Слитно нельзя раздельно: проблемы границ в детско-родительских отношениях

Тема психологических, личностных границ, границ личности в настоящее время весьма актуальна, что связано и с социокультурными процессами, происходящими в стране, и с популяризацией психологических знаний.

"Граница-контакт" - одно из базовых понятий в гештальт-терапии. Это граница между организмом и внешней средой, динамическая характеристика процесса отделения Я от не-Я, функцией которой является регулирование обмена. При здоровом естественном контакте граница открыта для обмена и прочна для автономии, в зависимости от ситуации (фазы контакта) она может меняться от растворения до непроницаемости [4, с 279].

В данной статье хотелось бы поделиться некоторыми наблюдениями из практики консультирования, касающимися вопроса о границах в детско-родительских отношениях.

Думается, что при рассмотрении вопроса о личностных границах в работе психолога необходимо учитывать весь советско-российский социокультурный контекст, в который волей-неволей вписаны все мы – сегодняшние родители и дети.

Общинность и некая безграничность внутри нее всегда была одной из особенностей российской ментальности [6, с.118], и это ярко отражено в фольклоре и некоторых социально-исторических феноменах, («не имей сто рублей, а имей сто друзей», «сам погибай, товарища выручай», «семеро одного не ждут» «все вокруг колхозное, все вокруг мое»; коммунальные квартиры, совмещенные санузлы, двое за учебной партой и мн.др.). Можно также найти подтверждения реального и уважительного отношения к личным границам, различения Другого («в чужой монастырь со своим уставом не ходят», «деньги любят счет», «о вкусах не спорят», «дружба дружбой, а табачок врозь», «жаль друга, да не как себя» «своя рубаха ближе к телу», «гусь свинье не товарищ»), хотя этих подтверждений гораздо меньше.

О том, как влияет на людей, в частности на формирование границ личности, советско-российская историко-культурная ситуация, пишет И. Млодик в своих замечательных книгах [3], [4], посвящая проблеме личностных границ целую главу [4, с. 99-149].

Работая с 15-19-летними студентами, их родителями и другими членами их семей (в формате семейного консультирования), диагностируя именно проблемы границ в отношениях, я нередко с сожалением отмечаю, что для решения этих вопросов уже произошло опоздание на отрезок времени, равный возрасту студента. Часто общение начинается типичных слов, к примеру, мамы: «Учиться мы не хотим, ничего не хотим, ведем себя безобразно». Рядом сидит почти взрослый половозрелый инфантил, в задачи возраста которого входит сепарация и индивидуация, и по-разному реагирует или не удостаивает реакцией подобные заявления родительницы.

В процессе общения выясняются также часто встречающиеся типичные подробности о том, что живут, например, три поколения в двухкомнатной квартире («дедушка с бабушкой в одной комнате, а мы с мужем и детьми в другой» или «старшая с мужем и годовалым ребенком с нами живут, невозможно финансово отделиться»), о том, что у подростка 16 лет не бывает карманных денег («а зачем, на проезд я ему выдаю, а обедает пусть дома»), о том, что в ясли он пошел в 1,5 года, а в школу в 6 и «всегда был нормальным, послушным ребенком» и о том, что «мы побоялись ЕГЭ и поэтому решили поступать в техникум». И вообще, «мы очень ленивые, утром не можем проснуться, пока мать не разбудит», «нет, одежду ему/ей выбираю я, разве нам можно что-то доверить»…Список этих трагикомических сентенций матерей можно продолжать бесконечно.

Можно создать и собирательный образ девушки или юноши, которые или пытаются бунтовать, или пребывают в глухой обороне или уже смирились (до лучших времен) с авторитарной позицией родителей. Бунт получается «бессмысленным и беспощадным», кажущееся смирение иллюзорным, а глухая оборона грозит психосоматикой и девиациями.  

Отметим здесь одну интересную тенденцию, которая характерна для понимания процесса воспитания в наших широтах: родители зачастую переставляют этапы слияния и сепарации, гордясь, например, тем, что ребенка рано отделили (в ясли), когда он, на самом деле, еще не был готов к этому, а потом рассказывая о том, что «нам сорок один год и мы пожарник», вместо того, чтобы вовремя «донянчить» и безболезненно отделить от себя взрослого и готового к жизни человека.

Психолог начинает работу по простраиванию границ в семье и, конечно, сталкивается с сопротивлением со стороны системы («Да вы что, не будить нас, мы проспим и получим двойку», «В кино отпустить говорите, ага, а потом на аборт ее вести?», «О чем вы говорите, как это - жить отдельно от родителей? А на что?»).

В этой связи приходит мысль о необходимости создания родительских ликбезов, в которых бы велась психопрофилактическая работа по разъяснению важности проблемы формирования и простраивания личных границ ребенка, а также правильности этапов слияния-сепарации (без своевременного хорошего слияния не будет эффективной сепарации), ведь нарушенные, размытые границы могут привести к виктимизации, зависимостям, делинквентности.

Вопрос формирования здоровых (гибких) границ многие специалисты связывают с формированием адекватной «Я»-концепции, базовые характеристики которой закладываются в раннем возрасте. Формирование личных границ невозможно без самопознания и принятия ответственности за свою жизнь. Однако на практике мы сталкиваемся с тем, что родители с раннего возраста нарушают границы своих детей (вспомним о насильственном кормлении – мама лучше знает, сколько и чего ребенок должен съесть, не доверяя естественному организмическому процессу). В более старшем забирают у ребенка ответственность за те вещи, процессы и явления, которые входят в круг его компетенций.

Итак, нарушение психологических границ – наиболее часто встречающаяся проблема детско-родительских отношений, игнорирование которой может привести к различным серьезным личностным деформациям. Для российской ментальности характерны коллективизм и общинность, что детерминирует положение с границами в межличностных, в частности, в детско-родительских отношениях. На практике трудность представляет несвоевременность работы с этой базовой темой, психологическая безграмотность и эмоциональная незрелость «взрослых».

Однако есть и поводы для оптимизма: это медленный переход в обществе от ценностей коллективизма к ценностям индивидуализма, а также наличие и доступность монографий российских и зарубежных психологов, в которых авторы не только описывают ситуацию из метапозиции, но и предлагают конкретные техники простраивания адекватных психологических границ, в том числе и в детско-родительских отношениях [1, с. 22-34], [2], [4].

Библиографический список:

1. Винникот Д. Разговор с родителями. - М.: Класс, 2012. - 96 с.
2. Гиппенрейтер Ю.Б. Общаться с ребенком. Как? - М.:АСТ: Астрель, 2009. – 238 с.
3. Млодик И.Ю. Современные дети и их несовременные родители, или О том, в чем так непросто признаться. – М.: Генезис, 2012. – 232 с.
4. Млодик И.Ю. Метаморфозы родительской любви или как воспитывать, но не калечить. – М.: Генезис, 2013. – 168 с.
5. Перлз Ф. Практика гештальт-терапии. – М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2005. – 480 с.
6. 6. Шаповалов А.И. Феномен советской политической культуры (ментальные признаки, источники формирования и развития). – М.: Прометей, 1997. – 355 с.