Нужен ли психологии еще один символ веры

В многообразии подходов к психологическому консультированию и психотерапии лежат несколько краеугольных камней. Несколько, всеми признаваемых постулатов, которыми психологу следует руководствоваться, к какой бы терапевтической секте он не принадлежал. 

Постулаты эти общеизвестны, с ними не принято спорить. Мы принимаем их по умолчанию. Как мусульманин не употребляет в пищу свинину, иудей не работает по субботам, буддист не причиняет вреда живому, а православный орошает себя крестным знамением при виде церкви. Так нам психологам, если мы хотим таковыми себя именовать, следует развивать в себе эмпатию, умение активно слушать, не впадать в морализацию и назидательство. 

Это психологический символ веры. Катехизис, способный уместиться на клочке бумаги. И пусть неискушенного в психологии человека не смущает, что вместо 95 тезисов в нашей библии не наберется и десяти заповедей. Главное, они работают. Мы получаем вознаграждение за консультации, а клиенты, с переменным успехом, преодолевают жизненнее неурядицы. 

Все ли так однозначно? Может отцы психологии чего-то не учли. Можно ли дополнить этот список еще одним качеством? Качеством, по моему мнению, необходимым. Качеству, которому, подобно эмпатии, можно и нужно научиться. 

Я говорю о чувстве брезгливости, о способности смотреть в лицо отвратительному, не отворачивая глаз, не стремясь на время оглохнуть или заткнуть нос. Я хочу рассуждать об умении не реагировать на отвратительные, извращенные, искрящиеся патологией стороны человеческого естества. О том, в чем клиент зачастую боится признаться даже самому себе. Как говорила моя бабушка: «Был бы человек, а извращения и скелеты в шкафу найдутся». 

Если этот вопрос уже подробно рассмотрен, вы меня поправите и простите мое невежество. Расскажете о предоставленных выводах и аксиомах. Вам придется это сделать, потому что психолог должен уметь принимать человека со всеми его недостатками. 

Вы, часто встречали врачей боящихся крови? Сантехников, не желающих прочищать засорившийся унитаз? Вряд ли. Брезгливые к подобным сферам профессиональной деятельности не допускаются. Отбраковываются на стадии предварительного отбора. Думаете, они с детства мечтали копаться в чужих внутренностях или вдыхать запах испражнений, вряд ли. Тем не менее, они делают свое дело. Хирург, не взирая на кровь и растерзанную плоть, возвращает пациенту жизнь. Сантехник, не смотря на вонь, чинить унитаз. В результате их работы люди продолжают жить и справлять естественные надобности не на улице, но в специально отведенных для этого местах. Кто же научит этому нас психологов? 

Во время обучения об этом могут едва обмолвиться. Мол, вам придется встречаться с темными уголками человеческой личности. Насколько эти уголки темны и зловонны, приходится убеждаться на практике. К счастью, не всегда приходиться работать с «не знаю чего я хочу от жизни», страхом публичных вступлений и прочей, относительно стерильной проблематикой. Вспомните хотя бы свой первый опыт работы с женатыми мужчинами. Ваше первое впечатление об этом человеке, когда он рассказывал об изменах. Как он рассуждал о неизбежности промискуитета, не испытывая при этом раскаянья. Вы не осудили его? Прияли и эту сторону личности? 

Булгаков поведал нам истину о внезапной смертности человека. Достоевский за несколько десятилетий до Воланда, приоткрыл ящик Пандоры, из которого явились человеческие слабости и пороки. Благо, что Федор Михайлович, был человеком гуманным и тонко чувствующим, учитывая природную неспособность обычного человека осознавать мерзкое и ужасное, писатель облек все ужасы людской жизни в изящную литературную форму. Потому, мы можем читать его произведения, не шибко затыкая нос. Впрочем, встречаются особы не способные и на это. 

Человек не только внезапно смертен. Человек может быть отвратителен, жалок и некрасив. Человек совершает с собой и другими такое, о чем не принято писать в книгах и говорить вслух. Хуже того, человек думает и рассуждает внутри себя, о вещах настолько ужасных, что и Иисус, подслушивая его мысли, каждый раз судорожно креститься на собственное отражение. Он способен понять эти мысли, ведь 33 года он тоже был человеком. 

Обычный человек не может и не должен честно смотреть на ужасы жизни. Он не обязан эти ужасы принимать и понимать. Он может их оценивать и ненавидеть. Может ли отвести от этого взгляд психолог? Может ли быть что-то «слишком» даже для психолога? Применимы ли критерии «обычного человека» к психологу или он должен получить право стоять над схваткой человеческих страстей. Способность выдержать, понять и не дать моральной оценки дает это право. 
Можем ли мы выбирать, кто достоин помощи, а кто нет? Можем ли мы помочь человеку, если внутренне вынесли ему приговор? Гитлер, Чикатило, Пол Пот – достойны того, чтобы быть выслушанными? Благо помочь жертве пережить произошедшие и в тоже время суметь беспристрастно выслушать палача? У каждого психолога есть своя граница толерантности, та черта, за которой из Карла Роджерса он превращается в Генриха Ягоду. 
Если существует граница, после которой мы может сказать: «Нет я с этим работать не буду», – то кто ее определил? Наше внутренние чувство брезгливости, мораль, законы общества, Бог. Получается, что если датчик ужаса зашкаливает, мы в праве отказаться. В праве ли? Священник не откажет в исповеди палачу, врач на поле боя оперирует и своих и врагов. 

Как развить в себе способность смотреть на ужасное в человеке? Как научится не только смотреть на ужасное, но и уметь понимать его причины? В буддизмы есть практики медитации, когда ученик, чтобы преодолеть чувство брезгливости долгие часы сидит над трупом. Проходят дни и труп начинает распухать и зловонить. Ученик не вправе отвести взгляд или заткнуть нос. Он должен понять, что жизнь и смерть не ужасны или прекрасны, они просо есть. Есть практики, где ученик медитирует над кучей говна. Медитировать над фекалиями наставники отправляют самых ранимых и утонченных учеников. Кто научит нас этому и можно ли этому вообще научить? Если психология есть гуманизм, то гуманна она должна быть ко всему. Должна ли? 

У меня нет ответов и универсальных правил, как научиться смотреть в глаза ужасу. Мне очень хочется этому научиться. Помощи и терапии достоин каждый. Бог и дьявол имеют право сесть в это кресло у быть услышанными, и далеко не факт, что история дьявола покажется мне более отвратительной.