Выход из деперсонализации в отношениях, или как стать настоящей

Запросы из серии  «найти себя, опору в себе» и т.п.  раскрывают переживания ощущений «проживания не своей жизни», «нахождения в невидимой клетке», «несуществующего я»,  «чувства утраты чувств» и т.п. И уж если ощущение наподобие  «эта история как будто не про меня» не всем может быть понятной, то ощущение «как будто не в своей тарелке» знакомо наверное, каждому и связано с ситуацией собственной неуместности.

Нередко деперсонализационный процесс запускается и проявляется в парных отношениях, регулярно становлюсь этому свидетелем. Он не так заметен, как например, физическое насилие, или болезни зависимости, но сдается мне, что все эти внешние позитивные штампы вроде «мы хорошая семья» или «красивая пара» и приверженность соответствия им, эта собственная глубинная неискренность и нечестность по отношению к себе в первую очередь и к партнеру во вторую, являются дорогой к потере себя, пары и потом семьи.  Не зря говорится, что добрыми намерениями выстлана дорога в ад.

Как будто есть ожидания – негласные или открытые, что эти отношения – должны и обязаны существовать и быть поддержкой, пусть даже в реальности это уже далеко не так. Как часто накладываются ожидания от партнера в том, что он должен быть и хорошим другом, и хорошим любовником, и хозяйственным, и безупречным родителем, и презентабельным в обществе, и успешным добытчиком… список можно продолжать. Вздохнуть негде.

Существуют шаблоны о том, что должна женщина, а что должен мужчина. И каждый из пары пытается эти шаблоны натянуть на другого и управлять, на них опираясь. Иногда удивляюсь, с каким неистовством и изворотливостью проводятся эти манипуляции, упоминая поговорку вроде муж - голова, жена - шея.  А я тем временем вспоминаю о ежовых рукавицах и о том, каково же чувство, когда мягко стелют, но жестко спать.

Беда в том, что если человека регулярно принуждать делать то, чего он не хочет, или не может в данный момент или вообще, он начинает накапливать тревогу, раздражение, а потом отвращение,  отгораживаться, или вскипать и открыто конфликтовать, рычать, а то и применять силу…  

И только когда человек уходит совсем и навсегда, наступает понимание, что все собственные шаблонные  ожидания от него и его жизни – пшик.

Мне очень откликается идея о похожести диадных отношений матери и младенца и диадных партнерских отношений близостью их биологического телесного контакта. Сексуальные отношения с любимым человеком или постоянным партнером создают тесную привязанность на основе телесных ощущений,  попадающих на матрицу  импринтинговых, запечатленных в отношениях с матерью, поэтому искать в партнере мать (хоть мужчине, хоть женщине) – тоже имеющая под собой основание распространенная  идея для терапевтических гипотез, интервенций и интерпретаций.

Я неоднократно наблюдала один занятный анамнестический факт в историях жизни людей с деперсонализационными переживаниями  потери себя – наличие функциональной матери в раннем детском и дошкольном возрасте, роль которой выполняли старшие родственники – бабушка, тетя, сестра или нанятые для этого няни.  Эта роль могла выполняться временно, пока мать отсутствовала.

Они все делали по-своему правильно для младенца, за исключением того, что они не мать – у нее другое дыхание, другой ритм сердца и телесных движений, принявших его впервые, с которыми человек знаком со времен внутриутробной жизни. Это очень тонкое чувство знакомой связи успокаивает и как бы говорит само собой:  «Я есть», на уровне простого ощущения присутствия. Наверное, мать – это проводник сущностной природы человека, ощущение  которого и есть в очень простом и в то же время многогранном  переживании своего существа.   И его важно как бы заново активировать, уловить и запомнить в процессе работы.

Когда человек чувствует это состояние «я есть», даже если он еще его не обозначил для себя словами, у него как будто автоматически включается поведение, отторгающее чужие попытки влияния. Он активно не соглашается с какими-то доводами, перебивает и говорит, что его не поняли, он доносил другую мысль. Он сопротивляется. Иногда человек прерывает контакт. И меня этот процесс в отношении с ним не пугает - я знаю, что он чувствует себя и доверяет этому чувству. И он может пережить все последствия прерывания контакта сам – я ему в этом тоже доверяю, и принимаю такой его выбор. И когда он появляется вновь, он сам становится более открытым, мягким и более живым, настоящим.

Расспрашивая в ходе консультаций о том, что помогает человеку справиться с его переживаниями, слышала ответы что главное – принятие. Я понимаю так, что речь прежде всего о его принятии себя самим. И я понимаю, что это становится возможным, когда человек, которому он доверился, принял его с его странностями и условиями, в общем, поддержал контакт, не оттолкнул, не высмеял, не обесценил. Одна девушка в шутку задала мне вопрос, зная об ограниченном времени нашего общения: «можно забрать вас с собой?» -  это не про то, что я какая-то замечательная, просто в этом общении у нас состоялся хороший контакт, и она получила нужный ей результат.

Иногда я думаю, что именно этот контакт самое главное. И к сожалению, я не знаю эффективных техник для самостоятельной работы с этим.