Страх получить желаемое

– Батюшка водяной, отпусти ты меня! Я дома восемнадцать лет не был!
А водяной его за бороду держит и говорит:
– Не отпущу, покуда не пообещаешь отдать мне то, чего дома у себя не знаешь!
Обрадовался муж: эка задача, да он дома у себя, поди, всё знает. И пообещал водяному то, чего дома не знает.
Водяной его отпустил, он и пошёл домой.
Приходит домой, а жена его с дочкой встречает. Не знал, не ведал, что пока у купца служил, жена его дочку родила…

Продолжаем говорить о вторичных выгодах и о страхах, на которых они основываются.

Сегодня в фокусе страх удовлетворить потребность. «Бойтесь своих желаний – они могут исполниться».

Особенно это касается тех благ, которые неоднозначно воспринимаются в родной культуре. Так, например, для человека, воспитанного в русскоязычном советском или ранне-постсоветском пространстве богатство, успешность, красота, свобода воспринимаются двояко: и как желанные, и как сомнительные, опасные. Мы не очень представляем, что с ними делать, и переполняемся опасениями, что придется расплачиваться...

В развитии и поддержании этого рода страха обычны два варианта.

Первый. Человек «видит» (бессознательно) что-то конкретно для себя страшное в сбыче мечт: «Если я похудею, то буду чувствовать себя более привлекательной и «легкой», и это грозит мне…» (например, насилием; или в целом большей уязвимостью; или разрушением брака из-за вероятности измен;  и т.д.).

За катастрофическими картинами будущего стоит, как правило, прошлый болезненный опыт или не до конца осознанные убеждения, усвоенные когда-то в семье («все худые – вертихвостки»; «красивые – глупые зазнайки», «богатые – кровопийцы», «высоко взлетишь – больно падать» и прочее подобное).

Второй вариант. Удовлетворение одной потребности мыслится как потеря возможности удовлетворять другую. Во внутреннем мире вопрос стоит как или–или: или я ем – или худею; или свобода – или безопасность; или успех – или стабильность. 

Неосознанные рассуждения идут по примерно такой схеме:

У меня есть А, но нет Б.

Мне хочется Б.

Если я получу Б, у меня не будет А.

Но на самом деле этот силлогизм редко бывает верен: сама жесткая постановка вопроса (А или Б) мешает его решению, и важно поискать способ разместить  обе потребности.

Это хорошо иллюстрирует аналогия с приучением ребенка к горшку: вопрос не стоит как «или пи́сать – или быть опрятным и социально принятым», а все-таки находится форма удовлетворения обеих потребностей одновременно :)