Неужели это я?!.... Работа с травматической диссоциацией

У меня был хороший день. На работе выдали неожиданную премию, а муж внезапно пригласил в ресторан. Почему же, стоило мне сегодня услышать твой голос, мама, я в одну секунду превратилась в растерянную и отчаянно стыдящуюся девочку и решила, что не заслуживаю той жизни, которую я сама и выстроила?!

Мне удается все, за что я берусь. Друзья говорят, что работа кипит в моих руках и удивляются моей энергии. И где я ее черпаю?! Им невдомек, что в одиноких домашних стенах со мной происходит трансформация: «красавица» превращается в «чудовище». А милый уютный дом в пожирающую клетку. Веселая детская возня в квартире у соседей, да даже энергичный скандал все ярче заставляют меня почувствовать себя выключенной из жизни. Моя жизнь – это унылое существование. Все светлое, что в ней есть, сворачивается в один миг и забывается, стоит лишь на секунду прикоснуться к своему одиночеству. Я не хочу быть такой. Это не я!

Я очень заботливая мама, муж даже говорит, что идеальная и что жаль, что у него не было такой. На моем лице постоянная улыбка, обращенная к малышу. Домашние дела я стараюсь превращать в игру и весело проводить время. Я часто обнимаю своих любимых и говорю о своих чувствах. Они – самое ценное, что есть у меня. И лишь иногда, когда мы наедине с моим ребенком, из меня вырывается страшный крик. Так кричали и на меня в детстве. Мне было так страшно, что хотелось исчезнуть. Тогда я дала себе слово, что никогда не стану кричать на своего ребенка. Слово, которое мне не удалось сдержать. Я ненавижу себя за это! И это будто не я, совсем не я кричу. Потом снова щелчок, и я испытываю нечеловеческий ужас: «Неужели это была я?!» Этого не может быть. И я стараюсь забыть. Чаще всего мне удается.

Я – очень терпеливый человек. Все детство я провела в больницах. Это было страшное время, но болезнь удалось победить. И дальше в моей жизни все отлично: интересная работа, любящая семья. Лишь одно отравляет мою жизнь: любое упоминание болезней. Что-то темное выскальзывает из глубины и заполняет всю меня. Похоже, это ужас. Липкий ужас, которому нет конца и края. Который, кажется, никогда не кончится. А если и кончится, то наступит снова…. И вся жизнь она либо в такой темноте, либо в ожидании темноты…. Неужели это я?!

Скорее всего, мне не удалось бы вложить в эти разные, но похожие представления о себе столько отчаяния, не будь у меня самой травматического опыта. В этих отрывках я попыталась раскрыть изнутри механизм диссоциации личности.

В результате травматического события личность может «расколоться» на части. Глубина раскола и количество частей зависят от множества факторов, но главные из них такие:

- возраст. Детская личность еще не является достаточно интегрированной, и диссоциация наступает с большей вероятностью.

- травмы, связанные с пространством отношений. В результате природных катастроф посттравматические стрессовые расстройства наблюдаются куда реже, чем обусловленные травмой, причиной которой стал человек.

- травмы развития в анамнезе. Пренебрежение или жестокое обращение в детстве становятся факторами риска наступления диссоциации при травматическом событии во взрослом возрасте.

- возможность получать поддержку из среды. Травматический опыт наиболее успешно интегрируются у тех людей, у которых выстроены близкие отношения. Одиночество значительно усугубляет проживание травмы.

Чем раньше наступила травма и чем больше перечисленных факторов вовлечено, тем выше вероятность настолько глубокого раскола личности, что каждый из «осколков» может обладать собственной идентичностью, такой как имя, пол, возраст. Такое расстройство называется расстройством множественной личности (Патнем) или третичной структурной диссоциацией (Ван дер Харт). При этом каждая из личностей может не подозревать о существовании другой, удивляясь провалам в памяти и следам их деятельности, например, обнаружению вещей не в том месте, куда их положил; свидетельствам знакомых о том, что они встречались и т.п.

В более легких случаях (и по моим наблюдениям это практически каждый, обращающийся за помощью к психологу) между частями личности существует связь. Но одна часть отвечает за привычное функционирование и может быть в этом весьма успешной (внешне нормальная личность) и именно эту личность обычно предъявляют другим людям, которые считают весьма страдающего человека жизнерадостным, успешным, уверенным в себе. Вторая же часть (аффективная личность) сохраняет в себе память о травме, в основном это вытесненные чувства и активируется в эпизодах жизни, напоминающих ситуацию травмы. И тогда вся сила негативных чувств обрушивается на человека, возвращая его в прошлое, в котором он застрял таким образом. Если в жизни было немало травмирующих моментов, то и аффективных частей может быть несколько, каждая из которых отвечает за собственную часть опыта.

Задача терапии в обоих случаях – это интеграция частей в единое целое. Но при третичной структурной диссоциации необходима серьезная клиническая подготовка. И если Вы заподозрили подобное у своего клиента, то его стоит перенаправить к специалисту в этой области. Интеграция же первичной диссоциации может быть достигнута в рамках среднесрочной терапии в тех подходах, в которых происходит работа с чувствами и/или телом.

Какие же инструменты подходят для этого?

1)    Метафорические карты (Persona). Выбираются карты для Я-сильного и Я-слабого (или иные полярные качества). Карты располагаются на каком-то расстоянии друг от друга. Далее можно задать следующие вопросы: расскажите про каждую карту, что они думают, что чувствуют, что испытывают по отношению друг к другу, чем похожи, чем отличаются. Предложить приблизить их друг к другу. И задать данные вопросы снова. Работа в конкретной сессии заканчивается максимально возможным приближением друг к другу. В идеале это должно быть взаимоналожение (и иногда выбор третьей, объединяющей, карты). Как правило, это требует продолжительной работы и не удается за одну сессию.

2)    Работа с рисунком, фигурками, пластилином. Принцип тот же, что и с картами. Вместо сближения выполняется третий рисунок, композиция, на которой присутствуют части с двух предыдущих.

3)    Работа с образом по типу управляемой фантазии (нельзя выполнять на первых сессиях пока нет уверенности в том, что диссоциация не является третичной). Для начала также выполняются рисунки разных аспектов Я. А затем в клиент представляет эти образы, перенесенные в реальность и проделывает там с ними то, что ему хочется. Эта работа также может быть серийной пока не приведет к интеграции.

4)    Работа с телом. Изобразить разные части своей личности телесно. Например, Я-сильный – это человек с расправленными плечами, твердо стоящий на ногах. Я-слабый – съежившийся в комок и испуганный. «Пораскачивать» полярности, изображая телом попеременно Я-сильного и Я-слабого. А затем выразить телесно то, что их объединяет.

Важно: при работе на интеграцию аффекты клиента выслушиваются, но не поддерживаются, так как это может привести к ретравматизации. Когда интеграция уже проведена, то ресурс внешне нормальной личности позволяет выдержать эмоциональную силу аффективной личности. И это является адаптивным для клиента. До этого момента сильный аффект усиливает раскол между личностями.

В качестве итога я хочу отметить, что работа с клиентом рано или поздно активирует травматический опыт. И важно не пропустить этот момент, чтобы акцентировать внимание на интеграции, в результате которой у личности возвращается доступ к собственным ресурсам, которые ранее тратились на то, чтобы поддерживать диссоциативный раскол.