СОЗНАВАЕМОСТЬ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ - Самосознание личности - Столин В.В.

^ Самая общая характеристика соз-наваемости (сознательности) психических процессов состоит в констатации двух феноменов: 1) человек может осознать то, что он воспринимает, то, что он вспоминает, о чем мыслит, /с чему  внимателен, ка­кую эмоцию испытывает; 2) человек может осознать, что именно он воспринимает,  вспоминает, мыслит, внимателен, чувствует.^ Отметим, что сознаваемость психических процессов не означает ни то,что человек всегда сознает содержимое своего восприятия, мыш­ления, памяти, внимания, ни то, что он всегда созна­ет себя в этом процессе. Речь идет лишь о том, что человек может осознать себя в этом процессе.

Как известно, философия Р. Декарта исходила из факта сознания себя субъектом в процессе его мыш­ления, восприятия и т. д. как из первичного, далее не разложимого, самоочевидного постулата. Для совре­менной психологии, однако, сам этот факт нуждается в анализе. Такой анализ может быть произведен от­носительно любого психического процесса, мы оста­новимся лишь на восприятии, чтобы иметь возмож­ность выявить отношение феномена сознательности психических процессов к обсуждавшимся выше фено­менам самовыделения и «принятия в расчет» самого себя в актах перцепции и движения.

Рассмотрим с этой точки зрения ситуацию вос­приятия,   впервые   систематически   описанную Г. Страттоном [232]. Эта ситуация возникает в ре­зультате ношения специальных оптических приспо­соблений, инвертирующих изображение на сетчатке

относительно вертикальной оси, вследствие чего види­мый мир «переворачивается вверх ногами». Многими исследователями было установлено наличие адапта­ции к' таким искажениям: несмотря на инвертирую­щие приспособления, испытуемые обучались не толь­ко ходить, но и ездить на велосипеде и фехтовать. Однако выявление того, что происходит с восприя­тием испытуемых, иными словами — в чем состоит механизм адаптации к инверсии поля зрения, соста­вило трудную проблему [77; 80].

Выше мы специально подчеркивали, что феноме­ны самовыделения и «принятия себя в расчет» в пер­цептивных и двигательных актах характеризуют не только человека, но и животных. Как же обстоит дело с адаптацией к инверсии поля зрения у животных? Интересные данные на этот счет приводит Дж. Фоли, который исследовал поведение макак при ношении ими инвертирующих линз [168]. Оказалось, что в первые минуты после инверсии поля зрения обезь­яна совершает несколько неверно ориентированных движений, после чего впадает в состояние, напоми­нающее коматозное (животное не совершает никаких движений), которое длится 5—6 дней.. Впоследствии обезьяна начинает реагировать, но лишь на очень сильные раздражители, большую честь времени про­должая оставаться в неподвижности. Таким обра­зом, даже такие высокоорганизованные животные не могут адаптироваться к инверсии поля зрения. Поче­му же так происходит?

Ответ кроется в той особой характеристике зри­тельных образов, которую мы обозначили как созна-ваемость. Человек способен отделить себя от своих зрительных образов, потому что он сознает, что мир существует независимо от него, но воспринимается им посредством его образов. Животное не сознает, что воспринимаемое им обязано своим феноменаль­ным существованием его психическим процессам, оно не может отделить существование мира от образа этого мира. Для животного мир и образ мира — одно и то же. Вспомним известное высказывание К. Марк­са: «Животное непосредственно тождественно со сво­ей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедея­тельность. Человек же делает  самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания. Его жизнедеятельность — сознательная. Это не есть такая определенность, с которой он непосредственно сливается воедино» [1, 565]. Поэтому-то для обезья­ны ее перевернутый «вверх ногами» образ мира рав­носилен перевернутости самого мира. Обезьяна не использует информацию, имеющуюся в этом новом образе, и для нее инверсия равносильна потере зре­ния. Человек использует эту информацию, как же он это делает?

Ответу на этот вопрос был посвящен цикл иссле­дований А. Д. Логвиненко [77; 78; 80]. Он" обратил внимание на особое качество инвертированного зре­ния. Испытуемые научаются правильно действовать в мире, несмотря на инверсию поля зрения, и не за­мечают эту инверсию. Однако они замечают види­мую перевернутость мира, когда экспериментатор специально обращает их внимание на ориентацию объектов. Испытуемые научались действовать в мире на основе инвертированных образов и не сознавать их конфликтующую с реальностью ориентацию. В не­которых исследованиях, также как. в исследовании А. Д. Логвиненко, была описана стадия полной пер­цептивной адаптации, состоящей не только в пра­вильном действовании, но и в восприятии объектов в их нормальной ориентации вопреки искажающему действию оптического устройства. А. Д. Логвиненко описывает механизм такой адаптации, как построе­ние «особой виртуальной позиции наблюдателя, из которой оптическое поле перцептивно «осмысливает­ся» как пространство нормальной ориентации» [77, 252]. Другими словами, адаптация к инверсии про­исходит не в форме реинверсии видимого поля с «го­ловы на ноги», а в форме мысленного переворачива­ния самого себя «с ног на голову», так что видимые объекты благодаря смене позиции наблюдателя вновь приобретают правильную  ориентацию. Автор при этом подчеркивает, что инвертируется не схема тела целиком, т. е. человек не в буквальном смысле вос­принимает себя «вверх ногами», но лишь точка зре­ния, оптическая позиция, которая как бы выносится из тела. При этом испытуемый в опыте А. Д. Лог­виненко сознавал как свою виртуальную, так и ре­альную позицию и, более того,- мог относительно произвольно переходить от одной воспринимаемой ори­ентации к другой.

В цикле исследований [79; 118; 121] мы сформу­лировали ряд положений, относящихся как к воспри­ятию в условиях оптических искажений, так и к чело­веческим сознательным образам вообще. Эти положе­ния опираются на психологическую характеристику сознания, данную Л. Н. Леонтьевым, который специ­ально подчеркивал, что сознание не есть бесструктур­ный «луч света», освещающий чувственные впечатле-.ния [74]. Сознание имеет свое собственное психологи­ческое строение, раскрываемое через единство трех составляющих: чувственной ткани (ощущении), зна­чений и личностных смыслов [75]. Применительно к обсуждаемой проблеме, т. е. к проблеме специфики сознательных образов, можно так сформулировать эти выдвинутые ранее положения.

Главной особенностью человеческих сознательных зрительных образов является их принципиальная рас-щепляемость. В своих образах, в актах восприятия во­обще, человек может выделять то, что он видит (пред­метное содержание, реально стоящее за образом), и то, через что (как, с помощью каких зримых харак­теристик, признаков) он видит, и свою позицию как наблюдателя, связанную со схемой тела. Именно эта расщепляемость проявилась в опытах с инвертирован­ным зрением: испытуемая сначала «расщепила» ви­димое поле (перевернутое) и нормально ориентиро­ванный, реально существующий мир, видимый сквозь инвертированное зрительное поле, что позволило ис­пытуемой действовать в мире, несмотря на его види­мую перевернутость, и не впадать в коматозное со­стояние, как это произошло с обезьянами в экспери­ментах Дж. Фоли. Затем испытуемая проводит даль­нейшее расщепление: свою позицию наблюдателя она отделяет от схемы тела и привязанной к схеме тела инвертированной ориентации зрительного поля и вы­рабатывает виртуальную позицию, которая позволя­ет осмыслить, перцептивно освоить новую ориентацию зрительного поля.

Конечно,    инвертированное    зрение — особая, исключительная ситуация. Однако подобные явления в менее драматической форме происходят очень часто в нормальных ситуациях. Так, близорукий человек

без труда понимает, что размытость воспринимаемого не есть свойство объекта, но есть лишь свойство его образа, вызванное особенностями его зрения. Потеря пространственности в темноте не воспринимается на­ми как утрата пространственности реального мира, мы относим ее к условиям нашего наблюдения. Эта особенность нашего восприятия хорошо фиксируется в языке. Такие обороты, как «я вижу смутно, неотчет­ливо, расплывчато, у меня двоится в глазах» и т. д., прямо указывают на это сознательное разъединение того, что воспринимается, и того, как воспринимает­ся, — реально существующего мира и способа и усло­вий его восприятия. Иное дело, если человек гово­рит: «Предо мной предстало нечто смутное, неотчет­ливое, расплывчатое, двоящееся». Здесь те же самые характеристики относятся уже не к образу восприя­тия, а к самому воспринимаемому объекту. Человек может также расщеплять свои образы не только по параметру «значение — чувственная ткань», но и внутри его семантической структуры. Так, мы воспри­нимаем человеческое лицо как молодое — старое, мужское — женское, веселое — грустное, и это есть содержание восприятия, которому соответствует пер­цептивная форма (зрительные признаки), например, характеристики контура (овал лица), особенности кожного покрова (наличие морщин), мимические ха­рактеристики и т. д. Но перцептивная форма сама яв­ляется содержанием, которому соответствуют свои признаки (особые характеристики распределения яр­кости). Такое поуровневое строение образа является как предпосылкой зрительных ошибок, так и предпо­сылкой возможности их исправления. Так, допустим, мы восприняли лицо, как лицо пожилого человека, но затем увидели, что это молодое лицо. Какой-то из ис­пользованных нами признаков для выявления содер­жания молодое — старое оказался в данном случае ложным, и эту ложность можно обнаружить, лишь отделив признак от того содержания, чьим признаком он является. При особом заболевании — зрительной агнозии на лица, наступающем вследствие правосто­ронних затылочных поражений, эта хорошо скоорди­нированная семантическая система нарушается, боль­ной видит отдельные детали лица: нос, глаза, очки и т. д., но не видит все лицо в целом, не узнает близких, самого себя в зеркале и использует для опозна­ния человека дополнительную информацию—голос, одежду, иногда прическу, очки [55]. В случае агно­зии, следовательно, принципиальная семантическая расщепляемость зрительных сознательных образов превращается в их патологическую расщепленность. Отметим также, что и способность видеть предметы как бы выходя за рамки собственного тела, т. е. с иной, мыслимой, виртуальной позиции, не является, по-видимому, характеристикой лишь инвертированно­го зрения. Такой способностью обладают, по крайней мере, некоторые художники.

Принципиальная расщепляемость  сознательных образов—их важнейшая характеристика как созна­тельных, но это их Производное качество. В. его осно­ве лежат две другие характеристики.

Первая из таких характеристик — это значимость, семантическая насыщенность  зрительных образов. Семантика зрительных образов (как и человеческая семантика вообще) соотносит конкретные восприни­маемые явления не только с прошлым опытом^ воспри­ятии данного конкретного индивида, но и с усвоенным им культурным наследием, выражающимся в его ми­ровосприятии в целом, понимании природы вещей, владении целой системой значений, имеющих ' а'мо-дальную природу. Благодаря этому образ у человека всегда несет в себе содержание, выходящее за рамки его актуального или прошлого сенсорного опыта.

Вторая базисная характеристика зрительных об­разов состоит в том, что эти образы соотнесены не' только с активным, действующим субъектом, но и предполагают его удвоение в виде появления «фено­менального «Я». Феномены, рассмотренные в преды­дущем разделе, характеризовали способ существо­вания активного субъекта. Таким субъектом является всякий достаточно развитый живой организм. Само­выделение и «принятие себя в расчет» необходимо для существования организма, и соответственно существо­вание этих феноменов предполагает активного субъ­екта. Однако эти феномены не предполагают и не привносят никакого удвоения субъекта в виде появле­ния особого психического образования—его фено­менального «Я». Напротив, сознательные психические образы предполагают такое удвоение — субъект может отнестись к ним как к его образам, а следова-тельно, и отделить их от себя. ,Тот, кто видит, пони­мает, относится — это реальный, действующий мате­риальный субъект, обладающий психикой, но чтобы ему отнестись к образам внешнего мира не как к ве­щам, а именно как к его образам, он должен осознать себя, выделить свое феноменальное «Я».

Теперь можно провести границу между феномена­ми самовыделения и «принятия себя в расчет» в ак­тах восприятия и движения (и соответствующих пси­хических образований—схемы тела и самочувствия), с одной стороны, и феномена сознаваемости психи­ческих процессов — с другой.

Первые получают свою содержательную интерпре­тацию в рамках научной парадигмы «организм — среда». Являясь психическими, эти феномены отража­ют важнейшую черту активности живых организмов. Для самой жизнедеятельности этих организмов необ­ходима обратная связь, информация о характере их активности. Однако использование этой информации не предполагает существования особого психического образования в виде феноменального «Я», зато пред­полагает формирование схемы тела и учета самочув­ствия. Эти психические образования, однако, не со­ставляют «Я», они встроены непосредственно в психи­ческую структуру организма. Можно сказать, что схе­ма тела и самочувствие являются аналогами «Я» на уровне организма, так же как процессы самовыделе­ния и «принятия себя в расчет» в актах перцепции и движения есть аналоги процесса самосознания.

Сознаваемость психических процессов раскрывает­ся в рамках иной парадигмы: «индивид—вид». Вид, к которому принадлежит каждый конкретный челове­ческий индивид, как известно, характеризуется преж­де всего не биологическими особенностями, а специ­фической социальной организацией, коллективным трудом, порождающим речь и сознание. Сознава­емость психических процессов предполагает проникно­вение выработанных в историческом процессе и усво­енных человеком значений в саму структуру этих про­цессов, в структуру человеческих образов. Сознатель­ность психических образов я-вляется. также следстви­ем «удвоения» субъекта — появления его феноме­нального «Я». Психологически сознательность чувственных образов обеспечивается возможностью их фе­номенального   расщепления: выделения того, что воспринимается и как воспринимается, а также отде­ления «Я» от воспринимаемого предмета и образа вос­приятия.

Сознательность чувственных образов, как и со-знаваемость психических процессов вообще — произ­водная их характеристика. Сознательность образов производна от развития сознания и самосознания. Со­знательность образов — следствие расширения сферы осознаваемого, общий механизм которого разработан А. Н. Леонтьевым [74]. Первоначально' осознается цель действия—имение потому, что значение цели часто выходит за рамки чувственно воспринима­емых качеств. Это значение кроется в системе отно­шений между индивидами — участниками коллектив­ного труда, или, более широко, членами одного обще­ства. Возможная «невидимость», «неосязаемость» до­стоинств цели, ее полезности для субъекта и требует •ее осознания в качестве цели, предполагающего со­знание своей связи с другими людьми. Условия, в ко­торых достигаются цели, осознаются по мере того, как они требуют дополнительных волевых усилий, т. е. по мере того, как они сами становятся целями. Ана­логичный процесс происходит и в развитии сознатель­ного восприятия человека. Первоначально сознается лишь предметное содержание образа, т. е. восприни­маемый предмет, на который направляется активность ребенка. Лишь в ситуации, когда те или иные субъек­тивные условия мешают этому восприятию, начинают осознаваться сами эти условия и тот факт, что пред­мет и его образ не одно и то же.

Также вторичным является присутствие «Я» в пси­хических процессах. Первоначально выделение «Я» должно быть подготовлено деятельностью и общением ребенка, оно должно стать необходимым для его об­щения и его деятельности.

Действующее «Я» и рефлексивное «Я»

Прежде чем продолжить обсужде­ние феноменов самосознания, необходимо более стро­го ввести еще одно различение, которое лежит в цент-

Таблица 4 Матрица корреляций между факторами

(женская выборка, п г= 74) 1 Полное название: ожидание санкций, влекущих потерю привлекательности. 2 Полное название: ожидание негативных семейных санкций.

8 Полное название: потребность в свободе и творчестве.

В клетках таблицы коэффициенты линейной корреляции Спирмана: в клетках, не расположенных по главной диагонали, ноль и запятнан после него опущены. Корреляции 0,29 и выше значимы на 95%-WM уровне значимости.____________________________________

ние может быть позитивным («Я» — условие, способ­ствующее самореализации), негативным («Я — усло­вие, препятствующее самореализации) и конфликтным («Я» — условие, в одно и то же время и способст­вующее, и препятствующее самореализации).

Вступая в сознание субъекта, отношение к себе семантически оформляется (когнитивная составляю­щая) и переживается (эмоциональная составляю­щая). В связи с этим возникает проблема, подлежа­щая эмпирическому анализу: каковы особенности су­ществования и строения смысла «Я» в сознании и как зависят различия в семантике смыслов от их вне-сознательного содержания, т. е. от их характеристик как отношений субъектов к самому себе.

Указанная проблема входит составной частью в более общую проблему анализа личностных смыслов, которые по тому же основанию подразделяются на позитивные, негативные и конфликтные. Последняя проблема послужила предметом экспериментального анализа, проведенного нами совместно с М Кальвиньо [48, 126].

В основе разработанной нами экспериментально-диагностической процедуры [127] лежал принцип сопряжения классического проективного метода — Тематического Апперцептивного Теста (ТАТ) Г. Мюррея [210] и психометрической процедуры—Семан­тического Дифференциала (СД) Ч. Осгуда [211].

Первым шагом в этой диагностической процедуре являлся анализ рассказов испытуемых по таблицам ТАТ с целью выявления многократно повторяющихся от рассказа к рассказу тем и соответствующих им «ключевых понятий» (например, «работа», «родите­ли», «любовь», «я сам»). Затем по контексту расска­зов определялся гипотетический смысл того или ино­го ключевого понятия для испытуемого. Этот смысл формулировался в виде нескольких предложений кон­статирующего содержания (например, работа—это удовольствие, работа—это потребность). Затем фор­мулировался семантически противоположный смысл (например, работа—это скучная обязанность, рабо­та—это необходимость). После этого испытуемый шкалировал с помощью СД — вначале ключевое по­нятие (т. е. отдельно слово «работа», например.), а затем — полюса гипотетического смыслового конструкта, т. е. сформулированные предложения — кон­статации. Использовался вариант СД,разработанный В. Ф. Петренко и состоящий из тридцати пар прила­гательных—антонимов, представляющих шесть вы­деленных факторов—«оценка», «сила», «активность», «упорядоченность», «сложность» и «комфортность» [95].

Процедура измерения близости полюсов конструк­та к ключевому понятию состояла в расчете коэффи­циента линейной корреляции (/") Спирмана. Значимая корреляция между одним полюсом конструкта и клю­чевым понятием понималась как их сходство.

При анализе результатов мы считали, что тот или другой полюс конструкта коррелирует с ключевым по­нятием в том случае, если это справедливо для боль­шинства сравниваемых пар, относимых к данному по­люсу; в оставшихся парах корреляция могла и не до­стигать значимой величины. Ниже приводится пример корреляции ключевого понятия («Я») с позитивным (п оценочном смысле) полюсом конструкта.

Таблица 5

Определение близости полюсов конструкта к ключевому понятию

На основе применения ТАТ в описываемой моди­фикации у 16 испытуемых был выделен 81 смысловой конструкт. Эти конструкты охватывали 287 противо­поставлений (типа «работа—это удовольствие», «ра­бота—это обязанность»). Конструкты относились к

девяти темам, обозначенным ключевыми понятиями:

я, другой человек, родители, мать, работа, замужест­во (женитьба), поступок, нравственность, жизнь. Каждый испытуемый делал в среднем 1346 суждений (единичных оценок), которые и послужили базой для расчета коэффициентов корреляции.

Анализ 81 конструкта показал, что в 72 из них (88,9%), по крайней мере, один полюс конструкта коррелирует с ключевым понятием и только в 9 слу­чаях (11,1%) с ключевым понятием не коррелирует ни один из полюсов конструкта.

Этот результат свидетельствует о том, что если принять за меру семантической близости корреляцию оценок с помощью СД, то отдельно взятые значения, соответствующие выделенным с помощью ТАТ ключе­вым для испытуемого явлениям, событиям, людям и т. д., оказываются семантически близкими тем или иным содержательным определениям, в которых за­фиксированы варианты личностных смыслов. При этом, как видно из приведенного и достаточно типич­ного примера, эти определения не подразумеваются словарным значением слова (ср.: Я достигну многого. Я горда. Я нужна близким и друзьям и т. д. — все это не подразумевается значением «Я»). Таким образом, личностный смысл может выражаться и в отдельно взятом значении, или, иначе, отдельно взятое значе­ние может насыщаться личностным смыслом.

Чтобы проанализировать различные варианты лич­ностных смыслов, была предпринята попытка их ти-пологизации. «Позитивным» полюсом конструкта мы всегда называли тот гипотетический смысл, который позитивен с оценочной точки зрения, безотноситель­но к тому, проявился ли в тексте рассказов он или се­мантически противоположный полюс. Таким образом, предложения типа «работа—это удовольствие», «Я горда»^ «Я достигну многого» принимались за пози­тивный полюс конструкта и соответственно предло­жения «работа—это обязанность», «Я часто унижа­юсь», «Я вряд ли чего-то достигну» принимались за негативный полюс, безотносительно к тому, что вы­ражал испытуемый в протоколах.

При типологизации нами учитывались наличие или о,тсутствие корреляции, будет ли коррелировать клю­чевое понятие с одним полюсом, с двумя полюсами, с

положительным или отрицательным полюсом конст­рукта, а также учитывался знак корреляции. Теоре­тически можно выделить 9 типов конструкта (рис.2). Подробно предложенная классификация обсужда­лась нами ранее [126]. Здесь мы лишь отметим неко-

Рис. 2. Классификация смысловых конструктов (по В. ti. Сто­лину, М. Кальвшьо, 1982}

Условные обозначения: (+)—позитивный полюс, (—)—нега­тивный полюс, к — ключевое понятие; (+ /"—положительная корреляция, (—/•)—отрицательная корреляция, о г —отсутствие корреляции

торые важнейшие черты смысловых конструктов.

Общая черта однополюсных последовательных конструктов — это отсутствие семантической оппо­зиции позитивному или негативному смыслу данного явления. Субъект, конечно, может подобрать антонийические значения к каждой из групп определений, однако в его смысловой сфере то или иное содержа­ние смысла переживается как единственно существую­щее, не дихотомизированное, не противопоставленное какому-то иному содержанию.

Двухполюсные конструкты характеризуются од­новременной корреляцией ключевого понятия с обо­ими полюсами конструкта. К'последовательным двух­полюсным конструктам относятся такие, в которых положительная корреляция с позитивным полюсом одновременно соседствует с отрицательной корреля­цией с негативным полюсом (утверждающие конст­рукты) или, наоборот, положительная корреляция с негативным полюсом соседствует с отрицательной корреляцией с позитивным полюсом (отрицающие конструкты). Для двухполюсных противоречивых смысловых конструктов характерно наличие корреля­ций одного знака одновременно с обоими полюсами конструкта.

Смысловые конструкты описывают ту форму, ко­торую приобретает личностный смысл в сфере созна­ния, и позволяют дифференцировать строение смыс­лов. В сознании значение существует не само по се­бе, а в системе ассоциаций, возможных для данного значения [72]. Ассоциативные связи значения как единицы сознания не тождественны ассоциативным связям, образующимся у данного значения тогда, ког­да оно становится переносчиком личностного смысла. В последнем случае эти ассоциативные связи как раз и могут быть представлены в виде смысловых конст­руктов. Так, если личностный смысл существует в форме однополюсного утверждающего конструкта, это означает, что человек в своем сознании исключа­ет саму возможность иного осмышления явления, со­бытия, обстоятельства. Тот же самый смысл (напри-­мер, позитивный смысл «Я»), включенный в двухпо­люсный конструкт, существует в сознании уже не сам по себе, а вместе с активным отрицанием противопо­ложного смысла (например, негативного смысла «Я»). Двухполюсный противоречивый смысловой кон­структ, включая тот же смысл, свидетельствует о нерешенности в сознании проблемы осмышления то­го или иного явления, о колебаниях и сомнениях че­ловека. Наконец, отсутствие корреляций (то, что мы

обозначаем как «нейтральный конструкт») свидетель­ствует о том, что данное явление не включено в смы­словую сферу человека.

Как уже указывалось, смысловые конструкты от­ражают ту форму, которую приобретает личностный смысл в сознании. Но личностные смыслы могут быть классифицированы безотносительно к их форме, к их строению в сознании лишь на основе того места, которое занимает данное явление по отношению к мотиву. Можно предполагать, что в зависимости от этой последней характеристики смысла (т. е. харак­теристики смысла не 'как явления сознания, а как момента деятельности) будут различаться и строение смысла (конструкты), и эмоциональный тон пережи­вания данного смысла ('коннотат смысла), и его се­мантическая насыщенность (денотат смысла). Эта гипотеза и проверялась экспериментально [48]. При этом мы исходили из того допущения, что то или иное явление может быть не только условием деятельности и иметь позитивный, негативный или конфликтный смысл, но и само может являться мотивом и иметь смысл мотива.

В качестве испытуемых выступили 9 клиентов пси­хологической консультации, проходившие курс груп­повой неврачебной психотерапии, в отдельных случа­ях использовались данные еще 6-ти испытуемых, не являвшихся клиентами консультации.

Заключение о смысловом статусе того или иного явления у данного конкретного испытуемого (клиен­та консультации) выносилось на основе следующих экспериментально-диагностических процедур. 1. Пер­вичная беседа консультанта с клиентом, на которой излагались основные жалобы. 2. Наблюдения за кли­ентом в процессе занятий групповой неврачебной пси­хотерапией (более 60 часов), проводимые одним из авторов исследования, присутствовавшим в качестве наблюдателя на всех занятиях группы (М. Каль-виньо). 3. Наблюдения и заключения, психологов-психотерапевтов, проводивших групповые занятия (В. В. Столин, А. Я. Варга). 4. Беседа с клиентом после проведения занятий. 5. TAT с последующей клинической беседой.   6. Методика управляемой проекции [117].  7. Опросник  16 PF  Кэттелла [160].

С оставшимися 6 испытуемыми проводилась более краткая процедура анализа, в которую включались:

клиническая беседа, ТАТ, опросник 16 PF Кэттэлла, методика управляемой проекции и экспертные оцен­ки психотерапевта по экспериментально-диагностиче­ским данным. Мы не будем здесь подробно останав­ливаться на результатах исследования, которые об­суждаются нами в другой работе [48].

В целом результаты показывают, что негативный смысл оценивается ниже и переживается как менее «активный», «сложный» и «комфортный», но столь же, если не более стабильный в сравнении со смы­слами остальных трех категорий, т. е. мотивами, по­зитивными и конфликтными смыслами. Различия вну­три трех последних категорий не выражены, хотя они также есть. Так, мотивы превосходят в оценках пози­тивные смыслы по всем факторам, хотя и статистиче­ские различия не достигают значимых величин. Кон­фликтные смыслы оказываются наиболее «сложными» и «сильными» и наименее «стабильными» в сравнении с мотивами и позитивными смыслами, хотя и здесь статистические различия не значимы.

Анализу были подвергнуты также различия в ти­пах смысловых конструктов, которые можно наблю­дать в зависимости от того, какой именно смысл (смысл мотива, позитивный, негативный или конф­ликтный) фиксирует данная лексическая единица.

Оказалось, что мотивы выражаются утверждаю­щими конструктами: как однополюсными, так и двух­полюсными, как последовательными, так и противо­речивыми. Теми же утверждающими конструктами выражаются и позитивные смыслы, однако они не оформляются с помощью противоречивых кон­структов. Негативные смыслы выражаются с по­мощью   отрицающих   конструктов,   при   этом они также всегда последовательные, хотя и могут быть как однополюсными, так и двухполюсными. Кон­фликтные смыслы выражаются всегда с помощью двухполюсных противоречивых конструктов, преиму­щественно утверждающих, хотя и возможны случаи отрицающих конструктов.

Таким образом, мотив с точки зрения его семанти­ческого строения в сознании всегда приобретает фор­му констатации какого-то позитивного смысла явления, однако у разных людей это может как сопровож­даться оппозицией противоположному смыслу явле­ния, так и не сопровождаться такой оппозицией, эта констатация может быть как внутренне логичной, последовательной, так и противоречивой. В отличие от мотива позитивный или негативный смысл явления семантически всегда последователен, хотя может так­же у отдельных индивидов приобретать характер ре­шенной дилеммы, а у других—единственно возмож­ного. Конфликтный смысл — это либо борьба альтер­натив, фиксирующая незаконченность выбора между двумя смыслами явления, либо сумма отрицаний; при этом отрицается и позитивный смысл явления, и его негативный смысл.

При анализе различий в денотатах смыслов мы применили своего рода статистико-феноменологиче-ский анализ. Были собраны все статистически значи­мые корреляции ключевого понятия с теми или ины­ми, сформулированными по данным ТАТ предложе­ниями, образующими полюсы конструктов, для всех восьми анализируемых тем-понятий.

Психосемантика смыслов «Я» оказалась наиболее богатой, что выразилось прежде всего в количестве значимых семантических связей. При этом для наших испытуемых «Я» всегда оказывалось одним из усло­вий—позитивным, негативным или конфликтным. Характерно, что наибольшее число значимых семан­тических связей обнаружилось у ключевого понятия «Я» с предложением «Я одинок и никому не нужен». Это объясняется тем, что среди наших испытуемых не было ни одного семейно-благополучного человека.

Проведенное исследование показывает, что, как и другие личностные смыслы, смысл «Я» в зависимости от отношения субъекта к самому себе оказывается различным как в плане психосемантики (денотаты и коннотаты смыслов), так'и в плане особой структур­ной организации (смысловые конструкты). Выявлен­ные различия имеют и прикладное значение. Для на­правленной коррекционной работы важно понять не только зону конфликта, но и то, как этот конфликт перерабатывается в сознании. Представления о типах смыслов, о их семантике, об оформляющих их смыс­ловых конструктах как раз и позволяют диагностиро­вать то, как сознающий субъект переосмышляет действительность. Так, например, двухполюсный противо­речивый утверждающий конструкт, «оформляющий» мотив, показывает, что явление обладает для субъек­та и побуждающей и смыслообразующей функцией, в силу реальных жизненных процессов оно противоре­чиво, субъект переживает это противоречие и имеет позитивный полюс, к доминированию которого он мо-

Таблица 6 Психосемантика смыслов «Я»

В клетках таблицы статистически значимые коэффициенты корреляции клю­чевого понятия «^?» с предложениями, сформулированными по протоколам ТАТ (левый столбец таблицы).

жет стремиться, и это выражается в ряде специфиче­ских семантических компонент смысла и его эмоцио­нальных (коннотативных) характеристиках. Если же смысл явления оказывается негативным и оформляет­ся двухполюсным последовательным отрицающим конструктом — субъект как бы не видит «просвета», он говорит «нет» позитивному смыслу, но также «нет» и «негативному», субъект находится не только в деятельностном, жизненном кризисе, но и в кризисе со­знания, осмышления действительности. Если в кон­тексте деятельности выступает он сам («Я»), то речь идет уже о кризисе самосознания, кризисе осмышле­ния самого себя. Это выражается и в коннотатах— «Я» оказывается не «оцениваемым», не «сильным», не «активным», зато «стабильным», что в данном кон­тексте означает «несклонным к позитивным измене­ниям». Этому эмоциональному фону соответствуют и семантические дополнения к значению «Я»: неуве­ренность, ожидание неуважения, представление о своей бесперспективности и т. п. Таким образом, учет характера смысла, его содержания и формы, в кото­рой он существует в сознании, .может служить пси­хологу подсказкой направления его психокоррекцион-ных, психотерапевтических усилий.