Когда то в самом начале терапии, я наряду с программой по гештальту проходила обучение семейной системной терапии, я очень хорошо помню, что у меня было ощущение, что в силу личной истории я не могла идентифицироваться с родительскими фигурами, ни по материнской, ни по отцовской линии, поэтому в расстановке возникало ощущение того, что я дерево без корней подвисшее в пространсте, у которого нет опоры.
Причем если с мамой у меня хоть как то это мысленно получалось , хотя уж слишком многое мне тогда казалось, я бы хотела сделать в своей жизни по другому, не так как она. То с папой вообще была беда ( мои родители развелись, когда мне было 6 лет, с тех пор я папу никогда не видела) Я помню, как я все время искренее недоумевала, как можно идентифицироваться с человеком, о котором в памяти сложно зацепиться хоть за что то позитивное?
Вот здесь, мне кажется, правда была проделана большая внутрення работа, благодаря групповой терапии, моему терапевту, у которого я проходила тогда личную терапию. По чуть чуть, по маленьким восстановленным картинкам, многих уже подчас уже часто вытесненных воспоминани, я стала присваивать какие то родительские части.
Так я впомнила, как сильно я была привязана к маме в раннем возрасте, ощущение особого материнского поля, наши игры, прогулки, рисование пение, книжки, котрые она мне читала, сказки которые мы вместе смотрели. Признала, что я похожа на папу, у меня его глаза, я так же как и он люблю все красивое, в детстве во времена жутких дефицитов, он приносил в дом какие то диковинно красивые по тем временам вещи, я ярко запомнила кружевной фонарь чеканной работы, который висел над диваном в нашей 16-метровой комнате коммуналки, иллюстрированные книги со стихами. Я узнала от мамы много о его семейной истории, начала испытывать к нему сочувствие, наверное впервые. И да, я начала признавать, что во мне есть и мамины черты и качества, черты характера и папины.
Я обнаружила в себе даже те многие качества, которые мне в родителях очень не нравились, они уходили в тень и конечно проецировались на мир, ну а я, что я? Ко мне то точно этого отношения не имело, я то совершенно другой человек. Конечно же, я на них похожа и одновременно в чем то отлична.
До тех пор пока человек не может идентифицироваться с родительскими фигурами, он как будто сам себя немножко обессиливает, потому что какая бы не была история семьи, она моя, другой у меня нет и быть не может, и в ней не может быть только плохое или только хорошее.
И потом присвоение собственной тени оно ведь тоже из вот этой работы идентификации. Пока я не могу присвоить какие то свои части, я отрицаю то что у меня есть и очевидно всем кроме меня, не могу достроить полярность до целого (злость-доброта, ригидность-открытость новому, жертвенность - ответственность, зависимость-автономность, упорство-умение расслабляться и т.д) пока я в себе этого не принимаю, я не могу это изменить, а изменение происходит через развитие полярностей, а не выкорчевывания того что уже есть, это как раз задача невыпоплнимая.
В клиентских работах это бывает очень наглядно, до тех пор пока клиент, в чьем детстве, правда к примеру было много отказа от себя в пользу взрослого или какого то поведения, которое воспринималось ребенком, как травмирующее, пока он не позволит себе прозлиться, прожить свое тогдашнее бессилие, отгоревать и отпустить некоторые моменты истории он в них застревает. Организовывает себе похожие ситуации в жизни, не может присвоить себе какие то свои части, то есть фактически он все время пишет одну и ту же финальную сцену спектакля, сформированного в детстве а не пишет свой собственный.
С другой стороны, те кто были назначены Тиранами или фактически в чем то являлись ими в детстве, удивительным образом бывают похожи на нас самих, мы наследуем какие то их черты и поведение, но пока мы этого не присваиваем, к этому нет доступа.
И еще один бонус от этой работы, я очень хорошо осознала, что все мои антисценарии по отношению к родительским способам строить отношения с миром, есть та же заисимость по отношению к ним, только с обратной стороны. Например мне очень не нравилось, что начиная со школьного возраста, мамы почти никогда не было дома, она все время работала, училась, потом опять работала, ее женские и материнские функции абсолютно при этом провисали. Я очень хотела сделать все по другому, когда вырасту. А оказалось, что я так гипертрофированно отношусь к выполению того же функционала по дому или к тем же материнским обязанностям, что в них уже не остается пространства для меня самой.
Вот это и есть привязанность к сценарию, только с другой стороны. Когда такие сценарии осознаются, то исчезает зависимость от антисценария. Делала ли я бы что то в своей жизни, как мама или наоборот, только не как мама, я все равно следую ее сценарию, не выбирая свой собственный путь. Так, что можно сказать, что благодаря терпии, я уже дерево с корнями.
Сейчас я их очень хорошо ощущаю, в этом есть и признание своей истории, принятие родительских фигур, в этом много энергии и это путь к себе. Вспомнила чью то фразу о том, что чтобы уйти от родителей, сначала нужно к ним прийти. В такой короткой фразе так много смысла, невозможно стать взрослым, так и не побыв ребенком и не возможно отделиться и сепарироваться, не идентифицировавшись с родительскими фигурами.
Автор статьи: Коваленко Раиса - психолог, гештальттерапевт