Выйти из замкнутого круга "жертва" - "агрессор" - "жертва"

Очень часто в терапии клиенты, которые были сильно травмированы, актуализируют в терапевтах их собственную идентификацию с агрессором. Если опыта таких травм, которые наносились с особой жестокостью, в психике терапевта нет, то всё равно опасения клиента о том, что терапевт может предать, бросить, унизить, уничтожить могут вызывать в терапевте интенсивные чувства, недоумение, страх, желание защищаться, отражать эти, как кажется, нападения и обвинения в возможной жестокости, вину, тщетность своих усилий по предотвращению этого и, в конце концов, бессилие и даже агрессивное желание отгородиться от таких подозрений, от вторжения в мир терапевта хаотичного, ужасающего мира, который разрушает его привычное неведение и благополучие, а вместе с ними и от клиента.

Что делать, если то, о чем рассказывает клиент, пробуждает такие чувства? Если клиент высказывает опасения и подозрения, интенсивно проецируя на вас образ безжалостного палача, агрессора, насильника?
Что делать, если в вас спонтанно возникает жестокость, когда клиент наоборот, становится очень беззащитным, ищущим поддержки и одобрения?

Прежде всего, нужно признать реальность этих чувств, признать, что паттерны поведения «жертвы» и «агрессора» есть в любом из нас и отличаются только степенью аффективной заряженности и возможностью их доступности нашему сознанию и сознательному управлению ими в тот или иной момент времени. 

То есть, от чувства беззащитности и чувства жестокости не нужно защищаться, их нужно проживать и осознавать.

Если психотравмирующая ситуация и обстоятельства жизни клиента кажутся вам очень сходными с вашим травматическим опытом и выдерживать и интенсивность этих чувств очень велика, то ваш личный опыт нужно проработать еще более глубоко в личной терапии.

Если интенсивность этих чувств не превышает вашу способность справляться, оставаться осознающим то, что происходит с вашим клиентом, не погружаясь полностью в эти аффекты, то этот опыт, удерживания в вашем сознании двух полярных частей, «жертвы» и «агрессора» на которые расщеплена психика клиента, будет для него целительным. Его психика также станет постепенно способна допустить осознавание внутри себя беспощадного и жестокого палача, а не только внутренней жертвы, которую непрестанно атакуют, как кажется клиенту, именно извне.

Если клиенту удастся обнаружить истинный источник жестокости и агрессии по отношению к самому себе в своей интрапсихической идентификации с агрессором, он постепенно начнет освобождаться от множества страхов, агрессивных защит, потребности подозревать, «разоблачать», ожидать нападения извне и утверждаться в нем, то есть сможет разорвать замкнутный круг «жертва» - «агрессор» - «жертва».

Конечно, во внешнем мире нередко возникают ситуации конфликтов, отказов, обмана, прекращения отношений, но мотивы тех внешних агрессоров обычно менее жестоки и не связаны всецело, а часто и не связаны вовсе с личностью человека, который оказывается в них пострадавшей стороной.

Человек же, имеющий в себе внутреннего палача, разрушает себя очень долго и в десятки раз с гораздо большей жестокостью, чем была проявлена к нему агрессия вовне. И также он разрушает свою самооценку, нападает на всё в себе, не может допустить веера причин, по которой человек мог проявить по отношению к нему агрессию, начиная от низкого уровня культуры и интеллекта, собственного плохого самочувствия, низкого уровня эмпатии до отыгрывания собственной боли и роли агрессора, которая помогает ему не встречаться с болью его внутренней жертвы, то есть причин, никак не связанных с личностью пострадавшего от агрессии.

Внутренний же палач обесценивает очень быстро чуть ли не всю жизнь человека, все его достижения, личностные ресурсы, просто само право человека чувствовать себя ценным и достойным человеческого обращения с собой.

Иногда проходит достаточно долгий период времени, прежде чем клиент сможет выдержать проживание этой очень жестокой части в самом себе и допустить ее до осознавания без чувства вины и актуализации агрессии и ненависти к себе из нее же самой.

Терапевт должен быть терпелив, и должен справляться в своем внутреннем мире со своими садистическими импульсами, страхом уничтожения и желанием немедленного избавления, бегства из данной ситуации. Справляться без применения защит в виде обвинения себя или клиента в обнаружении этих мощных открывшихся полярностей, без стыда, без диссоциации из этого опыта.

Можно найти какие-то внутренние образы, которые будут контейнировать эти аффекты, например, образ хищного льва, его добычи и укротителя. И всякий раз нападение и уничтожение жертвы внутрипсихически будет предотвращено.

Можно же просто называть эти аффективные полярности и спокойно наблюдать их в себе, удерживать в сознании, не идентифицируясь ни с одной из них, не проигрывая все самые ужасные и ожидаемые картины их взаимодействия вовне. Отмечая лишь переходы между этими состояниями в клиенте, позволяя этим переходам совершаться свободно, давая клиенту право быть агрессивным по отношению к вам и проживать фрустрацию и беспомощность, спокойно оставаясь в своей взрослой и здоровой части, наблюдающей за этой динамикой.

Так в психике клиента постепенно также возникнет пространство и внутренняя инстанция, которая остается устойчивой, не отвергает, не обвиняет, не уходит, не разрушается сама, несмотря на попытки агрессора и жертвы вывести ее из себя, погрузить в тяжелейшие аффекты.

При этом важно помнить, что многие реакции клиента вызваны болью от невозможности сформулировать то тяжелое и непереносимое, от чего он пытается спастись и защититься, от недопониманий, недостатка коммуникации, а вовсе не вследствие огромной жестокости клиента, неотделимого от его личности обесценивания, деспотичного всемогущества или других самых негативных качеств, которые в нем побуждает «обнаружить» механизм идентификации с агрессором, но которые на самом деле не присущи его личности, транзиторны и являются следами жестокости и насилия, которые ему пришлось пережить, а также архетипическими, всеобщими теневыми аспектами человеческой природы, которые в результате травмы оказались в большей степени привнесены в индивидуальную психику клиента.

Если коммуникация в этих очень болезненных и напряженных для клиента точках не останавливается, он не лишается интереса терапевта к нему, желания его понять и веры в то, что личность клиента не исчерпывается и не характеризуется этими непереносимыми аффектами, то клиент оказывается способен о них говорить, от них отделяться и постепенно сделать для себя внутреннего агрессора не более опасным, чем опасен для человека муравей, а состояние, лишь в небольшой степени напоминающее состояние внутренней жертвы, будет только маркером ситуаций, в которых необходимо обозначать четче свои границы, а также это состояние может стать сигналом того, что себе нужно что-то дать, вспомнить о каких-то своих внутренних потребностях и ресурсах или воспользоваться внешними, жертва может стать такой святыней, которую берегут и ребенком, о котором заботятся.

Конечно, в какие-то моменты внутренний «иммунитет» может слабеть, аффекты могут несколько усиливаться, тяжелые внешние события могут внутри вновь на какое-то время актуализировать эту бесконечную кровопролитную битву «жертвы» и «преследователя», но при наличии опыта совершенно другого обращения с этими состояниями, опыта отделения изначального сверхсильного травматического воздействия от воздействий, которые уже не несут такого смысла и не могут быть столь разрушающи для психики в настоящий момент, то есть опыта оставления прошлого в прошлом, вы всегда сможете достаточно быстро возвращаться в стабильное и внутренне связанное состояние своими силами или с помощью доступной внешней позитивной поддержки.

Как детей перестает с возрастом пугать темнота, и ужасные монстры, которые в ней могут прятаться, так и в психическом пространстве мы способны научиться зажигать свет и видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими мы привыкли из своего травматического опыта их представлять.

Конечно, часто такая работа может занимать не один месяц или даже несколько лет, но она того стоит, чтобы наша внутренняя энергия высвобождалась и мы смогли, наконец, выйти в мир из душной и темной комнаты, наполненной монстрами нашего детства.

P.S. Змея, пожирающая свой хвост, Уроборос как архетип, символизирующий чередование созидания и разрушения наличие темноты и саморазрушения одновременно с плодородностью и творческой потенцией.

И через этот символ мы приходим к тому, что мы не разрушаемся, сколько бы разрушались и что бессознательное, наполненное полярностями, не имеет положительного или отрицательного заряда, но в этой вечной битве пожирающих и слитых полярностей можно остаться, а можно, наконец, выйти из нее, научиться выдерживать внутренние противоречия и направить энергию бессознательного, которая взаимноуничтожалась, на открытие в себе и укрепление устойчивого личностного центра, рождения Я, которое является вмещающим в себя всё эти потенции и консолидирующим их, и в то же время, имеющим свою собственную уникальную ценность и задачу.