Вступление. Джеффри К. Зейг. Эволюция психотерапии - Эволюция психотерапии. Сборник статей. Т. 1. Семейный портрет в интерьере. Семейная терапия - Дж.К. Зейга

Взявшись за организацию конференций по эволюции психотерапии, состоявшихся в 1985 и 1990 годах, я наивно полагал, что способствую достижению согласия в наших рядах, но преодолеть “семейные распри” не удалось. Каждая из многообразных школ твердо держится за свои теории и методы. Взаимообогащение идеями наблюдается в редких случаях. Превыше всего ставится чистота позиций. Эклектизм считается признаком отсутствия “породы”.

Первая конференция совпала со столетним юбилеем психотерапии. Ее первое столетие ознаменовалось непримиримыми теоретическими противоречиями и возникновением множества разнородных течений. Возможно, второе столетие ознаменуется достижением согласия между всеми школами.

Присутствовавшие на конференциях выдающиеся психотерапевты представляли тринадцать различных направлений. Между первой и второй конференциями психотерапевтическая наука потеряла ряд своих блестящих представителей: умерли Бруно Беттельхейм, Мюррей Боуэн, Рональд Лэйнг, Карл Роджерс, Вирджиния Сатир, Льюис Волберг и Роберт Гулдинг.

Как выяснилось, те из ведущих психотерапевтов, кто присутствовал на конференции 1985 года, ничуть не изменили своих взглядов под влиянием общения с коллегами и на следующей конференции 1990 года отстаивали свои позиции с прежним пылом. Знакомство с докладами убеждает: мало кто ссылается на работы представителей других школ, а тем более — признает их теоретическое влияние.

Подобная независимость была оправданна и в каком-то смысле даже необходима в те времена, когда психотерапия только создавалась, стремясь обогатить себя новыми гранями. Однако блюсти теоретическую и методическую чистоту сегодня — непозволительная роскошь: психотерапия вышла на передовой рубеж борьбы за здоровье человека, где для достижения цели позволительно использовать все методы и техники, прошедшие испытание временем.

Со своей стороны я предлагаю коммуникационную метамодель, которая, на мой взгляд, может способствовать более полному пониманию и самого процесса терапии, и позиций занимающихся ею специалистов. В основе метамодели лежит так называемый “Эриксоновский Алмаз”. Главное отличие моего подхода от оригинала составляет центральное значение, которое придается мною грани “Позиция терапевта” (у Эриксона — “Утилизация”). С описания этой грани я и начну разъяснение метамодели.

Позиция терапевта

Каждый терапевт привносит в лечебный процесс свои личные качества и профессиональные умения. Возможно, исход лечения даже в большей степени зависит от личности терапевта, чем от степени его технической оснащенности.

Личность терапевта

Позвольте начать с примера. Оказавшийся у меня на приеме пациент сам был терапевтом. Перед началом сессии он мимоходом упомянул о прочитанной недавно книге, связанной с нашей профессией. Отметив ее полезность, он затем пустился в жалобы по поводу различных неудач, которые случились с ним в течение недели. Главной проблемой этого пациента было состояние неуспеха. Хотя он и был весьма одаренным человеком, ему не удавалось реализовать свой потенциал.

Прервав его жалобы, я внимательно посмотрел на него и спросил: “Что вас особенно увлекает?” — предупредив, что этот вопрос очень важен.

Я повторял свой вопрос в течение двадцати минут в разных вариантах, пока не получил ответ: “Меня безумно увлекает знание”. Мне сразу стало ясно, почему в начале каждой нашей встречи он всегда упоминал о только что прочитанной книге или о недавно прошедшем семинаре.

Спустя некоторое время я попросил пациента поднять руки и держать их в нескольких сантиметрах от груди, словно у него в руках карты и он не хочет, чтобы партнеры по игре увидели их. “Расстояние между руками и грудью, — объяснил я, — это то расстояние, на которое распространяется ваша тяга к знаниям. Но если мы углубимся в проблему вашего невезения, то дух этого загадочного явления и после вашего ухода долго еще будет витать в этой комнате”.

Мое задание состояло в следующем: как только он прикоснется к дверной ручке и переступит порог комнаты, он должен спроецировать на все ее пространство свою страсть к знаниям, ничего не говоря вслух, а лишь переживая про себя силу своего увлечения. Я не знаю, пояснил я, как он этого добьется. Судя по тому, с какой легкостью ему удается проецировать на окружающее пространство свое чувство неуспеха, он, видимо, владеет каким-то тайным механизмом, который может оказаться полезным и в проецировании страсти к знаниям.

Этот случай заставил меня задуматься над тем, как мои личностные качества сказываются на консультировании. Что исходит от меня: воодушевление, юмор, вера в положительный исход лечения, проницательность, робость, целенаправленность? Все это не просто входит в понятие “личностной позиции” терапевта, но, главное, непосредственно  привносится в атмосферу того помещения, где и начинается процесс лечения.

Представители психоаналитических школ, пожалуй, назвали бы личностную позицию контрпереносом, хотя этот термин несет отрицательную нагрузку. Традиционный психоанализ рекомендует терапевту следить за тем, чтобы его подсознательные неразрешенные конфликты не проецировались на терапевтический процесс. Но хорошо известно, что абсолютно нейтральная позиция вряд ли возможна, ибо терапевт невольно создает у пациента определенный настрой, воздействуя на него своими ценностными пристрастиями, своей верой в успех лечения. Главная задача терапевта — избегать отрицательных воздействий и утилизировать положительные.

Инструментальная позиция терапевта

У каждого терапевта, фигурально выражаясь, есть свой технический инвентарь, в котором я условно выделяю две составные части: первую можно назвать “увеличительными стеклами” (техника исследования), вторую — “мускулами” (техника воздействия). Опыт и профессиональная учеба помогают накопить этот инвентарь, а то, как он используется, — зависит от личности терапевта. Одни направляют свои увеличительные стекла на поведение пациента, другие — на переживания, третьи изучают его рациональные модели. Напряжение “клинической мускулатуры” может у одного терапевта выразиться в заботливом и внимательном отношении к пациенту, у другого — в шутливой, легкой манере общения, у третьего — в рассказанных к случаю терапевтических историях.

Терапия — не столько наука, сколько искусство. Ученым легче прийти к согласию относительно методологических принципов и системы категорий, на основе которых строится их наука. По-иному обстоит дело в психотерапии: нет конца обсуждениям, спорам и разногласиям.

Ясно одно: арсенал технического мастерства, накопленный терапевтом, — его основное богатство. С выбора стратегий и техник начинается лечение, и успех его в большой степени определяется правильностью этого выбора.

Искуснейшим мастером терапевтического общения, с полным основанием, слыл Милтон Г. Эриксон. Его излюбленным приемом была утилизация, а развитая до предела проницательность позволяла легко разглядеть те детали в поведенческой модели пациента, которые могли оказаться полезными с терапевтической точки зрения. Эриксон использовал косвенное воздействие и был создателем метода травматического терапевтического переживания, во время которого накапливалась энергия для желаемого изменения клиента. Сейчас все эти четыре авторские методики М. Эриксона широко используются в психотерапии.

Цель

При формулировании цели следует задать себе вопрос: “Какое сообщение я должен передать пациенту?” Гуманистически ориентированные терапевты могут избрать целью работу пациента над своим развитием. Семейные — улучшение межличностных отношений пациента в семье. Сосредоточенный на симптоме терапевт ставит перед собой более узкие задачи. Но конечная цель должна быть у каждого.

Красочная упаковка

“В какую форму облечь конечную цель?” — спрашивает себя клиницист. Как правило, “оберткой” служит определенный технический прием. У пациента функцию “обертки” для его проблем выполняет симптом. Терапия, таким образом, превращается в “обмен подарками” (Ritterman, 1983).

Индивидуальная подгонка

Подгонка начинается, когда определена позиция пациента и в ней можно различить и положительные, и отрицательные стороны — силу и слабость, здоровье и патологию.

Терапевт может работать в манере, свойственной пациенту. Например, для тонко чувствующего и сдержанного пациента “упаковка” будет одна, а для общительной и артистичной натуры — совсем другая. Особенности процесса подгонки зависят от теоретической позиции терапевта. Для одного пациент — индивид наряду с другими индивидами в некой системе, для другого — лишь звено в семейной цепочке взаимоотношений.

Проработка

Эта грань сводится к тому, чтобы внести элемент драмы в лечение, сделать терапию важным эмоциональным событием в жизни пациента (Massey, 1979). В процессе проработки терапевт намечает срок, в течение которого он должен определить цель лечения и “подогнать по мерке” свои техники для осуществления красочно упакованной цели. Можно, конечно, просто довести свои соображения до пациента, но театрализация, внесение драматического элемента в терапевтический процесс сделают “техническую” его сторону более впечатляющей. Широко прибегали и прибегают к драматизации Сальвадор Минухин, Вирджиния Сатир, Милтон Эриксон и другие, в отличие, скажем, от терапевтов психоаналитического толка, которые не склонны использовать что-либо подобное в своей работе.

Перспективы метамодели

Ценность метамодели заключается в том, что она дает простор для выбора. Если процесс лечения зашел в тупик, терапевт может изменить цель, подгонку, проработку и/или упаковку. Он может изменить и собственную позицию. Подобная гибкость способствует большей эффективности лечения и меньшей затрате сил самого терапевта.

Метамодель помогает выделить те стороны, которым терапевт отдает предпочтение. Одни больше внимания уделяют подгонке, другие — упаковке. Метамодель может быть использована и для обучения. В этом еще одно ее достоинство.

Итак, любой подход в психотерапии должен учитывать пять главных элементов метамодели: позиция терапевта, цель, “упаковка”, позиция пациента и проработка терапевтического вмешательства. Метамодель поможет читателю разобраться во всем многообразии перспективных направлений, представленных докладчиками.

Литература

Massey, M. (1979). The People Puzzle: Understanding Yourself and Others. Reston, VA, Reston Publishing.

Minuchin, S. (1987). My Many Voices. In J.K. Zeig (Ed.), The Evolution of Psychotherapy (pp. 5—14), New Jork, Brunner/Mazel.

Ritterman, M. (1983). Using Hypnosis in Family Therapy. San Francisco, Tossey-Bass.

“СЕМЕЙНЫЙ ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ”

Семейная терапия