Творческий процесс: феноменология и динамика

Наиболее важным мотивирующим фактором для написания этой статьи послужил постмодернистский тезис о том, что мы живем в эпоху цитатности: нечто, сказанное сегодня, является лишь ретрансляцией уже существующего в поле знания. Не знаю, как для вас, уважаемый читатель, а для меня этот тезис ставит множество вопросов, один из которых относится к творческому процессу. Например, какое значение при такой постановке проблемы имеет творчество? Обладает ли творческий процесс лишь литературной ценностью, или также эвристической? Возможен ли дальнейший прогресс в развитии познания, особенно относящегося к природе человека? Каковы ресурсы творчества в эпоху постмодерна с характерными для нее антиэссенциализмом, антиреализмом, антиосновностью, пропитанными тотальностью относительности? Не уверен, что предлагаемый вашему вниманию текст предоставит ответы на эти и другие вопросы. Однако поразмышлять над данной проблемой мне показалось любопытным.

Настоящая статья представляет собой совокупность фрагментов философского свойства, относящихся к феноменологии творческого процесса. Я не ставил перед собой задачу академически логичного и методологически выверенного анализа чрезвычайно актуальной для современной науки и философии проблемы, тем не менее, построил изложение в виде последовательности более или менее завершенных и самостоятельных логических блоков. Итак, начнем.

Интроекция и творческая эволюция

По существу, интроекция является первичным способом познания окружающего мира. В некотором смысле, даже эмоциональные проявления суть интроекты, потому что чувства как феномены эмоциональной жизни появляются только в результате вербального отражения их родителями и последующей интроекцией этого послания. По той же причине все феномены поля, объединяющего личность и жизненное пространство, являются в той же мере интроектами. Таким образом, не существует ничего, кроме интроектов. «А как же быть с творчеством? Ведь творческое приспособление является антагонистическим феноменом по отношению к интроекции»,- спросит читатель.

Процесс творчества всегда связан с интроекцией и проекцией, а также их соотношением как способами организации контакта в поле. Так, для того, чтобы появилось нечто новое, необходимо сначала накопить некоторую совокупность знаний в форме интроектов, после чего разрушить центральный парадигмоообразующий интроект в исследуемом пространстве, а затем в результате проективного цикла создать новый продукт, который в свою очередь интроецируется последователями. Таково поступательное движение развития познания. Необходимо отметить, однако, что проекция не всегда лежит в основе творческого процесса, так как проецироваться может уже существующий интроект.

Тем не менее, возможен и обратный процесс, также выступающий механизмом творческой эволюции. Так, в некотором смысле вторичная интроекция результатов проекции служила основанием развития человеческой цивилизации. Здесь мы обнаруживаем процесс, на первый взгляд обратный творческому: тревога, существующая внутри человека (за которой скрывались сильные аффекты), проецировалась на какие-либо феномены или объекты. А затем для того, чтобы сделать их более управляемыми и поддающимися контролю, результаты проекции интроецировались, закладывая основу мировоззрения и цивилизации.

Сосуществование описанных механизмов творческой эволюции, подчиняясь диалектическому закону единства и борьбы противоположностей, лежит в основе развития цивилизации с ее логичным делением на эпохи. Так, эпоха Возрождения, последовавшая за среденевековым периодом «охоты на ведьм» с господством инквизиции, явилась логичным продолжением развития цивилизации, соотносящегося со сменой ведущего механизма творческой эволюции. Таким же путем можно объяснить и эволюцию эпох последних столетий. Если еще в начале века интроекты служили фундаментом мировоззрения, то уже постмодерна характеризуется тенденцией к разрушению интроектов (относительность, контекстуальность). Причем это относится не только к сущности человека (антиэссенциализм), но также и к реальности (антиреализм).

Рассматривая развитие цивилизации через призму творческой эволюции, хотелось бы упомянуть еще об одном тезисе. Речь пойдет о соотношении индивидуального и массового сознания в проективно-интроективных механизмах творческой эволюции. История развития человеческой цивилизации свидетельствует, что мотивирующим и продвигающим фактором эволюции во все времена выступает индивидуальное сознание (индивид), а стабилизирующим и, соответственно, сохраняющим достижения, фактором является массовое сознание. Таким образом, массовое сознание – это фундамент для продвижения и развития, индивидуальное же - инструмент. Кроме того, необходимо отметить соответствие описанных факторов и механизмов творческой эволюции. А именно, мотивирующий фактор индивидуального сознания имеет отношение к деконструктивной тенденции, предполагающей разрушение интроектов; стабилизирующий же фактор массового сознания соответствует конструктивной тенденции, создающей и сохраняющей интроекты.

Сущность творчества

Приступая к описанию сущности творчества, мне кажется целесообразным развести два вида творческих процессов. Первый характеризуется созданием новых композиций из уже существующих интроектов (исходя из цитатности как принципа постмодернизма, это единственный вид творчества, возможный в эпоху постмодерна – новые открытия являются лишь свежей формулировкой прежних). Результатом такого процесса является уточнение или трансформация существующих теорий и концепций. Для другого же, на мой взгляд, характерно разрушение устоявшихся интроектов, в результате чего, кстати, высвобождается значительное количество энергии, которая может быть аккумулирована в целях создания нового знания (в некотором смысле, этот процесс является психическим аналогом расщепления атома). Так появляются революционные открытия, которые знаменуют переворот и начало новой эпохи в соответствующей области знания или культуре и науке в целом.

Некоторую аналогию творческого процесса второго типа можно также обнаружить в литературном феномене перевода. Так, процесс перевода авторского дискурса с родного языка на иностранный зачастую разрушает интроекты, из которых соткан этот дискурс, позволяя обнаружить тем самым скрытый даже для автора высказывания смысл. Переводчик же вынужден высвободившуюся и сфокусированную в результате фрустрации энергию направить на создание нового дискурса. Поэтому в некотором смысле перевод – новое произведение. Например, перевод В.Шекспира С.Маршаком – это совершенно новый текст. Кроме того, необходимо отметить, что в такого рода творческом процессе напрямую задействовано расщепление, которое, кстати говоря, соответствует шизоидной и шизотипической феноменологии. Поэтому, в некотором смысле, перевод зачастую суть шизотипический процесс.

Сейчас несколько слов относительно места и значения дискурса в контексте обсуждаемой нами проблемы. Эволюция дискурса в творческом процессе, развивается следующим образом. Сначала отдельные феномены, с которыми сталкивается человек, в результате проекции и последующей вербализации приобретают характер номинализации. Под давлением новых знаний, вступающих в противоречие с существующей номинализацией, последняя подлежит разрушению (расщеплению). В результате расщепления номинализированного дискурса мы вновь имеем дело с шизотипическими осколками дискурса, которые суть элементарные дискурсивные феномены. Затем посредством высвобожденной в ходе этого процесса психической энергии (часто соответствующей модальности тревоги и поэтому обладающей мотивирующей силой) создаются новые дискурсы, фиксирующиеся заново в виде номинализаций. Таким образом, эволюция языка и психики разворачивается в процессе динамики двух эволюционных тенденций – сначала в движении к интеграции языка и обратно в сторону схизиса (расщепления). Далее цикл повторяется вновь и вновь в соответствии с основными законами диалектики. Эта тенденция и выступает залогом развития. Схизис же следует рассматривать в этом аспекте как попытку вернуть дискурсу жизнь, подавленную номинализациями (интроектами).

Сомнение и творческий процесс

Одним из наиболее важных двигателей творческой эволюции является сомнение и сопутствующая ему тревога. Только человек обладает этой способностью – способностью подвергать сомнению существующее положение вещей. Именно этот факт (если факты вообще существуют) обрекает человека на муки тревоги (как аффекта, связанного с неопределенностью), но в то же время именно он позволил человеку не вымереть как виду, подобно динозаврам и мамонтам, но наоборот, значительно продвинул его в его эволюции. Именно сомнение позволило человеку разрушить существующие способы адаптации в виде паттернов поведения и знаний, поставив, конечно же, его лицом к лицу с надвигающейся угрозой. Динозавры же и мамонты, как впрочем, и многие другие виды в силу недоступности для них сомнения, и как следствия осознания угрозы, сохраняли ригидность в способах приспособления, подвергая разрушению не их, а себя.

Сомнение (и как следствие, тревога), с одной стороны, и стремление стабилизировать все процессы (как способ совладания с тревогой), с другой, и являются основными факторами эволюции вообще и творческого процесса, в частности. Взаимодействие этих факторов разворачивается в соответствии с диалектическим законом взаимного перехода количественных и качественных изменений. Сомнение же является сущностью деконструктивно-реконстуктивной тенденции эволюции, стремление же к стабильности позволяет закрепить результаты этой тенденции до актуализации нового сомнения. Творческий потенциал индивида определяется его способностью осознавать сомнение, переживая при этом тревогу, не пытаясь быстро подавить ее. Итак, творческому процессу всегда сопутствует тревога. Функция сомнения заключается в мотивации тенденции к деконструкции, реализация которой обеспечивает создание новых условий и фактов существования, которых пока не было в опыте и для которых пока не существует адекватной адаптационной стратегии. Суть творческого процесса при этом состоит в реализации ресурсов сомнения.

Творчество является понятием, ориентированным на процесс, а не на результат. Важно не то, какое открытие я хочу сделать, а каким образом я переживаю сомнение. При этом тревога сомнения не родственна нарциссической тревоге признания. Различия эти имеют отношение не столько к содержанию тревоги, сколько к способам обращения с ней. Так, сильная тревога, сопутствующая сомнению: «Гений ли я или посредственность?» может переживаться как естественный процесс, а может (в силу невыносимости для нарциссически уязвимого Я) блокироваться, находя размещение в актах признания со стороны окружающих или депрессивном нарциссическом исходе. Для естественного творческого процесса характерен первый способ, хотя он и является более тяжелым, принимая зачастую характер кризиса.

Возвращаясь к тезису о процессуальности понятия творчества, следует отметить, что, находясь внутри творческого процесса, я пребываю в неведении и неопределенности относительно его результата, так как базис творческого процесса заключается не столько в поиске ответов, сколько в постановке и формулировании вопросов. Ответы определяют не процесс творчества, а его результат. Конечно же, естественный творческий процесс, рано или поздно, всегда заканчивается некоторым продуктом, однако, проконтролировать это в ходе процесса принципиально невозможно. В противном случае я рискую разрушить процесс, который первичен по отношению к результату. Не так важно, чтобы этот процесс подчинялся существующим правилам логики и был строго последовательным (возможно и это всего лишь интроект, который также было бы полезно разрушить). Важно при этом создавать новое вне зависимости от того, противоречивы или нет мои суждения. Критика непоследовательности и противоречивости рассуждений с этой точки зрения бессмысленна. Здесь уместно провести прямую аналогию вышеописанного с психотерапевтическим процессом (по крайней мере, с гештальттерапевтическим). Результат психотерапии (конечно же, также творческого процесса) является вторичным (я бы даже усилил этот тезис, сказав - побочным), хотя и закономерным, продуктом самого терапевтического процесса. Качество жизни клиента, безусловно, меняется в процессе терапии, однако, предвидеть характер этих изменений, ориентируясь на процесс творческого приспособления, принципиально невозможно.

Ресурсы и сложности творческого процесса

Следует отметить также и сложности, зачастую прерывающие или делающие невозможным творческий процесс. Парадоксально, но эти сложности и препятствия имеют тот же психодинамический источник, что и ресурсы творчества. А именно, речь идет все о том же сомнении. Помимо того, что сомнение порождает тревогу, в силу своей уникальности и индивидуальности оно еще и обрекает человека на одиночество. Сомнение индивида не может быть разрешено коллегиально – как бы оно не переживалось тяжело, разрешать его придется самому. И, как следствие, отвечать за сделанный выбор. Поскольку творчество является процессом, несущим угрозу стабильности, которые давали прежние знания, постольку оно нуждается в чем-то постоянном и неизменном, обеспечивающем некоторую стабильность. Так, рядом с пиковыми продуктами цивилизации можно обнаружить вековые дубы, рядом с современными сооружениями из стекла и бетона – древние памятники архитектуры. Кроме того, чем стремительнее развивается цивилизация, тем сильнее тенденция бегства от нее – человек стремится за город и жить, и отдыхать, родственным этому феномену является зависимость многих людей от работы на загородных дачных участках при всей очевидной экономической нерентабельности этого процесса. Все эти феномены поля создают ощущение стабильности, хотя если точнее – поддерживают ее иллюзию.

В заключение хочу сделать акцент, воспринимающийся, возможно, парадоксально на фоне вышесказанного, на важном ресурсе, питающем творческий процесс, а именно на поддержке поля. Несмотря на то, что творческий процесс суть индивидуалистичный феномен, предполагающий, как я уже отмечал, одиночество, тем не менее разворачивается он во взаимодействии в поле. Игнорировать это было бы неразумным. Любые человеческие проявления, я бы даже выдвинул более радикальный тезис – вся личность – суть феномен поля, а именно границы контакта в поле «организм/среда». В связи с этим следует отметить, что творческий процесс это также феномен, соответствующий диалогу людей, культур, стилей и т.д. Среда при этом в зависимости от качества и выраженности ее валентности, приписываемой самим субъектом творчества, может выступать как поддерживающая или угрожающая, любопытствующая или оппонирующая и т.д.