Описание случая долгосрочной терапии "Надломленная девочка"

Надломленная девочка

Сессия 1

Клиентка Н. пришла ко мне на терапию по рекомендации своего родственника. Я увидела обычную, ничем не примечательную девушку с абсолютно «серой» внешностью». Меня очень удивил ее внешний вид: серая кожа, мешки под глазами, пустота во взгляде, некоторая неряшливость в одежде. Зная о ее возрасте, я была удивлена тем, что она выглядела одновременно и старше своих лет за счет какой-то неухоженности, и младше – вероятно, такое впечатление давала некоторая инфантильность в поведении, речи, движениях, взгляде.

Н. держалась настороженно, и в ее тоне сквозила какая-то обреченность. Она стала рассказывать свою историю, не встречаясь со мной взглядом, будто отстраненно перечисляя факты своей жизни.

Родилась в семье: мать, отец, старшая сестра. Детство было «достаточно хорошим», пока отец не начал гулять, пить и не бросил мать. Родители развелись, мама очень переживала, а потом заболела. У нее обнаружили онкологию, после чего жизненные силы постепенно покидали женщину. Она решила не бороться с болезнью, и после нескольких курсов лечения умерла.

Я слушала Н. очень внимательно, не задавая вопросов. Она просто перечисляла монотонным голосом факты своей жизни.

После смерти матери Н. совершенно «потерялась».

- Я не знала, как жить. Как платить за квартиру, свет, сколько стоят продукты, как готовить и убирать. Мамы не стало, и я осталась совершенно одна.

К тому времени ее сестра уже была замужем и жила с семьей отдельно. Н. осталась одна в трехкомнатной квартире, где жила когда-то вся ее семья. Отец живет неподалеку в том же населенном пункте, что и Н. в своем доме. Именно он обеспечивает Н., приносит продукты, оплачивает коммунальные услуги и всячески материально поддерживает Н. после смерти матери.

- Я совсем потерялась, у меня пропал смысл жизни, я перестала совершенно понимать, зачем мне жить, и что мне делать дальше.

Н. сообщила, что часто ее посещали мысли о самоубийстве, о том, что она заболела раком, о никчемности своего существования. Н. также отметила, что работает в структуре судмедэкспертизы, где она обратилась за помощью к коллеге психиатру. Та, выслушав ее проблему, заострила внимание на симптомах и соматике, и прописала ей антидепрессант.

Я спросила о том, в течение какого времени Н. его принимала, помогал ли он ей, как изменилось состояние во время приема препарата.

Таблетки Н. принимала 2 месяца, они не принесли облегчения. Н. стала вялой, безынициативной, потеряла интерес к работе, у нее начались нарушения сна. Мысли о самоубийстве и никчемности существования не прошли.

Я внимательно слушала Н., изредка задавала уточняющие вопросы. У меня сложилась следующая картина видения своей клиентки: избалованная вниманием девочка, получавшая от матери много внимания, заботы, опекаемая обоими родителями, не приспособленная к самообеспечению и самообслуживанию, теряет мать. Бытовые проблемы накрывают ее с головой, она погружается в необходимость самостоятельно выживать без самого близкого человека, с которым у нее были доверительные отношения. Друзей у Н. нет, только знакомые, переживаниями своей утраты она делиться ни с кем не хочет. Какие чувства испытывает, не знает, ей все время плохо.

Она спрашивает, насколько она безнадежна, сомневаясь, что ей вообще возможно помочь.

Я успокаиваю ее, говоря о том, что уверена в успешности терапии при условии регулярных встреч. Я выражаю ей сочувствие и делюсь опытом, который был у меня при работе с людьми, потерявшими близких. В этот момент я ощущаю наш контакт: Н. смотрит на меня, я делаю вывод, что, мои слова доходят до ее сознания. Мимика Н. меняется – она выглядит чуть более живой и заинтересованной.

В аннотации к препарату, который принимала Н., было сказано, что он назначается в ряде серьезных нарушений психики и является сильным антидепрессантом. На мой взгляд, состояние Н. не является настолько тяжелым, чтобы принимать эти таблетки, более того, я была уверена в том, что они наносят ей вред. Н. необходима поддержка и тепло, которое она утратила со смертью матери. Препарат не может дать ей этого. При частоте встреч 2 раза в неделю я готова обеспечить ей необходимый уровень поддержки и тепла, достаточный для того, чтобы ее картина стала меняться.

Я ставлю Н. условие: если она будет ходить ко мне на терапию, она должна немедленно прекратить прием таблеток, прописанных ей врачом. Мы оговариваем частоту встреч, правила нашего взаимодействия, назначаем следующую встречу и прощаемся.

Сессия 2

В начале встречи Н. делилась своим состоянием, описывала ощущения без приема антидепрессантов.

- Чувствую себя намного лучше. У меня прояснилось в голове, я не ощущаю «ватного состояния», лучше соображаю.

Проблем со сном Н. не обнаружила. Общий фон настроения более позитивный, она говорит о том, что после прошлой встречи появилась надежда на то, что можно все изменить, что она поправится и научится жить дальше. Она сказала, что доверяет мне и уверена, что я знаю, что делать.

Н. сказала, что впервые за долгое время обратила внимание на то, что светит солнце, пришла весна, на улице тепло и красиво. Это было удивительно, для нее, она упоминала на предыдущей встрече, что совершенно не обращает внимание на то, что вокруг, дни безрадостны и проходят сами собой, ка бы мимо нее.

Я отметила, что она выдала мне очень большой кредит доверия, и озвучила, что результат терапии во многом зависит от самой Н. Важна ее готовность к изменениям, желание. Мы обсудили специфику терапевтической работы: я рассказала Н. о том, что изменения зачастую наступают после переживания сильной боли, возвращения в момент травмы, включения в переживание, заблокированные в прошлом. Я приводила примеры из собственной терапии, делилась опытом преодоления и изменения своего состояния.

Затем я рассказала Н. о методах работы гештальттерапевта: отзеркаливание, эксперимент, домашнее задание, методики арт-терапии. Это был краткий экскурс для того, чтобы Н. лучше понимала, что ее ожидает. Также со своей стороны я считала необходимым дать понять Н. важность ее вклада в процесс, вернуть ей часть ответственности за результат в процессе совместной работы.

Я попросила Н. сконцентрироваться на собственном состоянии и рассказать мне о своих ощущениях.

Н. описывала состояние комка в горле, как будто что-то мешает дышать, глотать, перекрывает воздух.

- Попытайся представить, что это. Визуализируй свои ощущения.

Н. описывала комок размером с теннисный мяч серого цвета из липкой субстанции вроде гноя или грязи.

- Что он делает в твоем теле?

- Он застрял и мешает мне жить, не дает дышать, душит меня.

- Откуда он там взялся?

- Изнутри. Он поднялся к горлу из глубины, откуда-то отсюда (показывает на район живота).

- Что ты хочешь сделать с ним?

- Достать его.

- Как ты можешь это сделать?

- Меня тошнит. Я хочу избавиться от него.

Я предлагаю Н. пройти в туалет.

- Я смогла его вынуть. Меня стошнило.

Далее мы с Н. обсуждали то, что произошло. Н. говорила о своем облегчении, ей стало легче дышать, она не чувствует тошноты. Я предложила Н. подумать, что именно было в том комке, какие чувства, переживания. Я помогала Н. анализировать, рассказывая о своем состоянии. Описывая свои телесные переживания, я сопоставляла, что означает такая реакция моего тела: чувство тошноты возникает от отвращения, от страха потеют ладони и бьется сердце и т.д. Она описывала свое состояние, сопоставляла телесные ощущения с ощущениями в других ситуациях и переносила на настоящий момент. В этом комке были боль, непролитые слезы, отвращение от вида матери во время болезни, злость, ярость и обида на мать.

Мы поговорили о том, что визуализируя свои ощущения, можно справляться с тревожными состояниями, анализировать их и находить способы «утилизации».

Сессия закончилась анализом состояния клиентки. Она озвучила, что впервые получила такой опыт анализа своих ощущений, ее состояние стало немного лучше. Я посоветовала ей взять полученный опыт на вооружение и пользоваться таким способом по мере необходимости.

Домашнее задание: отслеживать свои телесные ощущения и анализировать, какие чувства скрываются за ними.

Сессия 3

Н. пришла с запросом поговорить о своей работе. Там она проводит большое количество времени, работа ей не нравится. Она давно стала неинтересной, скучной. Н. не нравятся люди, с которыми ей приходится работать. Она описывала гнетущую атмосферу, царящую в здании, серость и унылость обстановки. Н. неоднократно упоминала о том, что ее «напрягает» само место, где находится институт (рядом с психбольницей).

- Меня пугают эти психи, мне страшно, что я когда-нибудь стану такой же, сойду с ума, буду выглядеть, как они.

Н. говорила о том, что ей постоянно приходится иметь дело с историями болезней людей, имеющих психические нарушения, т.к. она работает медрегистратором, и ей поручают вносить истории болезней в компьютер. Н. читает симптомы пациентов, потом все их находит у себя.

- Я боюсь сойти с ума. Может я уже психически больная?

Меня посещают мысли о том, что клиентка, наблюдая поведение людей с отклонениями, сталкивается со своим психотическим ядром, непосредственные проявления Id в поведении этих людей пугают ее.

Н. рассказывает о том, что практически весь персонал института «сидит на таблетках», которые без проблем выписывают друг другу ее коллеги. Зачастую, видя ее подавленное состояние, коллеги рекомендовали и ей различные «таблеточки», но Н. после опыта с антидепрессантами отклоняет их предложения.

В первые наши встречи я отметила, что Н. очень быстро «цепляет» на себя ярлыки, у нее нет четкого представления о себе, функция Self нарушена вследствие низкого уровня осознавания себя, контакт с Id также затруднен. Часто Н. испытывает сложности с пониманием своего состояния, описывает его как «мне просто плохо».

Я решаю поработать с Personality, чтобы лучше составить картину о внутреннем мире Н., а также дать ей возможность осознать себя.

- Какая ты? Что ты можешь рассказать о себе? – Рабата с Персоной.

Вопрос застигает Н. врасплох. Поначалу она не знает, что вообще сказать о себе. Я предлагаю начать со своих социальных ролей.

- Я медрегистратор.

Меня удивляет то, что Н. с самого начала не начала говорить о своей половой принадлежности, а обозначает себя посредством профессии.

Далее Н. говорит, что она студентка, о месте своего проживания, возрасте.

- Какая ты?

- Грустная, я потерялась, и не знаю, что мне делать дальше.

Н. действительно выглядит потерянной. У меня возникает фантазия, что ее внутренний мир рассыпался, как горстка паззлов, и теперь она удивленно поднимает фрагменты, не зная, как собрать целостную картинку, с чего начать.

Я предлагаю выполнить упражнение: лист бумаги разделить на 3 части и написать:

1)                      какая я (Personality)

2)                      какой хочу быть (Id, осознание своих потребностей, желаний)

3)                       что нужно сделать для того, чтобы стать такой, какой я хочу (работа с Self – необходимость сделать выбор, принять решение)

Н. сосредоточенно выполняет задание в течение 15 минут. На ее листе всего несколько записей.

Я: неуверенная в себе, одинокая, потерянная.

Хочу стать: уверенной, хочу семью, найти себя.

Как этого достичь: ходить на терапию, измениться, измениться.

Обсуждаем с ней написанное: Н. не уверена в себе, она говорит о себе в негативном ключе. Я отмечаю, что как будто сейчас ее вовсе нет, а появится она только тогда, когда изменит что-то в себе, будто бы «станет хорошей», «достойной того, чтобы быть». Н. говорит, что это похоже на правду. Она действительно себя абсолютно не чувствует сейчас, не знает, зачем живет, куда идет.

- Для того чтобы куда-то отправиться, нужно понимать, где ты находишься, найти ту точку, из которой начинается путь. Для этого нужно осознать то, что сейчас с тобой, кто ты такая в настоящем моменте.

Н. говорит, что ей не хочется рассматривать себя сейчас. Она не считает нужным делать это.

На вопрос почему, отвечает, что даже не знает, как сделать то, о чем я говорю.

Я расцениваю ее сопротивление, как хороший знак. Вероятно, мы попали в какую-то важную точку, и моим решением является не поддерживать сопротивление.

Я предлагаю Н. эксперимент в качестве домашнего задания, т.к. время сессии подошло к концу.

Суть эксперимента сводится к тому, что Н. должна ежедневно не менее 5 минут выделять для того, чтобы внимательно рассматривать себя в зеркале, свои черты и внешний вид в целом. Я полагаю, что эти действия дадут ей возможность увидеть себя, суметь оценить свою внешность, рассмотреть детали, познакомиться с собой хотя бы внешней. Моя стратегия – работа с функцией Personality позволит получить доступ к Id и работать посредством задействования Id с Self, освобождая пространство для изменений.

Сессия 4

Н. приходит в подавленном настроении, рассказывает о том, что эффекта терапии хватает максимум на 3 дня, затем снова становится плохо, и она с нетерпением ждет следующей встречи. Особенно ярко нехватка терапии проявляется в период с четверга по вторник, когда перерыв между сессиями составляет 4 дня. Я также отмечала для себя, что после выходных Н. более тревожна, и каждый раз говорит о том, что ждала встречи со мной. Я предлагаю поговорить об этом: описать свое состояние до сессии, во время и после.

То, что происходит во время наших встреч, Н. описывает, как с пользой проведенное время. Ей нравится то, что я предлагаю делать, она с готовностью отвечает на мои вопросы, старается делать домашние задания. После сессии в течение 2-х дней она чувствует себя лучше, настроение более позитивное, она не хандрит, жизнь кажется ей более светлой, наполненной смыслом. На третий день после терапии, особенно после выходных, когда Н. не работает, находится дома одна, ей снова становится очень плохо, посещают тревожные мысли, она не хочет никуда выходить из дома, т.е. состояние возвращается. В воскресенье становится совсем невыносимо, и она несколько раз уже порывалась позвонить мне, чтобы просто поговорить, от чего, по ее мнению, должно стать легче. Н. уверена, что терапия начинает ей помогать, но она считает, что 2-х встреч в неделю недостаточно, и предлагает мне увеличить частоту.

Я оцениваю поведение Н. и ее слова, как формирование терапевтической привязанности, но интенсивность ее переживаний и зависимость от терапии вызывают во мне тревогу. Я предлагаю Н. не менять график встреч, т.к. на мой взгляд, увеличение интенсивности терапии не даст положительного эффекта, скорее сформирует более стойкую привязанность или даже зависимость. К тому же, уменьшится необходимое для рефлексии время. Я успокаиваю Н., говоря о том, что я готова дать ей достаточное количество поддержки и внимания во время наших встреч, готова обсуждать с ней все, что потребуется. Уверяю, что вскоре Н. станет легче переносить этот интервал, т.к. мы постепенно будем спускаться на более глубокий уровень, который требует больше времени для осознавания и проработки.

Предлагаю Н. обсудить домашнее задание с предыдущей сессии. Н. Не сразу вспоминает, о чем идет речь. Я напоминаю, и она рассказывает, что выполняла задание 3 дня. Оно ей не понравилось.

- Мне было странно так долго рассматривать себя в зеркале, я не понимала, зачем это нужно. Сначала я пялилась на себя, и будто себя не видела. Потом уже стала себя рассматривать.

- Что ты увидела?

Мой вопрос смущает Н. Она начинает сопротивляться, не желает рассказывать, будто смущается, лицо пылает. Говорит о своем смущении.

- Я думаю, это очень важная тема, Н., и поэтому предлагаю все же обсудить твой опыт.

Я не поддерживаю сопротивление Н., и она постепенно начинает рассказывать, я помогаю ей, задавая уточняющие вопросы.

Н. видит себя высокой девушкой с неплохой фигурой. Она довольна своей кожей, глазами и еще некоторыми чертами.

Отмечаю то, что она говорит о фрагментах своей внешности, не упоминая целостной картины. Меня удивляет то, что до сих пор я не слышала от нее ни одного хорошего слова в свой адрес, а сейчас она говорит о себе с какой-то скрытой гордостью, оказывается, она нравится себе, и в целом, она вполне довольна тем, как выглядит. Это для меня открытие, которое позволяет подтвердить мысли о том, что случай Н. вовсе не безнадежный, и состояние Н. не настолько тяжелое, каким она его описывает.

Я предложила Н. продолжать выполнение этого упражнения, пояснив это тем, что процесс познания себя многогранен. Наш внешний вид – отражение внутреннего состояния. И то, с чего она может начать работу над собой – познание своего внешнего состояния, внимание к тому, как она выглядит, как ходит, двигается. Я попросила ее обращать внимание на то, как реагируют на нее другие люди.

В этот момент Н. призналась, что после того, как получила задание, начала рассматривать свое отражение в витринах, зеркалах магазинов. И это, скорее, ей нравится. Она стала более тщательно подбирать свой гардероб, больше времени проводить за сборами на работу.

Я отметила это как положительные изменения, как сигнал к тому, что нашелся некий ресурс (контакт с Рersonality), на которой впоследствии Н. сможет опираться. Моя стратегия «выращивания» состоит в том, чтобы позволить Н. увидеть как можно больше своих сильных сторон, тех, на которые она впоследствии сможет опираться, дать ей точку отсчета в осознавании себя (Personality), понимании своих потребностей и желаний (Id). Точка отсчета была найдена.

Сессия 5-7

На встречи Н. приходит в менее подавленном состоянии, она отмечает появившийся интерес к окружающему миру, отмечает, что будто стало легче дышать, двигаться, сообщает о том, что у нее появилось небольшое, но все же желание общаться с подругами. Для меня это признак того, что первичная тревога была снята. Внешний вид Н. стал улучшаться. Она теперь выглядит более уравновешенной, нет впечатления какой-то загнанности, безысходности. Мимика стала более живой и насыщенной, Н. начала улыбаться.

На сессиях обсуждаем ее состояние, изменения, которые Н. замечает в себе, в своем настроении. Н. говорит о том, что стала выходить на улицу, чтобы прогуляться, испытывает удовольствие от прогулок в лес, природа успокаивает и настраивает на позитивный лад.

Н. охотно делилась новостями своей жизни, рассказывала о настроениях, переменах в ощущения, о том, что стала замечать события, происходящие вокруг. Практически все три встречи прошли в преконтакте, было много дефлексии, разговоров на разные темы. Я возвращала Н. в поле сессии, задавая вопрос, чего она хочет от меня получить, чем я могу быть полезна. Н. выбирала путь дефлексии. Ей было важно рассказывать о себе, о том, что происходит. Она сообщила, что это способ анализировать происходящие события, который помогает не накапливать негатив.

Я поддерживала сопротивление к проработке глубинных процессов, т.к. расценила слова Н. как потребность сформировать более доверительные отношения в терапии, для чего она рассказывала о себе. На предыдущих встречах произошли изменения в состоянии Н., и я расценивала нежелание углубляться как возможность удерживаться в наступившем комфортном для Н. состоянии.

Сессия 8

Н. выглядела озадаченной и явно о чем-то размышляющей. На вопрос что произошло, стала рассказывать о складывающейся в ее семье ситуации. Старшая сестра, которая жила отдельно со своим мужем в подаренной их с Н. отцом к свадьбе квартире, расходится с мужем и возвращается в квартиру, где живет Н. Квартира, подаренная отцом, оказалась проданной за долги мужа сестры Н., и теперь сестра (О.) сообщила о своем намерении переселиться снова в родительскую квартиру.

Ситуация вызвала мое большое недоумение. Я стала задавать уточняющие вопросы о сути ситуации. Оказалось, что Н. сама толком не знает и не понимает, что произошло, но она намерена позволить сестре вернуться: «это же моя сестра, мне ничего не остается».

- А ты пыталась выяснить, как случилось, что О. отдала квартиру, подаренную ей на свадьбу отцом, за долги мужа?

- Она ничего не рассказывает, просто молчит и говорит, что им с ребенком негде теперь жить.

Н. рассказывает о своей сестре и их отношениях: О. старшая в семье. Она работает медсестрой в каком-то мед. учреждении. ничем не увлекается, особых интересов у нее нет. С мужем жили обособленно, никто в семье не знал, что у них в отношениях происходит. Н. говорит о том, что за мужем О. и раньше замечались странности, у него постоянно какие-то долги, О. беспокоят кредиторы, муж куда-то исчезает и т.д. Также Н. сообщила о том, что ребенок О. не получает должного внимания от родителей, его отец и мать вечно заняты своими делами, О. любит погулять, ребенка постоянно кидают бабушке.

- Я не знаю, что сейчас будет, О. повесит на меня своего ребенка. Она неряха, никогда не убирает. Она не умеет готовить.

Н. будто прорвало. Во время рассказа о своей сестре, на ее лице читалась неприязнь. Н. говорила об О. в обвинительной манере, была сильно возбуждена.

- Как ты относишься к своей сестре?

Этот вопрос поставил Н. в затруднительное положение.

- Я не знаю, она моя сестра. Я должна любить ее (интроект). Но я не хочу, чтобы она снова жила со мной. Пока я не начала говорить с тобой, я и не предполагала, что так сильно злюсь на нее.

У меня ситуация вызвала недоумение и большой протест, о чем я сказала Н. Это касается моей личной истории, и я пояснила, что реагирую протестом и злюсь скорее от того, что ситуация близка мне и я переношу ее на себя. Н. ответила, что не рассматривала ситуацию с этого ракурса. Действительно, О. совершенно не ценила квартиру, подаренную отцом, и потеряла ее, а теперь Н. должна испытывать из-за этого неудобства.

В конце сессии Н. сообщила о своем намерении разрешить своей сестре пожить с ней на какой-то срок, пока она не решит свою жилищную проблему, а затем она потребует, чтобы О. «убиралась на все 4 стороны, раз такая дура».

Сессия завершилась на стадии озвучивания решения Н. Она выглядела довольно решительно. Меня порадовал факт того, что Н. смогла разозлиться и посмотреть на ситуацию под скрытым ранее от нее углом зрения. Я беспокоилась, что внесла в контакт фигуру своего гнева, но реакция Н. позволила мне убедиться в правильности моего решения. Моя проекция позволила Н. получить доступ к свои чувствам, которые до сих пор не осознавались так четко. Я рассматриваю этот момент как терапевтический ресурс, позволивший выделиться фигуре в поле переживаний клиента.

Сессия 9

Благодаря предыдущей сессии, Н. стала разговаривать со мной о своей семье. В эту встречу я «познакомилась» с отцом Н., ее тетями, двоюродными братьями. Разговор о семье состоялся благодаря ситуации, сложившейся с сестрой Н.: все члены семьи активно обсуждают случившееся и принимают участие.

Отец Н. занял позицию «разбирайтесь, как хотите». По словам Н. он зол на О. за то, что лишилась квартиры, но считает, что О. должна теперь жить с Н. Другие члены семьи, со слов Н. также настаивают на том, что «бедненькой О. некуда теперь пойти, и Н. обязана оказать ей поддержку». Моя внутренняя реакция – сильная злость, она проявляется на телесном уровне в виде сжатия челюстей и колотящегося сердца. Во время рассказа Н. я чувствую, как во мне волнами поднимается ярость, и появляется желание заорать. Слушая Н., я пытаюсь выделить объект, на который направлены мои чувства, чтобы разделить свое и Н., понять, относятся ли мои чувства к истории Н., либо это проекция моей ситуации.

Н. резюмирует: я вынуждена теперь жить с сестрой и ее ребенком, меня все упрекают в эгоизме, когда я говорю о том, что она сама виновата в случившемся.

Осторожно интересуюсь, что именно думает Н. о сложившейся ситуации. Напоминаю ей о решении дать сестре срок, в который та должна решить свои проблемы и переехать.

- Меня никто не понимает, все говорят, что я сволочь, раз готова выставить сестру с племянником за дверь. Я понимаю, что у меня нет выхода.

Мы топчемся на месте, и я принимаю решение внести свое видение ситуации и обозначить свои чувства. Говорю о злости и телесных ощущениях.

Н. сообщает, что в горле снова появился комок, с которым я знакома с первой встречи. Также сообщает о том, что испытывает сильную злость, но до моих слов она будто не понимала, что злится.

- Я чувствовала себя бессильной, неспособной спорить с семьей.

Н. говорит о том, что ее тетя (сестра матери) ежедневно звонит и просит докладывать о ситуации, всячески «печется» об Н., причем с О. никто не пытается разговаривать, т.к. О. всегда была немногословной и «добиться от нее любых ответов невозможно». Н. оказалась в роли связного для членов своей семьи. Посредством общения с ней остальные осведомлены о протекании конфликта. Н. с готовностью идет на контакт, который заведомо ей тягостен и неприятен.

- Они не понимают меня, а только говорят, что я ДОЛЖНА (интроект).

Я интересуюсь жилищными условиями ее родственников. Каждая из ее теть живет отдельно со своими семьями. Отец имеет частный дом, довольно большой. Отец не намерен пускать О. жить к себе, т.к. считает, что квартира, в которой О. проживала с матерью и Н. до брака теперь принадлежит обеим сестрам. Меня возмущает ситуация несправедливости, и лучшим решением мне кажется, в данной ситуации, поделиться своими чувствами с Н.

Для Н. мои слова являются очень поддерживающими. Она говорит, что рада тому, что «хоть кто-то на моей стороне».

- Я уже начинала думать, что я урод, бессердечная эгоистка и сволочь. Меня никто из них не понимает, и я начала сомневаться в том, что мои мысли нормальны. Ты дала мне понять, что я не одна так могу думать, что всей моей семье нужно просто погасить конфликт. Никто не думает о том, как я буду себя чувствовать. Всем нужно только, чтобы было тихо.

Я выразила свое сочувствие Н. и сказала, что будь я в такой ситуации, испытывала бы те же чувства. Таким образом я выразила Н. свою поддержку и готовность в дальнейшем обсуждать сложившуюся ситуацию.

Сессия 10

Состояние Н. тревожное в связи с происходящими в ее жизни изменениями. Сестра переехала к ней, жизнь Н. поменялась. Она характеризует общение с сестрой как формальное, доверительных бесед они не ведут. Совместное проживание на общей территории Н. характеризует как «напряжное». Претензии к сестре касаются сферы ведения домашнего хозяйства и отношения той к ребенку: с ребенком О. общается по необходимости, не готовит ему, не читает на ночь.

- У меня разрывается сердце от того, что ребенок лишен внимания. Он просит меня почитать ему, требует внимания и ласки. Обнимает, целует меня, просит с ним поиграть. Сестра занимается устройством своей личной жизни. Все свободное время она сидит в соц. сетях и переписывается с мужиками. На вопрос, почему она это делает, отвечает, что не собирается всю жизнь «здесь торчать», ищет мужчину, чтобы выйти замуж.

Выслушиваю Н. и говорю о том, что ситуацию изменить она вряд ли в силах. Обращаю ее внимание на то, что в данном случае лучше разработать стратегию «экологичного» сожительства с сестрой и племянником. Предлагаю Н. подумать, каким образом можно этого достичь.

- Племянника игнорировать я не могу, мне очень жалко ребенка. Я готова делиться с ним едой, читать ему на ночь, играть с ним. Убирать за ними обоими не собираюсь, готовить ей не стану тоже.

Спрашиваю о том, чем обычно Н. занимается после работы.

- Прихожу домой, читаю, занимаюсь делами по хозяйству, ложусь спать.

Выясняю, насколько привычные дела сейчас доставляют удовольствие и что изменилось в обычном порядке вещей с переездом сестры.

- Мне не нравится находится дома, когда она там. Она постоянно пялится в компьютер, меня раздражает это. Я устала видеть грязь и хаос в доме, но наводить за ней порядок не собираюсь.

Предлагаю Н. придумать, чем она может заниматься вне дома. Я считаю, что ей может быть полезным какое-то хобби, занятие, что-то, чем она может заниматься вне дома. Цель моего предложения – расширить круг интересов Н., что, на мой взгляд, поможет ей вырваться из привычной рутины, познать что-то новое, расширить спектр своих привычных действий. Новое занятие неизбежно принесет в ее жизнь новых людей, общение, новое понимание процессов. Это позволит развивать ее личность, обогащаться новым опытом, к тому же, сведет к минимуму тягостное пребывание с сестрой в одной квартире.

Я делюсь с Н. своим опытом преодоления подобной ситуации. Рассказываю о том, ка занятия спортом вернули мне интерес к жизни, свели к минимуму мучительное пребывание в 4-х стенах.

Н. сначала реагирует настороженно, пытается перебирать занятия, которые, на ее взгляд, являются подходящими и обещает попробовать что-то предпринять в данной сфере.

Выбранная стратегия была направлена на то, чтобы не поддерживать уныние Н., поглощающее ее в стенах квартиры. Я в какой-то момент ощутила тяжесть от рассказа о жизни с сестрой. Выслушав Н., я стала работать над изменением ситуации, заниматься поиском ресурса, на который Н. сможет опираться. Поддерживать уныние и жалобы Н. мне казалось в этой ситуации непродуктивным.

Сессия 11

Н. рассказывает о том, что стала больше гулять, иногда с племянником. Это доставляет ей удовольствие и позволяет по минимуму находиться дома. Говорит о том, что сестра окончательно обжилась в квартире, повсюду раскидывает свои вещи и доставляет прочие неудобства. К тому же, О. привела домой парня. Реакция Н. на это событие – злость на сестру и крик.

- Я орала на нее и на него, выставила «этого козла» за дверь. Орала на сестру матом и предупредила, что если она еще раз так сделает, я вышвырну ее вон из квартиры. Реакция сестры на этот эпизод была абсолютно спокойной. Она ничего не сказала и ушла в свою комнату «пялиться» в компьютер.

Н. замолчала, ожидая моей реакции. По ходу ее рассказа мне пришла в голову странная мысль, которую я тут же озвучила Н., не предполагая, какой будет ее реакция. Я облачила свои размышления в форму метафоры:

- До появления твоей сестры, твоя жизнь была похожа на унылое болото, блеклое и непроходимое, в котором ты увязла по самые уши, и выбраться из которого у тебя абсолютно не было сил. Сейчас она похожа для меня на бурную горную реку, бурлящую и опасную. На берегах этой реки много растений, открываются интересные, порой неожиданные пейзажи.

Н. удивленно смотрела на меня, обдумывая сказанное.

- А ведь, правда, так и есть. Я не думала об этом.

Я предложила Н. посмотреть на ситуацию под этим углом зрения: найти что-то позитивное в том, что появилась в ее жизни сестра. Я отметила, что с появлением О., Н. стала проявлять свои эмоции, пусть и не всегда приятные, но она мне перестала казаться сонной и измученной, в ней очевидно намного больше энергии и жизни.

Н. согласилась, и даже обрадовалась тому, что я сказала. Мною выбрана была эта стратегия с целью заставить Н. посмотреть на ситуацию иначе, найти в ней что-то позитивное. Поддержка ее жалоб не позволила бы нам двигаться дальше. Это я отчетливо понимала, наблюдая за своим состоянием во время терапии: жалобы Н., ее претензии к сестре и остальным членам семьи вводили меня в состояние сонливости, я начинала неконтролируемо зевать, прилагала усилия, чтобы удерживать свое внимание на рассказе, у меня появлялись посторонние мысли, сознание «уносилось» куда угодно. Энергии в процессе было мало, работа велась в преконтакте. После того, как я стала следовать выбранной стратегии, энергии в контакте прибавилось. Н. смотрела на меня с интересом, она сама будто ожила. Таким образом, была получена возможность доступа к внутренней феноменологии.

Я предложила ей разделить лист на 2 части и написать, какой она была до появления сестры и после. Это позволило проанализировать, как поменялись ситуация относительно первоначальной точки, когда Н. участвовала впервые в подобном эксперименте. Список «до» содержал унылые характеристики, ни одного позитивного прилагательного. Список «после» явно содержал больше динамичных характеристик, несмотря на то, что Н. описывала себя более раздражительной. Но в отличие от первого списка, в этом добавилась жизнерадостность, Н. отметила, что стала больше улыбаться. Соответственно, я получила возможность сделать выводы относительно шагов, сделанных в результате нашей работы. Дело сдвинулось с мертвой точки, в жизни Н. появилась энергия, позволяющая преобразовывать действительность, вносить в свою жизнь изменения. Self стал более доступен, благодаря работе с функциями Personality и Id.

Я предложила Н. провести сравнительную характеристику и самой проанализировать записи. Очевидным для нее стало то, что жизнь стала более насыщенной и богатой событиями, она проявляет больше эмоций, делает больше действий, привычный унылый график, удручающий своим однообразием, сменился на динамичную деятельность.

В конце сессии мы еще раз обсудили произошедшие изменения, и Н. резюмировала, что в текущем моменте все намного лучше, чем было до момента прихода на терапию. Я предложила Н. в трудные минуты вспоминать об этом разговоре, и не делать трагедии из происходящего.

Сессия 12

В этот раз Н. решила обсудить со мной свою личную жизнь, вернее, ее отсутствие.

Я предложила рассказать о том, с кем она раньше встречалась, какими были ее отношения. Оказалось, что у Н. был парень, около 1.5 лет продолжались их отношения. Н. его любила, но стала ему неинтересна, и он ее бросил. Н. долго переживала, и теперь у нее никого нет, отношения не складываются. Свои отношения Н. характеризует как сильную привязанность к парню, говорит о том, что унижалась перед ним, звонила ему сама и напрашивалась на встречи. Когда заметила, что он теряет интерес, стала пытаться его удержать, но он в итоге перестал отвечать на звонки.

- Чего хочешь сейчас?

- Хочу с кем-нибудь встречаться, завести парня, чтобы все было, как у всех. Потом, может семью.

Обратила внимание н. на слова «завести» и «кем-нибудь». Отметила, что слово завести ассоциируется с животным, а кем-нибудь тоже звучит странно. Интерпретировала это, как отсутствие четкого понимания и осознавания потребности. Также заинтересовал момент «чтобы все было, как у всех».

- У кого всех?

- Ну, у моих подруг. Тёти мои мне постоянно говорят, что в моем возрасте уже пора встречаться с парнем, как все нормальные девушки, пора уже замуж выходить, а я даже ни с кем еще не встречаюсь.

Здесь мы снова сталкиваемся с интроектами, которыми Н. «подкармливают» члены ее семьи. Решаю поработать с этим. Проясняю, что думает сама Н. на предмет данных утверждений. Оказывается, что она не хочет встречаться с кем попало, «просто, чтобы был», ей не нужен. Однако постоянное акцентирование на этом внимания, настойчивые распросы со стороны тёти, братьев, подруг вызывают раздражение и злость.

- Так чего хочешь ты сама?

- Я хочу найти человека, с которым смогу создать семью.

- Каким ты его видишь?

- Сильным, надежным, обеспеченным, чтобы мог содержать семью, имел жилье.машину, хорошую работу.

Обращаю внимание Н. на то, что указанные характеристики отражают материальную сторону. О качествах личности и характера предполагаемого партнера ничего сказано не было. Н. пробует что-то сказать об этих сторонах, но ничего кроме «сильного» не выходит. Она признается, что никогда не думала об этом, что для нее всегда было важно, чтобы мужчина был обеспеченным.

Предлагаю ей эксперимент: закрой глаза и попытайся «увидеть» своего мужчину. Посмотри, что он делает, как выглядит. Попробуй подсмотреть эпизод его жизни и расскажи об этом.

Н. описывает молодого человека, который стильно и дорого одет, едет в шикарной машине, подъезжает к остановке, распахивает перед Н. дверь машины, приглашая ее сесть внутрь.

Во время ее рассказа мне в голову приходит опасная стратегия, но я решаю рискнуть.

- Теперь открой глаза и подойди к зеркалу. Расскажи мне, что ты видишь?

Н. не поняла сначала, чего именно я от нее хочу, но по мере того, как я задавала уточняющие вопросы, выяснилось, что Н. отдает себе отчет в том, что выглядит совершенно несоответствующе придуманной ей картинке. Одежда подобрана небрежно, не все детали сочетаются. Складывается впечатление, что она собиралась второпях и одевала то, что попадалось под руку. Прическа растрепанная, волосы непонятного оттенка и т.д. В итоге рассматривания себя в зеркале и акцентирования внимания на деталях, Н. делает вывод, что тот молодой человек явно бы с ней никуда не поехал, что они – не пара. Я настояла на этих действиях, чтобы Н. смогла самостоятельно обнаружить, что существует реальное рассогласование между реальным ее отражением и образом той девушки, которой она хочет быть. В ее сознании имелся желаемый образ, который складывался не из очевидных деталей, приводящих в совокупности к конечному результату, он не представлял собой целостную картинку. Этот образ являлся незаконченным и фрагментарным. Я хотела посредством данных действий, чтобы Н. сама пришла к такому выводу.

Я предлагаю Н. подумать, что именно она хотела бы поменять в себе, чтобы стать ближе к образу девушки, подходящей парню из ее фантазий (работа с функцией Personality). Н. перечисляет возможные действия, и я предлагаю ей начать реализовывать план по превращению в «ту девушку» (получение доступа к Selfпосредством акцентирования на Personality).

В конце сессии Н. говорит, что ей было очень важно то, что произошло. Она поблагодарила меня за то, что я показала ей, насколько несуразно выглядят ее запросы относительно настоящего ее состояния, внешнего вида. Ей было важно понять это, и с сегодняшнего дня она будет стараться изменять свою внешность в соответствии с задуманным образом.

Сессия 13-14

Обе сессии проходят в отчете Н. о проделанной работе: она нашла мастера, который сделал ей новую стрижку и окрасил волосы, начала уделять внимание своему гардеробу, приобрела несколько новых вещей и аксессуаров. Эти занятия доставляют Н. большое удовольствие. Она с гордостью рассказывает о своих достижениях и изменениях в восприятии ее другими людьми. Коллеги и близкие отмечают, что она похорошела, стала лучше выглядеть, с ней стали знакомиться на улице мужчины.

Моя стратегия – выслушивать, изредка давать поддерживающие комментарии. Мне кажется, что позволив Н. говорить о происходящих процессах, я даю ей возможность еще раз проанализировать изменения, происходящие с ней и получить поддержку. В ее рассказе порою проскальзывают вопросительные интонации, будто она обращается ко мне с вопросом: «Я правильно все делаю»?

Выбираю стратегию одобрения и поддержки, спокойной, но достаточной для того, чтобы Н. продолжала делиться своими достижениями и переживаниями, связанными с этим.

Обе сессии наполнены позитивными эмоциями Н., я позволяю ей наслаждаться происходящим, просто присутствуя рядом. В основном работа происходит на границе контакта.

Сессия 15

Н. снова хочет говорить о том, как она меняется. Я предлагаю ей исследовать желаемую картину будущего. Н. с энтузиазмом относится к предложению.

Для этой цели выбираю создание коллежа. Предоставляю Н. необходимые материалы, обозначаю время, и Н. приступает.

Созданный коллаж отражает исключительно внешнюю, материальную сторону желаемых Н. изменений: снова присутствует уже знакомая атрибутика: дорогая машина, одежда, украшения, мужчина «с обложки», слова, которые вырезает Н. в качестве иллюстрации: «богатство», «роскошь», «гламур», «красота» и т.д. Прошу прокомментировать свое творение.

- В будущем я вижу себя богатой красивой дамой, на хорошей машине, в дорогих вещах. Рядом красивый мужчина.

- Как ты собираешься этого достичь?

- Удачно выйти замуж.

Предлагаю Н. вместе проанализировать получившийся коллаж. Обращаю внимание на то, что вижу здесь отражение исключительно материального свойства, причем эти атрибуты, исходя из того, что озвучила Н., должны быть привнесены в ее жизнь извне, т.е. за получение всего этого ответственен мужчина, который должен прийти в ее жизнь.

- Да, судя по тому, что я сделала, именно так и получается.

Мое наблюдение вызвало у Н. удивление. Она отметила, что для нее является открытием то, о чем мы говорим.

Я предложила все-таки попытаться подумать о том, какими качествами, помимо внешней атрибутики, должен обладать ее мужчина. Этот вопрос вызывает ступор у Н. ей сложно об этом думать, мысли рассеиваются. Мое предположение – это либо блокировка, связанная с каким-то травмирующим событием, либо несформированность представлений о себе, своей задачи, своем пути и будущем, не дает возможности формировать образ потенциального партнера.

В качестве домашнего задания предлагаю Н. подумать о том, почему она не может представить «наполнение» своего мужчины. Что именно препятствует этому. Возможно, какие-то черты проступят и станут очевидными.

Сессия 16

Эта встреча произошла после двухнедельного перерыва, связанного с недостатком времени у Н. Период сессии не позволял назначать приемлемое для нас обеих время на терапию.

Н. выглядела уставшей и встревоженной. Ссылалась на усталость, вызванную сессионными нагрузками, была раздражительной. Более половины сессии прошли в преконтакте. Очевидным было то, что длительный перерыв отбросил назад сложившиеся терапевтические отношения, мы снова будто начинали знакомиться. Паузы затягивались, Н. сообщала о том, что не знает, о чем говорить.

Мы обсудили с Н. текущее состояние наших терапевтических отношений: как она чувствовала себя без терапии, каковы ощущения от встречи, почему не находится тема, нет запроса. При ответах на эти вопросы, Н. сказала, сама удивившись, что обижается на меня за то, что я не подстроила свой график под удобное для нее время. Она считает, что я слишком надолго «отпустила» ее, к чему она совсем не готова. Поэтому теперь она «немножко обижена» на меня.

- Да, действительно, я не подстроила свой график под удобное для тебя время, но мы обсудили с тобой это момент и ты сказала, что для тебя будет вполне выносимо прожить без терапии 2 недели.

- Так я и думала, когда мы это обсуждали, но потом я постоянно ловила себя на мысли, когда что-то случалось, что я хочу поговорить с тобой об этом. По прошествии недели я очень хотела позвонить и попросить все же назначить  сессию, но не стала. Хотя и обижалась на тебя, даже злилась. Я потом успокоилась и вспомнила, как ты сказала, что это будет для меня полезный опыт.

Я была рада тому, что Н. почувствовала по отношению ко мне гнев, злость и обиду. Это случилось впервые с момента нашей первой встречи. Для меня это стало сигналом того, что она не «глотает» все, что происходит на сессиях, а способна к критическому осмыслению. Я проинтерпритировала ее сообщение, как признак динамики наших терапевтических отношений.

Предложила Н. обсудить наши отношения, объяснив, что очень важно говорить о них, когда это кажется необходимым, не удерживать гнев, не принимать абсолютно все, что я говорю. Я рассказала Н. о том, что имею свой опыт, переживания, чувства, и не всегда моя реакция будет точно отображать то, что переживает в связи со своей историей Н. Я решила, что важно будет обсудить эти моменты, дать клиенту понять, что терапевт – такой же человек, но со своей историей, наверняка отличной от истории клиента, и может переживать чувства, отличные от чувств клиента.

В конце обсуждения Н. отметила, что разговор на эту тему дал ей возможность немного расслабиться, т.к. ей было сложно признаться в своей злости и обиде на меня. Она отметила свою радость от того, что я не обиделась на ее заявление.

- Я всегда опасалась говорить кому-то о своих негативных чувствах, чтобы не обидеть человека. Я рада, что могу открыто разговаривать с тобой об этом.

В конце сессии уровень напряжения заметно спал, Н. как-то расслабилась, стала улыбаться, отмечала, что ей намного комфортнее. Затем я обратила внимание на то, что такой «откат» назад неизбежно возникает, если меняется график встреч. Это непременно сказывается на динамике терапии. Объяснила Н., что всякий раз, когда будут возникать большие перерывы в терапии, мы вынуждены будем тратить время на то, чтобы установить необходимый для продолжения терапии уровень доверия.

Н. сказала, что постарается впоследствии ходить ко мне на терапию по графику, т.к. время сессии оказалось потраченным на обсуждение, которого могло бы и не быть, если бы она не отменила 4 встречи.

Сессия 17

Н. пришла очень возбужденной, с горящими глазами и сказала, что она познакомилась с парнем и хочет говорить об этом.

Для нее это стало значимым событием, т.к. после неудачного романа двухгодичной давности, она не встречалась ни с кем.

Состояние Н. было близким к эйфории, она много улыбалась, смущаясь, рассказывала о своих переживаниях. Моей стратегией было молчаливо выслушивать, выражая принятие мимикой и кивками, изредка я задавала уточняющие вопросы. Н. замолчала, ожидая от меня какой-то реакции на свой рассказ. Я обозначила свою радость по поводу случившегося, поздравила ее. Отметила, что она выглядит сияющей, счастливой и очень привлекательной в своем состоянии.

Затем Н. сказала, что хочет обсудить со мной очень деликатную тему – тему «интима» с этим молодым человеком. Я выразила свою готовность и уверила, что не стану стыдить ее и оценочно подходить к тому, что она скажет.

- Не знаю, с чего начать.

- Попробуй начать с того, что больше всего тебя волнует в данном вопросе.

- Я волнуюсь от того, что у меня никогда не было физической близости с мужчинами до сих пор, и я не знаю абсолютно, как вести себя в этой ситуации.

Моей реакцией на сообщение Н. был шок, который, судя по ее виду, в полной мере отразился на моем лице. Дело в том, что я совершенно не была готова к такому обстоятельству. Ранее мы никогда не обсуждали с Н. ее интимную жизнь, т.к. клиентка сама не выражала желания говорить на эту тему.

- Да, так я и знала – ты будешь в шоке. Я поэтому и не говорила об этом раньше, мне стыдно в этом признаться. Вот и ты не ожидала, что я такое скажу.

Я услышала в словах Н., что она стыдится своей девственности, и проецирует на себя мое осуждение.

- Послушай, я действительно весьма удивлена, т.к. в многие девушки начинают жить половой жизнью очень рано. Это большая редкость в наши дни, и, на мой взгляд, ты просто уникальна в хорошем смысле. Для любого мужчины будет весьма лестным стать первым. Более того, я чрезвычайно рада тому, что ты не начала рано сексуальную жизнь, т.к. это зачастую бывает связано впоследствии с проблемами в данной сфере. В 15-18 лет наша психика еще не готова к сексуальной жизни, хотя тело уже проявляет признаки возбуждения. Поэтому многие девушки получают психологические травмы, вступая в половые отношения в раннем возрасте. В твоем случае, девственность – это ни в коем случае не постыдный факт, а предмет гордости. Это характеризует тебя как человека, который избирательно относится к партнерам и не выскакивает из трусов при каждом представившемся случае.

Мои слова значительно снизили напряжение Н. Она сказала, что боялась мне раньше признаться, т.к. ей казалось ненормальным в 22 года быть девственницей. То, что я сказала, позволило взглянуть на это факт с другой стороны.

- Расскажи, что нужно делать в постели с мужчиной, - попросила Н., сильно смущаясь.

- Ну, для начала, необходимо убедиться, что ты хочешь оказаться с этим мужчиной в постели. Об этом тебе скажут твои чувства и твое тело. Ты когда-нибудь испытывала возбуждение по отношению к мужчине?

- Не совсем. Скорее, от своих фантазий. Мне просто до сих пор не встречался никто, кого бы мне захотелось.

- Значит, ты наверняка заметишь, когда тебе встретится такой мужчина. Твои ощущения дадут тебе это понять. А дальше ты должна принять решение, готова ли ты заняться с ним сексом.

Я осторожно поинтересовалась у Н., знакомо ли ей в принципе, состоянии возбуждения, случалось ли ей мастурбировать.

Н. совершенно спокойно ответила, что, конечно, она занимается самоудовлетворением, ее это нисколько не смущает, и она считает это абсолютно нормальным.

Честно признаться, в этот момент я выдохнула, т.к. девственность в 21 год – действительно неожиданное для меня признание. Этот факт вызвал у меня большое кол-во любопытства, но я избегала задавать слишком много вопросов, чтобы не смутить Н., дать ей возможность «обвыкнуться» в данной теме, стать более свободной в обсуждении и снизить уровень стыда, сопряженный с обсуждением.

- То есть, ты знаешь кое-что о своем теле, о том, что тебе нравится, и что способно вызвать у тебя приятные ощущения.

- Да, конечно, с оргазмом у меня все в порядке.

Это заявление сняло большое кол-во моей тревоги, т.к. я опасалась, что Н. имеет сложности в данной сфере, раз до сих пор не имела сексуальных контактов. Я переживала, что придется работать с нарушениями сексуальной сфере.

В конце сессии я сказала Н., что у нее нет больших поводов переживать. Ее тело не даст ей пропустить момент возбуждения. Я посоветовала внимательно прислушиваться к своим желаниям и соглашаться на секс только тогда, когда Н. решит, что настало время.

Н. отметила, что для нее очень важно разговаривать со мной на эту тему, т.к. обсуждать данную тему с более опытными подругами Н. некомфортно, а больше не с кем.

Сессия 18

Встреча произошла через неделю после предыдущей. Н. сказала о том, что «это случилось», и она хочет рассказать об этом.

В рассказе было много восторга, Н. описывала по большей части свои ощущения с невысказанным запросом ко мне: «Все правильно?». Я слушала Н, кивая и выражая свое участие мимикой.

- Что тебе важно услышать от меня?

- Твое мнение по всему этому.

- Я рада, что твой первый контакт произошел при полной осознанности и с тем человеком, которого выбрала ты сама. Я поздравляю тебя с тем, что ты стала женщиной. Это большое событие в жизни каждой из нас и очень важное.

- Для меня важно то, что ты так считаешь. Я ни с кем не могу поделиться своей радостью и тем счастьем, которое испытываю. Я боюсь выглядеть динозавром рядом с моими продвинутыми подругами.

- Я готова быть рядом и обсуждать с тобой любые темы, которые ты считаешь важными. Чего сегодня хочешь от меня?

- Просто рассказывать. Мне нужно выговориться, меня распирает от чувств.

Так и прошел остаток сессии. Я выслушивала Н. и искренне радовалась за нее, испытывая легкую грусть от того, что мои переживания, связанные с аналогичным событием, были намного менее радостными и явно не настолько осознанными.

Моя работа с Н. продолжалась чуть более полутора лет. За это время она сильно изменилась, повзрослела. Ее способность к самоанализу значительно увеличилась. В целом, могу с уверенностью сказать, что Н. стала намного более осознанной. Ее рассуждения стали более взрослыми, в них стало читаться понимание происходящих процессов.

От первоначального состояния не осталось и следа. Примерно через год после нашей первой встречи, Н. вспоминала и анализировала, какой она была, и какой стала, благодаря терапии.

Я старалась выступать все это время в роли старшего товарища, т.к. Н. запрашивала от меня поддержку именно такого рода: информационную в некоторых вопросах, психологическую, материнскую в какие-то моменты. Как то она отметила, что я для нее иногда, как мама – терпеливая, понимающая, но и могущая ее поругать, когда нужно.

Мое отношение к Н. всегда было терпеливым. Я раздражалась, когда она упорно не хотела осознавать себя в детской несознательной позиции, но всегда помогало проговаривание своих ощущений с акцентом на то, что я переживаю рядом с ней, когда она такая. Я выступала зачастую для Н. зеркалом, когда она не понимала, что переживают другие люди по отношению к ней.

За время работы я много раз использовала методики арт-терапии: предлагала Н. рисовать, лепить, проигрывать какие-то моменты и переживания. Ей отлично удавалось работать с метафорами, преобразовывать переживания благодаря преобразованию арт-продуктов, изначально полученных в качестве отражения ее переживаний. Мне нравилось работать с ней, но я не позволяла вырабатываться зависимости от терапии.

Поэтому, когда примерно через год регулярных встреч я почувствовала, что мы «буксуем»на одном месте, энергии в сессиях стало значительно меньше, а острых запросов давно не поступало, я напрямую сказала Н. об этом. Я предложила обсудить происходящие процессы и попросила Н. озвучить свое мнение. Мы были солидарны в том, что проделана огромная работа, улучшение наступило, и в настоящее время Н. не нуждается в регулярных встречах. Я предложила перейти в режим эпизодического консультирования, поддерживающих сессий в случае необходимости. Так мы и решили.

Несколько месяцев я не получала вестей от Н. Потом она снова на 3 месяца появилась, сказав, что происходящие события «выбивают из колеи». Отношения Н. с парнем зашли в тупик, она не знает, как с этим обращаться, т.к. не имеет опыта в этой сфере, и хочет от меня поддержки в тяжелое для нее время и моих советов в ситуациях, в которых ей трудно сориентироваться.

Моей стратегией работы в эти 3 месяца было поддерживать ее, информировать и сообщать о своих реакция на то, что она рассказывает. Глубинной проработки не требовалось, мы «плавали» на поверхностном уровне, но как сказала сама Н., – этого совершенно достаточно для нее, она не хотела «копать» слишком глубоко.

По прошествии 3-х месяцев я снова почувствовала, что, пожалуй, моя роль в процессе исчерпана. Мы снова обсудили это с Н. Последнюю нашу встречу мы целиком посвятили обсуждению всей терапии, результатов, оценке произошедшего. Н. выразила мне большую благодарность.

Я назвала случай «История надломленной девочки», т.к. именно такой она была для меня в течение первых нескольких встреч. На мой взгляд, терапия дала ей возможность стать более целостной, уйти с места того надлома, где состоялось наше знакомство. В основном стратегия работы строилась на базе работы с функцией Self, которая использовалась в качестве инструмента творческого приспособления. Н. стала чаще обращаться к Id, осознавать свои желания, потребности. Она научилась выбирать приемлемые способы достижения желаемого, функция Self перестала быть заблокированной вследствие нарушения взаимодействия с Id и Personality. Неслучайно, в своей работе я часто обращалась к представлениям Н. о себе (Personality), предлагала сделать сравнение, какой она была и какой стала после проделанной работы. Это также позволило отследить, что сочетание осознавания своих потребностей, желаний и выбор путей их осуществления приводят к изменениям в ее жизни. В этом процессе большую роль сыграли предложенные эксперименты. Работа на границе контакта всегда становилась путем к прорыву в терапии. Способность Н. к контакту всегда была достаточно высокой, и это дало возможность внести в поле терапии большое количество методов работы, создало поле для экспериментов и продуктивных изменений.

Я считаю, что данный терапевтический проект был успешен, т.к. наблюдалась четкая динамика изменений. Были выстроены прочные терапевтические отношения, основанные на доверии, принятии и уважении. Я была довольна происходящими изменениями. Однажды, когда Н. звонила мне, чтобы поздравить с праздником, я пожелала ей, чтобы у нее больше не возникло необходимости приходить ко мне на долгосрочную терапию. Мы обе посмеялись с этого пожелания, и я совершенно искренне сказала, что всегда буду рада видеть ее снова.