляд, апелляция к тому, что в высокотехнологичных компаниях, где собственность и управление не разъединены, доходы создате­лей компаний отражаются в статистике как предпринимательские доходы, как доля капитала, а не как вознаграждение за высококва­лифицированный труд, каковым по своей природе являются. Во втором случае заметно гораздо более фундаментальное изменение: производительность в промышленных компаниях начала расти при стабильной и даже снижающейся оплате труда. Этот факт ярко сви­детельствует, на наш взгляд, о том, что принципы организации ин­дустриального общества окончательно преодолены. С данного мо­мента присвоение возрастающей доли национального богатства оказалось связанным не с интенсивностью труда, не с эффективно­стью использования материалов и оборудования и даже не с уров­нем полученного формального образования, а с тем, насколько спо­собен или неспособен человек использовать и генерировать новое знание, наращивать свой интеллектуальный капитал. Развитие по­добных тенденций приводит к тому, что низкоквалифицированные работники оказываются сегодня в гораздо более тяжелом положе­нии, нежели раньше, поскольку даже «экономический рост не мо­жет обеспечить их "хорошими" рабочими местами, как это было в прошлом». В то время как обладатели уникальных знаний и спо­собностей оказываются в привилегированном положении на рынке труда, представители среднего и низшего классов сталкиваются со все большими трудностями не только в обеспечении достойного уровня жизни, но даже в поиске работы как таковой.

В 90-е годы положение лишь усугубилось в силу роста роли технологического фактора в развитии производства. Доходы низ­ших 20 процентов населения, достигнув своего минимально воз­можного значения, перестали снижаться в относительном выражении и стабилизировались на уровне 3,7-3,9 процента националь­ного дохода. Продолжающийся рост доходов «класса интеллектуа­лов» происходит сегодня за счет среднего класса. С 1990 по 1995 год доля 60 процентов американцев, объединяемых в эту катего­рию, в национальном доходе снизилась почти на пять процентных пунктов и составила 47,6 процента, а низшая граница среднего клас­са опустилась до уровня, за которым начинается официально при­знаваемая бедность: по состоянию на начало 1998 года почти 15 процентов населения США официально считались бедными и в зна­чительной мере существовали за счет государственных субсидий, тогда как 18 процентов работников, занятых полный рабочий день, получали заработную плату, соответствующую официально опре­деленному прожиточному минимуму.

В последние годы «низший класс», как и «класс интеллектуа­лов», становится в значительной мере наследственным. Анализ бед­ности среди белых американцев, проведенный в начале 90-х годов, свидетельствует, что среди выходцев из семей, принадлежащих к высшему слою среднего класса, доля бедных составляет не более 3 процентов, тогда как она возрастает до 12 процентов для тех, чьи родители живут фактически у черты бедности, и до 24 процентов — для выходцев из собственно бедных семей. В еще большей степени зависят подобные перспективы от образовательного уровня роди­телей: если он низок (незаконченное школьное), то вероятность их детей пополнить низший класс составляет около 16 процентов, а если очень низок (начальное образование) — повышается до 40 процентов. Таким образом, становление основанного на зна­ниях общества порождает устойчивые социальные группы, как кон­тролирующие информацию и знания, так и отчужденные от них.

Тенденции, вполне проявившиеся на протяжении последних десятилетий, свидетельствуют о том, что формирующееся постиндустриальное общество не лишено социальных противоречий и не может рассматриваться как общество равенства. Напротив, распро­странение информации и знаний как основного фактора производ­ства становится основой новой поляризации общественных групп и формирования нового господствующего класса. Опасность этого нового противостояния заключается в том, что впервые домини­рующее положение одной социальной группы по отношению к дру­гой представляется вполне оправданной, так как ее материальное богатство выступает воплощением не эксплуатации человека чело­веком, а креативной деятельности самих ее представителей. В рам­ках современной этики не находится серьезных инструментов для обоснования несправедливости подобного положения вещей, так как оно объективно проистекает из реализации людьми своих неотъем­лемых прав на развитие и совершенствование собственной лично­сти в формах, которые непосредственно не направлены на созда­ние препятствий для развития других человеческих существ.

* * *

Между тем этот факт не снимает остроты возникающего про­тиворечия, а только подчеркивает ее. Поэтому важнейшим вопро­сом, вытекающим из анализа проблемы неравномерного распреде­ления богатства в современном обществе, проблемы, кажущейся сугубо экономической, становится вопрос о том, может ли постин­дустриальное общество преодолеть классовый, антагонистический характер, присущий не только индустриальному строю, но и всей экономической эпохе в целом, или же останется очередным исто­рическим типом классового общества.

Контрольные вопросы.

1. К какому периоду относятся первые попытки новой трактовки приро­ды доминирующего класса постиндустриального общества?

2. На основании какой трактовки понятия «класс» строится современ­ная теория социальной стратификации постиндустриального обще­ства?

3. В каком направлении эволюционировало имущественное неравенство в первой половине XX века?

4. Почему становление постиндустриального общества сопровождает­ся ростом имущественного неравенства?

5. Каковы основные социальные страты постиндустриального общества?

6. Каковы основные черты представителей «интеллектуального класса»?

7. Как западные исследователи определяли понятие «низшего класса» и какие недостатки несет в себе подобное определение?

8. Выступает ли «низший класс» активной стороной социального конф­ликта в современном западном обществе?

9. Носят ли классовые противоречия постиндустриального общества антагонистический характер?

Рекомендуемая литература.

Обязательные источники.

Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. М., 1998. С. 421-457;

Иноземцев В. Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции. М., 1999. С. 453-575;

Иноземцев В. Л. Социально-экономические пробле­мы XXI века: попытка нетрадиционной оценки. М., 1999;

Иноземцев В. Л. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе // Социологи­ческие исследования. 2000. № 6. С. 38-49;

Иноземцев В. Л. Классовый ас­пект проблемы бедности в постиндустриальных обществах // Социологи­ческие исследования. 2000. № 8. С. 44-53.

Дополнительная литература.

Auletta К. The Underclass. N. Y., 1982;

Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. Stanford, 1959;

Danziger S., Gottschalk P. America Unequal. N. Y. -Cambridge (Ma. ), 1995;

Elliott L., Atkinson D. The Age of Insecurity. L., 1998;

Fischer C. S., Hout M. . Jankowski M. S., Lu­cas S. R. . Swidler A., Voss K. Inequality by Design. Cracking the Bell Curve Myth. Princeton (NJ), 1996;

Herrnstein R. J., Murray Ch. The Bell Curve. Intelligence and Class Structure in American Life. N. Y., 1996;

KatzM. B. In the Shadow of the Poorhouse. A Social History of Welfare in America. N. Y„ 1996;

Lasch Ch. The Revolt of the Elites and the Betrayal of Democracy. N. Y. -L., 1995;

Luttwak E. Turbo-Capitalism. Winners and Losers in the Global Economy. L., 1998. P. 86-87;

Pierson Ch. Beyond the Welfare State? The New Political Economy of Welfare. Cambridge, 1995;

TouraineA. The Post-Industrial Society. Tomorrow's Social History: Classes, Conflicts and Culture in the Programmed Society. N. Y, 1974;

Winslow Ch. D., Bramer W. L. Future Work. Putting Knowledge to Work in the Knowledge Economy. N. Y, 1994.

Просмотров: 3542
Категория: Библиотека » Разное


Другие новости по теме:

  • Лекция четвертая. Трансформация производственных отношений постиндустриального общества. - Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы - В. Л. Иноземцев
  • Глава 2. ДУХОВНОЕ ОЗДОРОВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА или о том, как идея духовности может быть превращена в голоса избирателей - Путь наверх - Гусев В.
  • Лекция первая. Основные направления исследования современного общества. - Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы - В. Л. Иноземцев
  • …Любопытно, что сегодня она раскупается быстрее всех других книг в мире. - Шесть способов располагать к себе людей - Дейл Карнеги
  • Часть первая. ЧТО ТАКОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ, ИЛИ ВО ЧТО ЭТО Я ВПУТАЛСЯ? - Я вижу вас голыми. Как подготовитьск презентации и с блеском ее провести - Рон Хофф
  • Глава 2. Строение общества и основные категории общественных явлений - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука
  • Никлас Луман. ТАВТОЛОГИЯ И ПАРАДОКС В САМООПИСАНИЯХ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА* - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука
  • ЧТО ЖЕ НАМ ДЕЛАТЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НАШ РЕБЕНОК НЕ СТАЛ НАРКОМАНОМ? - Как спасти детей от наркотиков - Данилины
  • Раздел II. НА ПУТИ К ЛОГОСУ. Рой Бхаскар. ОБЩЕСТВА* - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука
  • 1. Исторические этапы взаимодействия общества и природы - Теория и история - Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. - Философия как наука
  • 3. Так что же такое жизнь? - Что такое жизнь. (В чем заключено главное различие между живой и косной природой) - Львов И.Г. - Философы и их философия
  • ГЛАВА о том, что такое мышление и как его можно исследовать - Практикум по возрастной психологии - Абрамова
  • Часть 3. Что в семье недопустимо, или Для семьи вместо Уголовного кодекса - Как относиться к себе и людям - Н. Козлов
  • 1.3. Информационная среда и информационно-психологическое воздействие в условиях кардинальных изменений российского общества. - Манипулирование личностью - Г. Грачев, И. Мельник
  • Глава 3. ЧТО ПРОИСХОДИТ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ПОСЛЕ РОЖДЕНИЯ...И СПУСТЯ ШЕСТЬ ЛЕТ. НЕГАТИВНЫЙ ИМПРИНТИНГ. ТРАВМА ВТОРОГО РОДА. КРИК О ПОМОЩИ - Как стать родителем самому себе. СЧАСТЛИВЫЙ НЕВРОТИК, или Как пользоваться своим биокомпьютером - Дж. Грэхэм
  • Глава 23. Что вас утомляет и что с этим можно сделать. - Как преодолеть чувство беспокойства - Дейл Карнеги
  • 19. "РЕКВИЗИТОМ МОЖЕТ СТАТЬ ВСЕ ЧТО УГОДНО" - Я вижу вас голыми. Как подготовитьск презентации и с блеском ее провести - Рон Хофф
  • 2.Усовершенствуйте свою память: ЧТО, ГДЕ, КОГДА и КАК - Как безошибочно запомнить до 10 тысяч наименований - Тони Бьюзен
  • ГЛАВА 7. Психологические проблемы рекламной деятельности с точки зрения культуры и общества - Психология рекламы - Лебедев-Любимов А. Н.
  • § 48. Трансцендентность объективного мира как относящаяся к более высокому уровню, чем первопорядковая трансцендентность - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия
  • Класс как представление и воля - Социальное пространство и генезис классов - Пьер Бурдье - Философия как наука
  • Глава 1. СОВЕТ С НАРОДОМ, или как убедить избирателя в том, что он принимает решения - Путь наверх - Гусев В.
  • Что показано и что категорически противопоказано - Ораторское искусство (притворись его знатоком) - Крис Стюард, Майкл Уилкинсон
  • С.П.Шакелина (КГСХА). НЕКОТОРЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА. - Отражения. Труды по гуманологическим проблемам - А. Авербух - Синергетика
  • ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАШ РЕБЕНОК ИНФИЦИРОВАН СПИДом ИЛИ ГЕПАТИТОМ? - Как спасти детей от наркотиков - Данилины
  • 9. КАК ИЗВЛЕЧЬ ИЗ ВОЛНЕНИЯ ПОЛЬЗУ – И СПРАВИТЬСЯ С ТЕМ, ЧТО ОТ НЕГО ОСТАНЕТСЯ - Я вижу вас голыми. Как подготовитьск презентации и с блеском ее провести - Рон Хофф
  • ОБРАЗОТЕРАПИЯ, ИЛИ КАК СДЕЛАТЬ ВИД,ЧТО НЕ ЗАНИМАЕШЬСЯ ГИПНОЗОМ - Мысленным взором. Образы как средство психотерапии - А. Лазарус
  • Глава 1. ГЛАВНОЕ - ВСЕГДА БЫТЬ ВЕРНЫМ СЕБЕ И НИ ЗА ЧТО НЕ СДАВАТЬСЯ - Как стать несчастным без посторонней помощи - П. Вацлавик
  • Лекция третья. Технологическая революция 60-х — 90-х годов. - Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы - В. Л. Иноземцев
  • ЛОГОНЕВРОЗ КАК МОДЕЛЬ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ СЕМИОЗИСА УСТНОЙ РЕЧИ - О том, что в зеркалах. Очерки групповой психотерапии и тренинга - Кроль Л.М., Михайлова Е.Л.



  • ---
    Разместите, пожалуйста, ссылку на эту страницу на своём веб-сайте:

    Код для вставки на сайт или в блог:       
    Код для вставки в форум (BBCode):       
    Прямая ссылка на эту публикацию:       





    Данный материал НЕ НАРУШАЕТ авторские права никаких физических или юридических лиц.
    Если это не так - свяжитесь с администрацией сайта.
    Материал будет немедленно удален.
    Электронная версия этой публикации предоставляется только в ознакомительных целях.
    Для дальнейшего её использования Вам необходимо будет
    приобрести бумажный (электронный, аудио) вариант у правообладателей.

    На сайте «Глубинная психология: учения и методики» представлены статьи, направления, методики по психологии, психоанализу, психотерапии, психодиагностике, судьбоанализу, психологическому консультированию; игры и упражнения для тренингов; биографии великих людей; притчи и сказки; пословицы и поговорки; а также словари и энциклопедии по психологии, медицине, философии, социологии, религии, педагогике. Все книги (аудиокниги), находящиеся на нашем сайте, Вы можете скачать бесплатно без всяких платных смс и даже без регистрации. Все словарные статьи и труды великих авторов можно читать онлайн.







    Locations of visitors to this page



          <НА ГЛАВНУЮ>      Обратная связь