Желание и цель.

Придя к пониманию того, что цель, цельность, целостность – слова однокоренные, у меня возникли вопросы. Если достижение цели, и сама цель должны делать нас более целостными, то почему этого не происходит? А происходит порой наоборот: достиг цели и стал больным, достиг цели, а радости нет. Может быть, цели не те ставим? Может быть, пути достижения цели не те? А может быть еще что-то. На днях я нашла ответы в книге А. Шевцова «Наука думать» в главе «Желание и цель». Предоставляю вашему вниманию конспект данной главы.

Желания и цели находятся в сложном взаимодействии. Без понимания этого взаимодействия, прикладная психология невозможна, потому что невозможно понимание и использование поведения. Однако и понять его не так уж просто.

Сложность эта не только философская. Начать надо с того, что слово «цель» не русское и укоренилось в русском языке не раньше первой половины восемнадцатого века. Впервые оно появляется в словарях в тысяча семьсот тридцатых годах. Очевидно, оно было заимствовано из немецкого во времена петровских реформ и привилось, потому что в русском было слово с тем же звучанием.

Но русское «цель», в отличие от немецкого «циль», означало цельность, отсюда - целина, целая, нетронутая земля. «Циль» же заменила то, во что стреляют из лука или ружья - метку или мету, то есть то, во что метятся. Наметиться и нацелиться на что-то - слова синонимы. Наметиться, метка и старое «цель» в русском языке не имели ничего общего. Никому бы и в голову не пришло сопоставлять эти слова или стоящие за ними понятия. Но новое «цель», заменив «метку», непроизвольно связывалось и со старым русским «цель», поэтому при понимании этого слова нам приходится делать неосознаваемое усилие, разделяя значения этих одинаковых слов.

К счастью или несчастью, слово «цель» так прочно вошло в нашу жизнь за последние века, что почти вытеснило и метку и цель-целину. Поэтому мы не путаемся в понимании, когда говорим: цель. Мы просто душим им два русских слова, лишая их жизни, а себя - глубины понимания мира и себя. Но понимание наше просто и однозначно: цель - это то, к чему стремится пуля, стрела или человек. Цель - это конечная точка движения и ... предмет желаний!

Метка или мишень не могли быть желанны, а цель стала. Почему? Потому что это было слово-новодел, пустое слово, и могло принять в себя любые значения. Цельность была желанна, цельность исходно несла в себе это качество, потому что благодаря цельности человек обретает блаженство. И множество целителей помогали и помогают обрести ее.

Желанность - это единственное, что новая «цель» взяла от старой русской «цели», но этого хватило, чтобы коренным образом изменить то понятие, которому было дано это новое имя. Понятия позволяют понимать, понятия делают понимание возможным. Понятия имеют имена. Имена не так уж важны, их можно менять. Сегодня я говорю: машина. Завтра: авто. А послезавтра, забыв все имена: эта штука на колесах. И если вы поняли, о чем я, ничего страшного.

Поэтому ничего страшного в том, что русские «мета» и «метиться» заменены на немецко-русские «цель» и «целиться», могло и не быть. Но мы не испытываем желания к метам или мишеням. Мы в них просто стреляем. Метки не есть предмет желания, они - лишь знаки пути. А цель стала желанной. Она заменила то, что я желаю, в моем понимании. Понятие было искажено.

То, что исходное понятие, имевшее в прежнем русском языке значение «меты», с заменой имени на «цель» исказилось, очевидно, но не самое страшное. Это всего лишь философский уровень непонимания. А философия, как и мудрость, редко вмешиваются в дела людей этого мира. Ну говорил мудрец и философ Сократ о каком-то самопознании, а мудрец и философ Платон о небесах, куда стремятся наши души, - кому до этого есть дело?! Пусть говорят, лишь бы в мою жизнь не вмешивались и не мешали мне достичь моих целей!

Вот и философия не нужна в жизни, если она её не облегчает, даже если она верна. Что мне в том, что я теперь знаю что-то, что не могу использовать!?

Другое дело психология! Вот я взял и подменил метку целью, и вся моя жизнь вдруг пошла наперекосяк! Как это произошло, я не понимаю, но точно знаю, что мог бы жить лучше, но не могу. Почему? Наверное, какие-то гады мне мешают. Это первое объяснение жизненных сложностей, которое у меня выскакивает. Оно хорошо и соблазнительно тем, что можно сделать виноватым кого-то другого, а потом оправдать свою несостоятельность в глазах других людей. Это так приятно быть не виноватым в том, что ты и твои близкие живут хуже, чем можно и хочется!

Но возможны и другие объяснения.

Например, такое, что ты виноват сам. Просто потому, что идешь не туда. И борешься за то, чтобы, двигаясь вспять, все-таки как-то схватить желанное. Правда, это должно делать жизнь сложнее, чем она есть в действительности?

А как же такое происходит? Очень просто... На уровне психологии, в отличие от философии, нет заумных прозрений, здесь все точно и определенно. Например, ты желаешь чего-то и говоришь, что достижение этого - твоя цель. После этого ты непроизвольно подменяешь понятие «цель» понятием «мета» и бросаешь себя к этой «мете». Цель заставила бы тебя стать цельным, а мета заставляет выпрыгнуть из себя и умчаться прочь, к чему-то далекому. Ты оказываешься разорван и несчастен...

Поясню тоже самое иначе. Пока я говорю: ты желаешь чего-то и объявляешь это своей целью, - все кажется понятно, потому что привычно. Но это на бытовом уровне и потому самообман. А вот на психологическом все иначе. Психолог не принимает бытовых объяснений. Он глядит на все через душу и душевные движения. Вот я хочу купить машину и сделать хороший ремонт в квартире. Соответственно, мои цели: машина и ремонт, верно?

А душа тоже хочет машину и новый унитаз?

Что хотела душа, когда ты собирал деньги на машину и силы на ремонт?

Душа хотела уюта и блаженства. И ей была нужна не машина, ей было нужно то, что машина позволит обрести. Ей хотелось наслаждаться жизнью, ей хотелось испытать восхищение, ей хотелось, чтобы другие души признали ее великолепной и состоявшейся в этой жизни, значит, достигшей в чем-то совершенства...

Вот это и есть душевное желание. Ты же, забыв о нем, гробишься с машиной. Блаженство возможно прямо здесь, прямо в тебе, но ты поставил метку на машину и не обретешь покоя, пока не долетишь до нее, потому что для тебя цель и желание слились в одно, а желание и цельность развалились. Но желание твое исполнится не тогда, когда ты купишь свою многострадальную машину, а тогда, когда ты в ней обретешь покой и блаженство.

В итоге этого искажения русского языка и стоящих за ним понятий, мы приспособились к жизни в постоянной неудовлетворенности и даже начали менять свою душевную природу. Зная, что покой и блаженство в этой жизни невозможны, что они нам только снятся, и вообще они не для людей, как и мудрость или красота, мы приучили свои души получать некое удовлетворение от искусственного покоя.

Объясню: если душа хочет блаженства, то стоило бы прямо к нему и стремиться. Но мы связали себя со внешними целями, вроде машин или мест в обществе, которые надо болезненно достигать. Тем самым, мы сами порвали свою цельность и направили себя прочь от нее. И это не все: мы создали себе искусственный непокой, чтобы снимать его достижением внешних целей и так обретать видимость покоя.

Ярче всего это видно в моде, но в обществе всеобщего потребления этот закон правит всем: надо гоняться за новыми вещами. Эти вещи не дают блаженства. Зато их отсутствие создает новое беспокойство, портящее жизнь, и его можно снять, приобретя эту вещь. Тогда искусственный непокой сменится искусственным покоем. В целом это даст ощущение, похожее на блаженство.

Вид наркомании. Химический рай для тел или вид опьянения для душ...

Чтобы рассуждение стало точным, надо понимать, что цель не есть желание. Потому что желание есть состояние души, потерявшей покой или цельность. Удовлетворение желания возвращает эту цельность, а с ней и блаженство. Удовлетворение же это возможно с помощью каких-то внешних средств, относящихся к этому миру, раз уж мы в нем живем. Хоть с помощью тех же машин и ремонтов. Но цели эти - лишь метки на пути к желаемому, но не желание и не источник блаженства. Хуже того: можно купить множество машин, но так и не удовлетворить своего желания, если не осознаешь, каково оно.

Поэтому, начиная рассуждение о том, как достичь желаемого, необходимо вырваться из понятийной ловушки «цели» и задаться вопросом: если я хочу купить машину, то зачем? Чтобы ездить удобно? Тогда нужна одна машина. Чтобы ездить быстрей? Другая. Чтобы утереть нос всем этим гадам? Третья.

Главное - понять, что же за желание не дает тебе покоя. И сделать именно его настоящей задачей, которую решает твой разум.