«Я не позволю ей (моему ребенку) мной манипулировать!»

«Я не позволю ей (моему ребенку) мной манипулировать!» - восклицает молодая новоиспеченная мама.

Она практикует методику: «Я не собираюсь подходить к младенцу, если он плачет без причины».

Можно много и долго приводить множество аргументов про способность к манипуляции и тот возраст, в котором она возникает. Подробно объяснять, как ребенок учится манипулировать взрослыми, а самое интересное – от кого он этому учится! И рассказывать про причины плача – видимые и не видимые…. Но это все будет не про то… не про нашу маму.

А мама так и уйдет с консультации, перебирая и подбирая доводы к своей позиции. И так она будет делать всегда.

Что же такое происходит с мамой в тот момент, когда она так рьяно верит в то, что восклицает?

Скорее всего в этот момент где-то глубоко внутри у нашей мамы отзывается свой не прожитый детский опыт такого метода воспитания. К ней тоже не подходили, когда она плакала. Ей приходилось самой справляться с теми эмоциями и потребностями, которые в этот момент в ней бушевали. А поплакав, скорее всего – затихала - беспомощно и отчаянно – потому что бесполезно. А если и брала мама ее маленькую на ручки, чтобы утешить, устав от громких, несмолкаемых криков, то урок был усвоен – надо дойти до точки своего отчаяния, чтобы тебе помогли.

Приобретение такого рода опыта происходит до освоения ребенком речью, потому – таится глубоко и не осознается. У нашей героини, этот опыт всплыл в виде неявных чувств, которые наполняют откуда - то изнутри, только когда она сама выступила в роли мамы. За такими чувствами нет воспоминаний и логических объяснений, кажется, что это чувства из самого центра Я.

Травматичный опыт так устроен – он расщепляет психику на отдельные элементы. И человек периодически идентифицируется с каждым из них (этих элементов), не видя картины в целом. Как правило, во взрослой жизни мы чаще встречаем тех, кто пытается нами руководить, наставлять, поучать – и мы в этот момент опять в той, детской травмированной части. Именно поэтому дети, как существа зависимые и беззащитные – создают ситуации, в которых их взрослый вдруг видит себя маленького во вне, и он идентифицируется с агрессором.

Это можно наблюдать не только у взрослых, но и у детей. Так в коллективе сильно травмированных детей (например, в реабилитационном центре, где я работала) появляется «домашний» ребенок. Он еще не оброс такими защитами как эти дети. И он своим беззащитным видом и наивным, доверчивым поведением будит в остальных детях (и во всех остальных) агрессоров. Чем навлекает на себя их ненависть и преследования. А в школе – это пример травли или буллинга.

Вот и стоит поразмышлять – нужен ли такой опыт ребенку или нет….