ты у меня такая умница!

Средняя школа. Конец какой-то там четверти какого-то класса. Пусть будет шестого. Только что закончился урок английского, где учитель выставлял четвертные оценки. В коридоре стоит пухлая шестиклассница с дневником и плачет.
- Холдеева, что случилось, что двойку поставили что ли в четверти?
Она только машет головой и продолжает плакать… 
- Ну что, тройку? Да ладно тебе, у меня их знаешь сколько! 
Димка горделиво кивает на свой портфель, как воин, плюющий на условности и трудности.
Девочка молчит.
- Ну чего ты, да забей. Подумаешь тройка.
- Мне четверку она поставила.
Глаза Димы округляются и он, не скрывая замешательства и изумления, разводит руками:
- А чего ревешь тогда?
- Просто… понимаешь… мне тройку надо было поставить, а она… мне... четыре… я не знаю на четыре…
Дима, совсем теряет связь с реальностью. 
- Ну ты совсем что ли? Нашла из-за чего плакать! Да я бы радовался вообще, знаешь как! А ты плачешь… Холдеева, с тобой точно того, что-то не в порядке. Плакать из-за четверки! Ваще даешь…
Отчаявшись утешить одноклассницу, Дима схватил портфель и побрел на следующий урок, где в четверти его тоже ждала тройка, но которая радовала его гораздо больше, чем ревущую в коридоре одноклассницу. 
Думаю, это знакомая картина для многих детей «советского периода». Эту девочку могли даже снять в каком-нибудь фильме, как образец ответственного пионера, не зазнайки, честной и т.д. и т.п. Но.
Ей придется самой разгадывать этот ребус еще много лет. Каждый раз, когда она будет натыкаться на это воспоминание, внутри кто-то будет разводить руками и спрашивать – разве так бывает? Тут что-то странное. Ведь все радуются, когда им дают больше и оценивают лучше, чем они думали. Все радуются случайной и неожиданной пятерке. Или похвале. Но ни она. 
Похвала и восторги на многие годы будут вызывать у нее смешанное чувство. И школьная медаль и даже институтский красный диплом. И каждый раз, пытаясь разобраться, она будет натыкаться на пресловутую четверку по английскому и ошарашенного Диму. Реальность которого сильно отличалась от ее. Но это она поймет многим позже. Когда, отказавшись от одной, очень заманчивой работы, она увидит наконец то, что было за слезами по «четверке».
«Я больше на это не поведусь!» И она еще долго не могла поверить счастью и свободе, смешанной со слезами, злостью и грустью. 
«Ты у меня такая умница!», «Ты сможешь, мы знаем!», «Ты хороший специалист, нам такие очень нужны». И вот уже она бежит делать все то, во что верят другие, но не она. Она тянется к недостижимому, напрягая все свои мышцы, чтобы дотянутся, чтобы перепрыгнуть. И какое-то время справляется. «Вот видишь, мы знали, что ты сможешь». А потом, потом случается то, что случается с каждым, пытающимся брать высоту не по силам. Она сбивает планку. Раз, другой, она пропускает тренировки, болеет… «Ну мы в тебя верим, давай мы притворимся, что все это дурацкая оплошность и все хорошо. А в следующий раз ты постараешься и все получится»… И она старается, до тошноты и одури, все больше и больше теряя связь с собой реальной – уставшей, запутавшейся, бессильной в чем-то, а в чем-то ограниченной.
Ребенка очень легко соблазнить «быть хорошим». И так трудно учиться узнавать, а какой он есть на самом деле. Учиться взрослым видеть его, учить ребенка слышать себя. Это трудный путь, потому что он про разное, про конфликты, про ограничения, про усталость и досаду. Про родительские нарциссические ожидания. Дети в той или иной степени всегда становятся расширением родителей. Часто можно услышать: «мои дети – моя гордость», или «вот какая она у меня умница!». Дети как презентация собственной грандиозности – это так сладко и так привычно. Тем более, что им самим хочется нравиться взрослому. Хочется быть принятыми и чувствовать, что ими довольны. Цена, которую платит родитель и ребенок, на самом деле высока – отчуждение и увеличение дистанции. Между родителем и ребенком не возникает близости, потому что в их отношениях нет места большому числу чувств и переживаний: бессилию, беспомощности, стыду, гневу. Внутри ребенка возникает пустота и ощущение, что он не совсем такой, каким его хотят видеть по той же причине. Как будет развиваться сценарий развития дальше зависит от многих факторов. Вряд ли в небольшой статье можно описать их все. Депрессии, серьезные болезни – инфаркты, параличи, нарушение пищевого поведения, трудности в создании близких отношений, одиночество… Думаю, у каждого из нас своя плата за отчуждение от самого себя. Но будет то, что объединит всех этих девочек и мальчиков – поиски себя настоящего. Того, кто будет знать чего, сколько и как он хочет и может делать. Чего реально он стоит. На что согласится, а где честно сможет сказать - нет, это мне не под силу. Жаль, что на эти поиски потом уходит так много сил. 
Девочка, кстати, потом психологом стала.