Манипуляция чувством вины. «Против лома нет приема».

“Ранее воскресное утро. Мы с дочерью собираемся  покататься на велосипедах. Накануне мы с ней  обсуждали, какой это будет замечательный день, куда мы поедем, где остановимся на пикник. Как будем лежать на траве и смотреть на воду…  Вот только встретим моих родителей (ее бабушку с дедушкой), которые заедут к нам по пути на дачу. Родители заехали. Мама выгружает гостинцы из сумки и  невзначай говорит: «Нужно пораньше на дачу успеть, пока жара не началась, дел там много, прошлый раз так  устали, что с ног валились». Все. Я как стояла в дверях, так и осталась. Спину заклинило так, что не  вздохнуть. Боль  в спине жуткая, а со стороны грудины, как железными клещами сдавило. Вдохнуть не могу. Пошла я …боком…боком на кровать. И никуда мы уже в тот не день не поехали. Это страшное слово – “дача”. Когда мне было лет 10-12, я ненавидела ездить на дачу. Больше всего я хотела умотать на велике  в дальние дали – куда-то подальше от дома.  Мамин упрек: « Мы едем работать, а ты кататься» – я считала безошибочно. Доля секунды… и жуткая боль сковала спину.”

вина. «против лома нет приема».

Родительская манипуляция  детской виной срабатывает быстро и  точно в цель. Сколько бы нам не было лет, тот ребенок, которым мы были в детстве,  никуда не делся, он живет в каждом из нас. И если раньше, чтобы себя завинить, нам нужен был кто-то из- вне ( для этой цели нужны были родители), то сейчас достаточно только намека на обвинение, поджатых маминых губ, слов: «Ну да, ну да…»,  и  дальше уже можно ничего не говорить. Реакция сработает незамедлительно. Благо, годами эта дорожка протаптывалась, механизм отработан. Уже не надо шлепать мокрой тряпкой, брать в руки хворостину, говорить обвинительных слов – мы накажем себя сами. Удар будет, мама не горюй.

Родительская агрессия самая разрушительная, она уничтожает сущность ребенка, выедает его изнутри, как радиоактивные отходы.  Обвинение, стыжение, обесценивание, сексуальные притязания к ребенку  – все это как-бы говорит говорит: «Такой, как ты есть, ты  мне не нужен. Ты не подходишь мне, как ребенок.»

А что делать, если маме ты не подходишь? Правильно  -  разрушаться, уничтожиться, рассыпаться на миллион мелких частиц, уходить в небытие.

Реакция взрослого человека на  насилие, на агрессию в свою сторону – это агрессия в ответ. Возможно, это будет просто пару слов, какое-то действие, которым человек дает понять: «Со мной так нельзя» и восстанавливает свои границы.

Ребенок этого сделать не может по отношению к значимым для него взрослым, он проваливается. Даже уверенные в том, что плевали  мы на дачу, установки родителей, и весь мир нам нипочем, «я сам себе голова» –  в своей детской части мы можем испытывать сильнейшую вину. Не осознавая, не признавая ее.

Вина  - аутоагрессивное чувство. Агрессия, поднявшееся на восстановления границ, заворачивается вовнутрь. Лейтмотив этого чувства: «Я должен  наказать, разрушить, уничтожить себя». Проще всего сделать себе  ощутимо больно и наказать – это  что-то сделать со своим телом.  Например, удариться, обжечься, упасть. В таких случаях взрослые говорят: «Вот смотри, тебя бог наказал!» Это самонаказание через аутогрессивные действия. Более сложный путь отыгрывания агрессивных чувств   - через соматизацию. Но если дорожка протоптана, и этот способ закреплен, особенно если его выбирали  поколения до тебя, то  он идет на «ура». В этом случае собственная  агрессия, поднявшиеся на восстановление границ, останавливается и перенаправляется на себя. Вот такой разворот ядерных ракет. Взрыв присходит на своей территории. Только не «противник» перенаправляет, а мы сами меняем курс.

Мгновение – и вот ты уже недвижим, скован и обезврежен, стонешь от боли. Лежишь с больной спиной.

Задача – развернуть агрессию в изначально заданном направлении.

Для начала, конечно, осознать, что происходит – от чего именно тебя так торкнуло. Какие слова запустили механизм, чьи были эти слова, какие мысли пронеслись в голове, каким чувством накрыло. Осознание само по себе очень целительно.

Оно позволяет хотя бы разозлиться на тех значимых взрослых, которые опять продавили твои границы. И тем самым развернуть агрессию в нужном направлении.

А затем постепенно начать подбирать слова, которые могли бы восстановить границы. Причем коммуникация эта не обязательно должна произойти между реальными людьми,  достаточно ее выстроить внутри себя.  Бывает так, что и человека то давно нет, а какое-то мысли о нем могут погружать в такую вину, которая обездвиживает и соматизирует   на долгие годы.  Договориться с образами своих родителей, которые мы носим внутри себя – огромное дело.

В клиентском случае с дачей были подобраны слова, которые помогли восстановить внутренние границы. Была осознанна готовность и решение отказаться от всех дачных благ, лишь бы никто никогда не заставлял на дачу ездить. И родителям была возвращена ответственность за их выбор каждые выходные проводить на даче в тяжелом труде. Симптом прошел уже после осознавания, что произошло; признания, что есть чувство вины и пробуждения  злости. На уровне внутренней коммуникации произошло признание ответственности каждого за свой выбор и решение платить за свой выбор  не телом, а отказом от ароматной клубники и свежих овощей.